Истории мёртвой зимы - Дмитрий Алексеевич Игнатов

Однако в следующее мгновения у молодых людей напрочь пропала охота вести искусствоведческие разговоры, ведь вошедший с размаху погрузил свою импровизированную биту в голову лысеющего мужчины. В сторону напомаженных девушек брызнула кровь и кусочки мозга, в ответ последовали истошные крики. Дядька с раскроенным черепом сполз на пол, вторым резким ударом лисёнок отправил к нему его спутницу.

Зрители повскакивали со своих мест, но не решились ринуться к выходу, потому что убийца уверенно преградил им дорогу. Одна из девушек, всё так же продолжая взвизгивать, начала снимать происходящее на телефон, будто камера и всё происходящее на экране, как-то могли оградить её от творившегося в реальности кошмара. Тем временем, лисёнок, не встречая должного сопротивления, с размаху вырубил ещё пару человек. На этот раз удары пришлись наискось, вдавливая внутрь головы проломленные височные кости. Второй оказался не точным, но настолько сильным, что, сорвав с бедолаги кусок волос вместе с кожей, частично скальпировал его и обнажил беловатый череп.

Желая защититься стулом, как щитом, высокий длинноволосый парень попытался сбить нападавшего с ног, но сразу же получил удар металлической дубинкой в колено и со стоном упал в темноту зала. Отпихнув стул ногой, лисёнок добил лежащего парой ударов, и уверенно шагнул в сторону оставшихся зрителей.

— Кирилл! Ну сделай же что-нибудь! — нервически закричала Настя, но растерянный парень только смотрел в оцепенении на медленно надвигавшегося синтетического зверя. Собравшись с мыслями, Оля, сама не ожидая от себя такой решимости, вдруг обеими руками схватила окровавленную дубинку нападавшего и повисла на ней всем своим весом.

— Хватайте его вместе! — только успела выкрикнуть она, как тут же была отброшена в сторону какой-то нечеловеческой силой.

Лисёнок неторопливо взял медную стойку двумя лапами, словно примеряясь, как ему будет удобнее и вдруг с размаху вогнал её прямо в грудь замершему у стены Кириллу. Блестящий шар-набалдашник почти полностью вошёл внутрь его тела, проломив и вжав внутрь сразу несколько рёбер. Захрипев, парень съехал по стенке вниз.

Толкая друг друга и запинаясь за перевёрнутые стулья, зрители наконец-то устремились к выходу. Кто-то упал и на него наступили, кто-то оказался уже совсем близко к спасительной двери, но убийца не намеревался никого отпускать. Методично нанося удары в спины убегающих людей, он продолжал ломать позвоночники и черепа.

Когда Оля открыла глаза, она поняла, что не контролирует и почти не чувствует левую руку, которую, похоже, сломала при падении. Корчась от боли, девушка всё-таки нашла в сумочке длинную позолоченную ручку — её гордость — довольно качественную реплику настоящего «Паркера». Она осторожно поднялась на ноги и через полумрак кинозала увидела пушистую фигуру, нависшую над Настей. Та в испуге сжалась в комок в углу у сцены, прямо под экраном, на котором бородатый скандинав ожесточённо метелил битой здоровенную рыбину. Один взмах медной дубинки, ставшей уже по-настоящему кроваво-красной, и голова соперницы превратилась в бесформенное месиво.

В бессильном отчаянии Оля сделала последний рывок и всадила авторучку прямо в центр рыжей холки. Больше сил у неё ни на что не осталось, и она, потеряв равновесие, упала спиной прямо на экран. Мелькание проектора на миг ослепило девушку. Звуки вокруг словно стихли. Только музыка на финальных титрах пробивалась откуда-то издалека. «Всё… Неужели всё?» — подумала Оля. Вместо ответа на фоне гаснущего проектора появилась здоровая мохнатая голова с нашитыми пластиковыми глазами и окровавленной улыбающейся мордой. В лапе лисёнок сжимал поблёскивающий золотом «Паркер». Этот слабый блеск в полумраке — последнее, что увидела и запомнила девушка, потому что через секунду авторучка несколько раз резко вошла в её глазницы.

Глава 22. Осада

в которой майор Захарчук совершает должностное преступление, благодаря чему армия и народ оказываются едины перед лицом общего внешнего врага

Выражая полнейшее непонимание на своём круглом лице, Захарчук снизу вверх уставился на ворвавшегося в отделение бойца. Дежурному, привыкшему к виду щуплых оперов в потёртой гражданке и упитанных начальников-проверяющих в несходящихся на животе кителях, спецназовец казался каким-то великаном.

— Как у вас тут обстановка, майор? — хриплым голосом из-под забрала спросил внезапно вошедший.

— Да, вроде бы… Всё спокойно. Несу дежурство на вверенной… — начал неуверенно мямлить Захарчук, но вдруг осознал, что боец, хоть и формально, но всё-таки нагло нарушает субординацию. — А вы кто такой?

Тем временем боец уже вовсю хозяйничал в отделении. Вытащив из ближайшего кабинета стол, он старательно волочил его к двери.

— Капитан Михаил Фёдотов. Росгвардия. Позывной «Фагот», — торопливо бросил в ответ спецназовец. — Ты извиняй, майор, не до церемоний. Помоги. Нужно заблокировать вход.

— Так ключи же есть… — пробормотал Захарчук, продолжая наблюдать за действиями Фагота.

— Так запирай! — гаркнул росгвардеец так, что майор аж подпрыгнул и, повиновавшись, торопливо запер обе входные двери. После чего Фагот всё-таки придвинул к ним массивный стол. То же самое было проделано и со служебным выходом.

— Вот так. Будем держать оборону, — констатировал Фагот, довольно глядя на сооружённые баррикады. — А ты тут один что ли?

— Я-то? Да… Один. Можно сказать, — ответил майор. — А там что? Беспорядки продолжаются, да?

— Можно сказать, — мрачно кивнул росгвардеец. — Кто ещё?

— Да сидит один. Майдановец малолетний… Вон там, — Захарчук махнул своей пухлой рукой в сторону тёмного зарешёченного угла, откуда на правоохранителей с интересом поглядывал взъерошенный Петров.

— Выпускай его, майор, — поравнявшись с клеткой, твёрдо скомандовал Фагот.

— В смысле? — практически одновременно спросили одинаково поражённые Захарчук и Петров.

— Сейчас все пригодятся. Минут через 15 уже будет не важно, кто тут что нарушил.

Голос Фагота потонул в шуме, скрежете и звуке бьющегося стекла. На пол с подоконника полетела диффенбахия с большими запылёнными листьями. Горшок с грохотом разлетелся на черепки.

— А я думал, вы всех разогнали… — озабоченно проговорил майор, открывая дверь перед Петровым.

— Зомби не разгонишь.

— Зомби? Это вы пг’отестующих так называете? Не нг’авится бог’ьба за наг’одные пг’ава?

— Сейчас речь не о твоей политике, дурачок, а о выживании, — ответил росгвардеец. — Захочешь выжить, будешь сотрудничать.

— Я? С ментами?! — возмутился Петров. — Г’азмечтались! Мусог’а позог’ Г’оссии!

Студент хотел сказать ещё что-то, но не успел, потому что Фагот схватил его за ворот байкерской куртки и с силой поволок в дежурку, откуда слышался всё нарастающий шум.

В лицо Петрова ударил холодный воздух, врывающийся в помещение с промороженной улицы. Но от того, что он увидел в следующий миг, его сразу же бросило в пот. За разбитым окном в страшных гримасах корчились десятки отвратительных лиц. На студента смотрели десятки пустых кровоточащих глазниц. Десятки искажённых злобой ртов сочились слюной и клацали зубами. Десятки