Проклятие красной стены - Алексей Витаков

— Да кто же ее не знает. Мне его даже жаль, бедолагу.

— Ха-х. Эта дурочка Алисия забеременела не от него. А вполне возможно, что и от меня. Да поди там разбери, нас было шестеро. Потом откуда-то взялся этот долговязый монах. М-да. У меня с ним особые счеты.

— И что же он сделал?

— Пока мы выпивали в промежутке между забавами, он схватил девку за руку и убежал с нею куда-то.

— Хм. И за это — особые счеты?

— Он еще обозвал нас такими словами, что боюсь повторить.

— А ты хоть и пьян, но чего-то не договариваешь.

— Пустое. Так вот, эта Алисия после наших забав и забеременела. Точно говорю. А потом решила свалить на этого лопуха Новака, а заодно и подразбогатеть. Ну, то есть если он ее беременную не возьмет замуж, то она вправе выставить ему счет. А папашка у нее — завидный рубака. Будет Божий суд, где Валук зарубит либо самого Болена, либо того, кто выйдет драться вместо него, и заберет все имущество. Теперь ясно?

— Ну и дела! — протянула Мария, сладко прижимаясь дородным телом к Друджи.

— Но тут еще и этот черный монах со своей бандой. Так вот, когда женщину повезут на казнь, в переулках будут дежурить солдаты и люди из канцелярии. Бандиты обязательно высунутся из своего логова, и тут — только хватай.

— Интересно. А если они попытаются перехватить ее по дороге? А вдруг бандитов очень много?

— Здесь тоже все продумано. Мы нарочно выделим небольшую охрану, чтобы они клюнули. И какая разница, где — по дороге или на площади. Основные силы будут переодеты в гражданскую одежду.

— А если они решат напасть на тюрьму, как в случае с паном Зиновицким?

— В том-то все и дело, моя пампушечка! Пущен слух, что Матрена Курило содержится в городской тюрьме, а на самом деле она в другом месте. А в тюрьме бандитов тоже поджидает ловушка.

Друджи говорил заплетающимся языком, но глаза его вновь понемногу начинали сверкать сальным похотливым блеском.

— Какой же ты, право, ненасытный! О, нет-нет! Расскажи, а где прячут эту бабу?

— Эт-то… — офицер покачал указательным пальцем, — большая тайна!

— А если еще вина и моих прелестей?

— Какие все женщины любопытные! Хорошо. Но только на ухо.

Яновский наклонился к уху Марии и стал шептать, одновременно запуская руку между ее сомкнутых бедер, пытаясь пробиться сквозь складки жира.

— О-хо, хорошо! — Мария обхватила тяжелыми руками спину офицера и прижала его к себе.

Спустя несколько минут обессиленный Друджи Яновский спал мертвым сном человека, достойно завершившего нелегкий трудовой день. Мария, быстро одевшись, вышла в коридор.

— Пан Бонифаций, вы здесь? — шепотом спросила она.

— Да, Мария, но я не услышал главного.

— Ее держат в башне Орел. Охраны почти нет.

— Хорошо. И еще раз спасибо!

— Ох, пан Бонифаций, зачем вам все это? Что я буду делать без вас?

— Ты хорошо ему рассказала про свое будущее наследство в случае моей преждевременной кончины, но не смогла поведать того, о чем знать не можешь.

— Неужели я чего-то могу не знать про вас?

— Все потом. А сейчас нужно хорошенько напоить солдат и дать им по монете. Вот, держи! Тогда им придется молчать.

— Только на солдат, пан Бонифаций, моего здоровья уже не хватит. Хоть бы похвалили, какая я актриса!

— Я в тебе ничуть не сомневался. Я — твой вечный должник.

— И все-таки.

— Да.

— Зачем вам все это?

— Ты очень нетерпелива.

— А еще я заметила, что вы ко мне то на «ты», то на «вы».

— Вот такое у меня интересное отношение к тебе, дорогая Мария! Ну все. Иди угощать вином солдат.

— И ловкий же вы, однако. Надо же так придумать. Теперь-то уж, конечно, никто из караульных не признается, что вместо службы они грелись и пьянствовали. И уж тем более подтвердят, что, заходя в ваш дом, видели пана Бонифация в ночном колпаке. Вот вы сказали, что мой должник, да?

— Конечно.

— Тогда вовек не расплатитесь. Вы что же, думаете, у бедной Марии чувств никаких нет! Я из-за вас иду на все!

— Ну полно, полно, не обижайся.

— И не обижаюсь. Ну хоть бы разок поцеловали.

Глинка наклонился к Марии и поцеловал ее в щеку.

— И на том спасибо! Ладно, пошла я солдат ваших потчевать.

ГЛАВА 12

Ближе к утру возле башни Орел неожиданно вспыхнула серьезная заваруха. В предрассветном полумраке засверкали клинки пехотных палашей, грохнули выстрелы. Раздались возгласы: «Держи! Они здесь!» Это кричали солдаты, бросившие посты и прибежавшие на шум. Посреди толпы, орудуя своим страшным посохом, возвышался монах. Покалеченные и раненые разлетались от его ударов по сторонам и падали на землю. Сам же он старался приблизиться к стене.

— Ну, пора! — Глинка толкнул в бок Тишу.

Они подбежали к темному входу башни. Глинка резким и точным ударом в челюсть опрокинул в беспамятство охранника, сорвал у него с пояса кольцо с ключами от кандалов и устремился по боковой лестнице наверх. Он не сомневался, что несчастную держат в бойничной нише.

— Быстрее, — шепотом кричал он отстающему Тише. — Эй, есть кто живой?

— Есть, — раздался слабый голос из тьмы.

Глинка снял со стены факел и осветил лицо женщины.

— Она? — спросил он на всякий случай.

— Она. Мамка моя.

Тиша бросился к матери.

— Время не терять! — скомандовал Глинка.

— Откуда ж вы? — Матрена смотрела провалившимися глазами, под которыми темнели коричневые круги. — Сыночка, я ведь обезножена. Что же они, гады эти, со мной сотворили!

— Мамка, я тебя понесу! Ты только не шуми громко.

— А ну, дай мне! — пан Бонифаций отомкнул ключом замки на цепях и взвалил женщину на плечо. — Все. Уходим. Как лошади?

— Марфа уже с ими под стеной! — Тиша погладил седые волосы матери.

По внутренней лестнице они поднялись на башню. Глинка нес стонущую Матрену, а Тиша придерживал сзади ее голову, чтобы не ударялась о крутые изгибы на поворотах.

На стене отрок скинул с плеча кольца веревки и сделал петлю вокруг зубца.

— Мати сама не сможет, пан Бонифаций!

— Веревка выдержит? — спросил Глинка скорее у самого себя.

— Должна бы! — тихо ответил Тиша.

— Тогда вот что! Подставляй спину. А вы, Матрена, как вас по батюшке?..

— Никифоровна я.

— А вы, Матрена Никифоровна, держитесь за плечи сына. Да не за шею. Удавите же. Держитесь? Хорошо. А я вас сейчас за пояс к нему привяжу. Ну, с Богом! — Бонифаций Глинка перекрестил связанных между собой Тишу и Матрену и помог мальчику встать спиной между зубцами. — Вот где силушку и проверишь, Тимофей Степанович.