Игра на чужом поле (СИ) - Иванов Дмитрий

— Русич! — ахнула одна из бабулек, тут же торопливо прикрыв рот ладошкой, словно испугавшись, что выдала себя.

Общались мы на немецком, но это не помешало ей выцепить из потока слов то самое «русич». Либо бабуля знала немецкий, либо отреагировала на единственное знакомое ей слово. Как бы там ни было, я уже видел, как в её глазах вспыхнула искорка предвкушения. Сплетня была обеспечена!

За соседним столиком тут же начались перешёптывания. Не удивлюсь, если к вечеру в округе все будут знать, что какой-то русский с принцессой обсуждали дела с загадочным иностранцем.

— Госпожа Марта, вас к телефону! Дедушка! — Йоханссон возник за моей спиной так неслышно, что я едва не плеснул кофе на белоснежную скатерть.

Опять врёт? Или на этот раз правду говорит? Но почему тогда на немецком, а не на своём родном языке? Может, специально, чтобы бабульки за соседним столиком не поняли? Хотя одна из них, похоже, всё же разобралась. Теперь она зажимала рот сразу двумя руками.

— Толя, в оперу хочешь вечером? — прикрыв ладошкой динамик телефона, спросила Марта через пару минут общения с предположительно Улафом пятым на другом конце линии.

— А что дают? — зачем-то спросил я, ибо какая мне разница? Я не фанат оперы, и идти туда неохота.

— Ваш русский певец будет петь. Хворостов Димитрий, — задав вопрос в телефонную трубку, перевела ответ театралка.

— Да ладно⁈ Он тут выступает? Да, конечно, хочу! — обрадовался я.

На чужбине земляк что родной брат!

— Один концерт дает проездом по пути в США на турнир «Арии за мир», — добавила Марта, опять послушав дедулю.

Как это он мимо меня прошёл, ведь я все списки выезжающих читал, пока был руководителем комиссии по выезду? Или он позже разрешение получил, когда я ушёл уже на хозработы? Вот в прошлом году, в сентябре, помню, делал ему документы в Тулузу. Стыдно, но я даже не поинтересовался, как он там выступил. А сейчас — вишь, Скандинавия, потом Штаты! Видно, карьера парня идёт в гору.

— Давай! Только мне надо предупредить наших, — решился я.

— И выигрыш наш, наконец, получить! — согласно кивнула Марта, добавив фактуры в будущее обсуждение нас старыми сплетницами.

Тепло попрощавшись с хорошим человеком, мы поехали в гостиницу.

— Надо же, Мирослав не обманул тебя, вернул всё, — только и заметила по пути Марта.

— Бывает и такое, — ответил я, улыбнувшись, но про себя отметил, что полного доверия к Мирославу у меня все же нет.

В гостинице я направился прямо в полулюкс Копцева. Решил, что лучше отпрошусь у него на оперу, чем у Евгения Петровича. Меньше разговоров и нотаций.

— Да иди куда хочешь! — махнул рукой Копцев, даже не взглянув на меня.

— Константин Николаевич, что-то случилось? — заволновался я, видя, что тренер сильно не в духе. За собой я никакой вины не чувствовал.

— А ты не знаешь? А-а-а, ты, значит, не в курсе! Трое из пяти наших сегодня вылетели! Всего семь медалей привезём, — убитым голосом произнес он.

Я чуть не ляпнул: «Тьфу, ерунда какая», — но вовремя осёкся. Потом дошло: это вовсе не ерунда. Для нас, бойцов, это всего лишь очередной турнир. Но для Копцева? Это его отчётность, его репутация. С него спрос будет. Почему команда на рядовом соревновании берёт всего семь медалей из двенадцати возможных?

— Значит, надо побольше золота взять, — подкидываю идею я.

— Это понятно! Но уверен только в тебе и в Цзю, — вздыхает Копцев.

А я вот в себе не уверен! Мандражирую немного. Ладно, в полуфинале соперник проходной, это ясно. Но в финале… Там меня ждёт звезда кубинского и мирового бокса — будущий Олимпийский чемпион Барселоны!

Ладно, будет день — будет пища. А пока — за деньгами!

— Вы потрясающий знаток спорта. Я думал в Ю Эс Эй не любят футбол, — криво похвалил меня букмекер, по-прежнему видевший во мне американца.

— Ну да, профессиональной лиги у нас нет, зато в 94-м году пройдёт чемпионат мира! — прикидываюсь я мистером Сэмом.

— Я тоже удивился, когда ФИФА выбрало вашу страну, — поддакнул букмекер.

— Он принял тебя за американца, — от души веселилась Марта. — Хотя у тебя, и правда, техасский акцент чувствуется. Где ты его поставил только?

Ну как где? Работал пару лет на нефтянку в компании с несколькими техасцами. Впрочем, наше общение было взаимовыгодным: они теперь могут ругаться на русском так, что любой грузчик обзавидуется.

Норвежская опера! Она сейчас квартируется в здании Народного театра — внушительном сооружении, которое впечатляет размерами. Там и магазинчики, и кинотеатр, и лавки разные перед зданием. То, что выступает именно Хворостовский, стало ясно из афиши, из которой я узнал также, что тогда в Тулузе Дмитрий выиграл «Гран-при».

Да, так и было написано: обладатель «Гран-при» XXXIV Международного конкурса вокалистов в Тулузе (Франция)… И между прочем советский баритон в июне поборется за звание лучшего оперного певца мира в Кардиффе Уэльс, где будет проходить финал международного конкурса оперных певцов. Всё это любезно перевела мне Марта.

— У нас есть выбор: можем пойти в наш партер на балконе, но лучшие места у нас тут считаются в зале, в первых рядах, — деловито сообщила любительница оперы. — Места есть и там, и там!

— Тогда, конечно, на лучшие места в зале! — соизволил согласиться высокий приглашенный гость, то есть я.

Слава богу, если это позволительно выражаться коммунисту, успели мы вовремя. Наши места оказались в первом ряду, где кресла были скомпонованы по четыре штуки, с небольшими промежутками между группами. Наши соседки по краям — две шикарные дамы лет сорока… с диким количеством бриллиантов на шее, с любопытством оглядели меня с головы до ног, кивком поприветствовав Марту.

Усевшись в первый ряд, я удобно вытянул ноги, но заметив, что никто вокруг так не делает, поспешно задвинул их под сиденье, стараясь вписаться в местные правила приличия.

Зал постепенно заполнялся людьми, и общее гудение напоминало довольный шмелиный рой, нашедший свою поляну с нектаром. А нектаром для ушей местных меломанов сегодня будет мой земляк.

Вот и он! Важный, уверенный в себе, Дмитрий появился на сцене, слегка оглядел зал и, заметив, что конферансье где-то задерживается, решил не терять времени. С лёгкой грацией сделал пару поклонов, чем вызвал настоящий шквал аплодисментов. Сцена уже утопала в цветах — букеты, корзины, целые композиции. Хворостовский подошёл к самому краю, чтобы принять свежую порцию цветочных подношений, и с достоинством прижал руку к груди, выражая благодарность. Эх, чувствуется, что опыт в таких делах у него внушительный — и жесты правильные, и улыбка безупречная. Наблатыкался, ничего не скажешь.

И тут взор Дмитрия упал на меня. Он помотал башкой, перестав на мгновение быть оперной звездой, словно не веря своим глазам, стараясь понять, а не врёт ли ему его зрение. А то мало ли — сначала зрение откажет, а потом и голос пропадёт. Внезапно, широко улыбнувшись, певец ловко спрыгнул со сцены прямо в зал и размашисто зашагал в мою сторону.! Ну, не к Марте же, и тем более не к нашим соседкам. Пришлось встать — не здоровкаться же со знаменитостью сидя! Вслед за мной поднялась Марта, затем с лёгким замешательством встали и две богатые тёти.

Дмитрий двигался уверенно, пренебрегая всеми правилами светского этикета. Наверняка весь зал сейчас просто офигевал: к кому это, собственно, идёт оперная звезда?

— Толя, а я смотрю ты не ты! Подумал даже, что перебрал вчера с минералкой! — энергично тряс руку мой земляк, искоса поглядывая на мою спутницу.

— Марта Луиза — норвежская принцесса и мой гид в мире оперы, — пришлось представить девушку. — Кстати, поздравляю тебя с «Гран-при» в Тулузе!

— Знаешь, а я ведь был в крайкоме на комиссии по выезду за рубеж в марте, но там сказали, что ты уже по хозчасти главный. Зашёл и на новое место, но твоя секретарша сказала — ты уже ушёл с работы, — отмахнулся от поздравления Хворостовский. — А ты чего тут? Как? Да ещё с такой дамой! — Дмитрий галантно поцеловал руку Марты.