Гончий бес - Александр Сивинских

Кстати о Дарье!

Я приоткрыл дверь и заглянул в гостиную. Жерар с рычанием выжимал над головой гантель. Талия у него была перетянута кожаным напульсником, будто тяжелоатлетическим поясом. На шейке зримо напряглись жилы, задние лапки подрагивали. Он, однако, не сдавался. Боролся с гантелью, словно от победы зависела судьба целого мира. Я дож-дался, пока он одолеет вес и опустит покорённый снаряд, и окликнул:

— Алло, повелитель железа!

— Ну? — недовольно отозвался он.

— Скоро отстреляешься? Надо бы проведать госпожу Вольф. Взглянуть, какого ещё мальчишечку помимо меня привечает.

Жерар пренебрежительно фыркнул.

— А я-то считал, что мы забьём на Максиково задание. Тоже мне, шеф нашёлся. Умывальников начальник и мочалок командир.

— Умнег, конечно, редкостный урод, — согласился я. — И задания у него такие же. Да и забить на них не проблема. Но представь, что будет, когда вернётся Сулейман. Максик — известный кляузник. Преподнесёт всё в таком свете, что старикан прямо с порога вставит нам обоим по фитилю толщиной с телеграфный столб.

— Мне-то, положим, запарится вставлять, — сказал Жерар и полюбовался на волшебный перстень. Упражняться он, как видно, не мешал, рос вместе с мышцами.

— Значит, оба мне ввернёт. Один по резьбе, другой против.

— Да, это страшно… А где у тебя резьба, чувачок?

— Где нарежет, там и появится, — огрызнулся я. — Так ты скоро освободишься?

— Вряд ли. Только начал.

— Ну, хорошо, — сказал я. — Тогда давай договоримся. Сейчас я иду к Дарьиному магазину и, если она там, осуществляю наблюдение. До закрытия или пока она куда-нибудь не укатит. Потом, часиков этак в десять, звоню на наш домашний… — Я сунул в карман мобильник. — …Ты несёшься ко мне и принимаешь эстафету. Вместе с телефоном. Поэтому не забудь прихватить сбрую от iPod-а.

— Мой айподик, моя прелес-ссть, — возопил Жерар. — Цел ли ты сейчас? Или мерс-ский Гоу-Лемец-сс раздавил тебя в порошочек?!

Я терпеливо выждал, пока бес закончит паясничать, и продолжил:

— После чего я отправляюсь баиньки, а ты вовсю наслаждаешься видами вечернего и ночного Императрицына. До… ну, скажем, до четырёх утра. Затем опять меняемся. Ну как, хорош план?

— План говно, — безапелляционно рассудил бес. — И это ещё мягко выражаясь.

— Обоснуй, если пацан.

— Легко! В нём присутствует глубочайший изъян. У Дарьи «Сааб», чувачок. Зверь-машина, спроектированная авиационными конструкторами! А у тебя что? Эльфийские крылышки? На чём будешь её догонять, когда она сорвётся с места в сверкающем авто?

— На «Волге» дяди Улугбека, — сказал я и помахал перед носом терьера визиткой, расписанной арабесками. Она успела измяться, краска в уголке расплылась, однако номер телефона разобрать было можно. — Что, съел?

— Ловок, артист, — признал Жерар. — А не боишься, что это встанет тебе в копеечку?

— Контора заплатит, — отмахнулся я.

Бес с сомнением похмыкал и махнул лапой: «иди, наблюдай». После чего, неразборчиво, но нежно лопоча, подступил к гантели. Даже сейчас, заметно окрепнув, рядом ней он выглядел крошечным и хрупким. Казалось, он не сможет даже пошевельнуть тяжеленный снаряд. А если каким-то чудом изловчится-таки поднять, гантель вмиг рухнет на него и раздавит. В маленькую меховую лепёшечку.

Чтобы не видеть этого ужаса, я сделал поворот кругом и вышел из комнаты.

Погода окончательно испортилась. По небу словно размазали толстый слой овсянки, которая грозила всей массой шлёпнуться на голову. Дождь прекратился, но в воздухе по-висла мельчайшая водяная пыль. Сложившись с двадцатипятиградусным теплом, треклятая морось мгновенно превращала человека в биологическую фабрику по производству пота. Я сразу взопрел. Пришлось стянуть куртку, сделав выбор в пользу более-менее свежей внешней влаги.

До Дарьиного магазина было минут пятнадцать неспешного хода. Я шёл и вспоминал куколку мою Аннушку, в которую был страстно влюблён и которая ещё совсем не-давно — года не прошло — работала в «Five-O’clock» продавцом-консультантом. Увы, но в конце концов оказалось, что Аннушка вовсе не куколка, далеко не моя… да и не Аннушка, строго говоря. Она очень ловко использовала «Серендиб», а в первую очередь меня, для достижения своих целей. Добившись желаемого, Аннушка бесследно исчезла. Должно быть, вернулась к своим сородичам-«кракенам» на незримые для человеческого глаза горные пики. Одно меня чуть-чуть примиряло с этой историей: Умнег наш Максик, тоже влюблённый в Аннушку (казалось, взаимно), был брошен ею с особым цинизмом. При-мерно как я сегодня — Зариной.

Я приблизился к магазину. Слева, на отгороженной шлагбаумом служебной стоянке виднелся серебряный «Сааб» Дарьи и разноцветные автомобильчики продавщиц. Перед входом стоял вороной красавец «Гелендваген».

Сама рыжеволосая щучка достаточно редко появлялась в торговом зале, поэтому я рискнул войти. Отсутствовала Дарья и сегодня. Зато прямо возле входа прохаживалась похожая на овечку девушка. Долорес Кудряшова, а по-простому Долли. Увидев меня, девушка заулыбалась. Я торопливо приложил палец к губам, шмыгнул к примерочным. Схоронился в кабинке и кивком поманил Долли. Она удивлённо округлила рот и, крутя головой, будто водитель на нерегулируемом перекрёстке, подошла. Я задёрнул шторку, оставив лишь небольшой просвет.

— Хозяйка у себя? — шепнул я вполголоса.

— У себя. А что случилось, Поль? Почему ты прячешься?

— Не хочу показываться ей на глаза. Веришь, Дол, заколебала она меня со своими приставаниями! Лютая баба.

Долли сочувственно покивала. Характер мадам Вольф был ей отлично знаком.

На моё счастье, мозгов у девушки-овечки было не так чтобы избыточно. Поэтому вопрос, зачем же я тогда припёрся в магазин, её не взволновал.

— Одна? — спросил я.

— Нет. С мужем. Видал джип возле дверей? Его.

— Ой, блин! Вовремя же я, ничего не скажешь. Хотя… странно. Помнится, Дарья говорила, что он надолго уехал. Это точно муж?

— Конечно, точно. Значит вернулся. Тебе, Поль, лучше бы уйти. Он ужасный человек. Говорят, раньше был бандитом! Здесь с телохранителями. Знаешь, какие уроды?

— Кончай пугать, у меня и без того душа в пятках. А кто он вообще?

— Ты разве не знаешь?

Я помотал головой.

— Сам Басмач Хайдаров!

— Иди ты! Что, натуральный басмач? С маузером и в чалме?

Долли хихикнула.

— Чалмы нету, только борода. А ты какой-то лох, Поль. Прости, конечно. Как можно не знать таких людей? У него куча заводов. Депутат городской думы. Содержит гандбольный клуб «Империя». Их мужская команда — чуть ли не лучшая в Европе. Дарья постоянно нам бесплатные билеты на матчи приносит.

— Интересуешься гандболом? — удивился я. — Никогда бы не подумал.

— Да нет, — смутилась она. — Ну, то есть немного. В игре-то я ничего не понимаю. За-то ты бы видел, какие там классные парни!

— Долли, — проговорил я с укором, — если по злополучному стечению обстоятельств кто-то спутался с твоей начальницей, то это вовсе не значит, что ему интересны ещё и парни.

— Ой, извини, Поль! Я не в этом смысле…

— Да ладно, — великодушно сказал я. — Сам знаю, что гандболист из меня никудышный. А всех остальных пацанов ты и за людей не считаешь, правда?

Она фыркнула и покрутила пальцем у виска.

Наблюдать из примерочной кабинки удобно только за залом. А Дарья могла покинуть магазин через заднюю дверь. Я вышел наружу. Спрятаться надолго было негде. Ни скверов, ни закусочных. На противоположной стороне улицы располагался ряд магазинчиков. Но не станешь ведь торчать в них часами, выглядывая в окна. Я прошагал за знакомую рекламную тумбу (объявление о концерте «Рупора» успели заклеить), прислонился к ней и достал телефон.

Таксист отозвался после первого же гудка.

— Улугбеков на телефоне. Кто это, а?

— Здравствуйте, дядя Улугбек! Это артист, у которого собачка говорящая.

— А, здравствуй, дорогой! Хорошо, что позвонил.

— Вы сейчас можете разговаривать?

— Конечно, могу! Почему нэт? Язык во рту не отпал. — Он рассмеялся. — А я тебя не-давно вспоминал. Вот, думаю, ещё бы увидеть этого червовещателя с собачком. Чуть билеты в цирк не купил. Касса была закрыта, слушай!

— И не покупайте. Мы там больше не выступаем.

— Почему? Денег мало платят?

— Ага.

— Вот дураки! Такой номер интересный, прямо вообще. Как вспомню, до слёз смеюсь.

— Да аллах с ними. — Я поспешил сменить тему: — Дядя Улугбек, вы можете меня немножко повозить по городу?

— Почему говоришь немножко? Могу весь день катать, всю ночь катать. Хочешь — с ветерком, хочешь — осторожно. Как маленького младенца, слушай. Сейчас, пассажира вы-сажу и приеду. Говори, куда.

Я назвал адрес и стал ждать, поглядывая на «Five-O’clock». Вскоре из магазина вы-шел быковатый крендель с недоброй рожей и уселся в «Гелендваген» на водительское место. Затем появился ещё один — среднего роста, длиннорукий и по-спортивному худой. У него было изуродованное шрамами лицо и цепкий взгляд профессионального телохранителя. Меня он «срисовал» сразу же. Не выпуская из виду, помаячил громиле. Тот чересчур проворно для такой туши выскочил из машины и враскачку двинулся ко мне.