Безупречная невеста, или Страшный сон проректора (СИ) - Обская Ольга

А ещё Тиен снова дрожал. И не удивительно. В лаборатории становилось всё холоднее и холоднее. Энтони заподозрил, что перегородка из сгустившегося пространства — это не что иное, как Демон Ваксмелла. А значит, забирает тепло из этой части лаборатории и передаёт в другую. Сам Энтони пока не чувствовал озноба. Но дрожащий Тиен сильно беспокоил его. Повинуясь необъяснимому порыву, Энтони придвинулся ближе и взял руки Тиена в свои, чтобы согреть.

— Замёрз?

Какие изящные пальцы! Энтони неожиданно ощутил что-то мимолётно знакомое, но парень резко высвободил руки.

— Мне не холодно, — он соскочил со стула.

— Нет, ты замёрз! — упрямо повторил Энтони.

Он тоже поднялся на ноги. И принялся снимать жилет, планируя ещё и им утеплить Тиена.

— Не замёрз! — тот начал пятиться, а Энтони наступал.

Мальчишка, вот проныра, пустился наутёк, лавируя между лабораторных стульев и столов. Энтони ничего не оставалось, как помчаться за ним. Догонит в два счёта, от него никто не убегал.

И он бы догнал, если бы дистанция была прямая. Но мальчишка хитрил — подныривал под столы, где Энтони из-за своих габаритов тормозил.

— Куда?! — пытался он ухватить хитрюгу за воротник.

Но тот ловко изворачиваться и ускользал. Ничего. Сказать по правде, цель была не столько догнать, сколько заставить Тиена резво двигаться, чтобы согреться. Салочки — лучший способ не замёрзнуть в любой мороз. Так думал Энтони поначалу. Но постепенно вошёл в азарт. Он должен всё-таки настигнуть наглого мальчишку. Тот вёл себя сегодня не очень вежливо, а теперь ещё и в беге с препятствиями хочет выйти победителем? Ну уж нет!

Энтони тоже схитрил. Сделал обманный манёвр — показал, что наметился обогнуть стол справа, а сам предпринял решительный рывок слева. Уловка удалась. Мальчишка оказался загнан в угол — отступать некуда. Они остановились впритык друг к другу. Тиен опирался спиной на стену и учащённо дышал. И Энтони тоже не справлялся с дыханием.

Его неожиданно накрыла волна воспоминаний. Когда-то такое уже было. Они стояли рядом и тяжело дышали. Но только не оттого, что, словно дети, играли в салочки, а оттого, что безумно долго целовались. Энтони тряхнул головой, чтобы снять наваждение. Тогда это была Габи. Проклятье! Как же он по ней соскучился! Как хотел бы, чтобы на месте этого нескладного мальчишки, стояла она!

— Энтони… довольно игр… — голос Тиена дрогнул. После секундной паузы он прокашлялся и продолжил ещё более сипло, чем обычно. — Дьер Энтони довольно игр. Я согрелся…

Почему-то показалось, что он хотел сказать что-то другое.

Пора было отступить и дать Тиену дорогу. Но прежде чем сделать шаг в сторону, Энтони спросил:

— Так ты согласен стать моим ассистентом?

Ответа услышать не удалось — раздался страшный шум.

Наверное, среднестатистическая девушка была бы очень не в восторге от того ночного приключения, которое выпало сегодня на долю Тересы. Но она умела во всём находить хорошее. На самом деле сегодняшней ночью ей так и так не довелось бы поспать — им ведь с Луказом было задано к завтрашнему утру написать эссе на тридцать страниц. А это почти нереально сделать, даже если всю ночь бодрствовать. К тому же писать эссе — занятие гораздо более скучное, чем ночная экскурсия в лабораторию, в которой сработал эксперимент, подготовленный много лет назад сумасшедшим профессором. И даже компания Тересу неожиданно устраивала. Чего только стоило шоу по поимке кота.

И всё бы хорошо, однако, зная коварство Джозефа, Тереса решила всё-таки уточнить насчёт эссе.

— Дьер Джозеф, я надеюсь, что в связи с обстоятельствами непреодолимой силы, к коим несомненно относится наше с вами запертое положение, вы отмените задание, которое велели сделать к шести утра? — обмахиваясь самодельным веером поинтересовалась она у проректора, который стоял на расстоянии пары метров, тоже обмахиваясь веером.

— Разумеется, отменю. В шесть утра мы с вами ещё будем находиться тут.

А вот с этим Тереса была готова поспорить. Насколько она знала подругу, а она знала её хорошо, та не будет медлить ни минуты. Как только получит доставленную Арчибальдом записку — сразу сюда.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— По моим подсчётам помощь прибудет гораздо раньше шести утра, — с оптимизмом посмотрела на Джозефа Тереса.

Посмотрела куда-то в область лба. Она пока так и не выработала тактику поведения с Джозефом с учётом его обнажённого торса. В уставе академии вопрос взаимодействия студентки и проректора, избавившегося от рубашки, недостаточно хорошо проработан. Или лучше сказать, вовсе упущен. Поэтому приходилось рассчитывать только на собственную интуицию. А интуиция подсказывала, что хоть Тересе по-прежнему интересно было изучать строение мужского экземпляра человека на примере конкретно взятого хорошо сложенного проректора, но делать это нужно исподтишка.

— Боюсь вас разочаровать, но помощь прибудет в лучшем случае к утру, — Джозеф взглянул на Тересу с оттенком снисходительности и принялся расшифровывать мысль: — Нужно время на то, чтобы кот нашёл вашу подругу, затем потребуется немало времени, чтобы ваша подруга сориентировалась, как выполнить предписания, которые указаны в записке. Ей снова таки потребуется время, чтобы найти профессора ТьШанського. Ему потребуется время, чтобы собраться и добраться до пожарной башни.

— Думаю, вы ошибаетесь, — Тереса устремила по-прежнему оптимистичный взгляд на Джозефа. Куда-то в район уха. — Валерия будет здесь с минуты на минуту.

Это были не пустые слова, а прагматичный расчёт. Если кот бежал до общежития весёлой припрыжкой, то дорога заняла у него не больше двадцати минут. Лера на выручку подруги тоже будет идти не черепашьим шагом — это ещё плюс двадцать минут. А с момента, как кот выскочил из лаборатории, как раз и прошло уже больше получаса.

Но на Джозефа её оптимизм не произвёл впечатление.

— Профессору ТьШанському на дорогу от профессорского коттеджного городка до пожарной башни потребуется не меньше часа.

— А зачем Валерии профессор ТьШанський, когда она сама сможет нам помочь?

— Сама? Ваша подруга обладает даром, способным влиять на магический пространственный фон и исправлять аномалии? — со скепсисом спросил Джозеф. — Полагаете, она может сдвинуть стену из сгустившегося пространства?

Понятно его недоверие. Уметь влиять на магический фон — это редчайший дар. Да и тут нужен опыт, студентке подобное не под силу.

— У Валерии нет такого дара…

На лице проректора появилась надпись: что и требовалось доказать.

— …зато у неё другой дар. Взрывная хулиганская магия Ольшанских…

Тереса ещё не договорила, когда раздался страшный шум. В следующее мгновение она увидела перед глазами спину Джозефа. Сначала даже не поняла, что его спина делает в сантиметре от неё. Только потом она догадалась, что это её прикрывают от неведомой напасти, которая пока проявляет себя только звуком. Вообще-то, эта широкая спина с буграми мышц хорошо годится в качестве щита. Она просто создана защищать беззащитных студенток. Тересе даже успело немного понравиться. Она даже успела получить некоторое удовольствие. Совсем чуть-чуть. Потому что защищать её было не от кого. Она знала, что этот ужасный звук не несёт никакой угрозы, а напротив, означает спасение. Это прибыла помощь.

Дело в том, что Валерия действительно не в состоянии убрать стену из сгустившегося пространства, зато ей под силу убрать обычную стену. Магия Ольшанских — страшная сила.

Тереса ждала, что одна из стен рассыплется в песок. Но нет. Работа была проведена куда более филигранно. Стена просто аккуратно отъехала в сторону, образовав проход шириной в метр. Молодчинка Лера! Прогрессирует! А когда-то у неё получалось только крушить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В образовавшемся проёме показалась спасительница, собственной персоной. Жаль, Джозеф стоял к Тересе спиной. Хотела бы она увидеть сейчас его глаза, круглые от удивления. Тереса радостно бросилась к подруге. Ура! Свобода!

Глава 37. Слова мудрого учителя

Сегодняшнюю ночь можно было смело отнести к самой непредсказуемой в жизни Джозефа. Произошло слишком много всего невероятного. И завершилось уж совсем невообразимым.