Безупречная невеста, или Страшный сон проректора (СИ) - Обская Ольга

Однажды их уже чуть не застали на пикантном. Но это, конечно, Ян виноват. Кто же ещё? Дело было так. Лера получила очередной неуд по магическому этикету. Вредная профессорша Катаржина её невзлюбила и вечно ставит неуды по любому поводу и без повода. И так как это был уже четвёртый неуд за неделю, Валерию вызвали в кабинет ректора для пропесочивания и чтения нотаций.

Ян — ректор, чрезвычайно ответственно относящийся к ректорскому делу. Он старался изо всех сил — пропесочивал всеми доступными способами. Валерия даже залюбовалась невольно, настолько он был великолепен в своём ректорском гневе. Строгий, грозный и безапелляционный. Брови сдвинуты, глаза горят. Для пущего эффекта он даже вышел из-за ректорского стола и подошёл к проштрафившейся студентке, чтобы оказать на неё ещё более сильное морально-психологическое давление.

И это он, конечно, совершил стратегическую ошибку, потому что каждый раз, когда они оказывались рядом, их в прямом и переносном смысле било электричеством. Он, разумеется, проявил недюжинное ректорское мужество — стоически боролся с разрядами тока и предпринимал героические попытки продолжать воспитательные работы.

— Четыре неуда за одну неделю! О чём вы думали, Валерия? Безобразие!

А Валерия уже чувствовала, что произойдёт в следующую секунду.

Напряжение между ними достигло запредельных высоковольтных значений. Не в состоянии сопротивляться непреодолимой силе, которая толкает их друг к другу, он сгрёб её в объятия и начал поцелуй, от которого пошли радужные круги перед глазами. Их конспирация довела до того, что они уже неделю не целовались, и Ян кровожадно отыгрался за каждый из этих семи дней…

Когда раздался стук в дверь, они всё также самозабвенно целовались, только Валерия уже почему-то сидела на ректорском столе. Как она туда попала, не помнила.

Можно ли успеть придать лицу невинный вид за пару секунд, которые прошли с момента, как Ян выпустил её из объятий, до момента, как сказал: "Входите"? Лера не нашла ничего лучшего, как опустить глаза в пол, чтобы не было видно румянца и пылающих губ.

— Дьер Ян… — в кабинет влетела Катаржина.

Пышногрудая и треугольнолицая она всегда напоминала Лере домомучительницу Фрекен Бок из мультфильма про Карлсона. Катаржина просканировала кабинет своим фирменным свирепо-высокомерным взглядом, который упёрся в Валерию. Заметно было, что в её треугольной голове началась работа мысли. Вызывало некоторую тревогу, куда приведут её мысли, если дать им простор.

Но Ян не растерялся — давать простор Фрекен Бок не стал. Он выдал пару грозных фраз в адрес нерадивой студентки, всеми силами давая понять, что тут только что был разнос, а не то, что можно было бы подумать, немного пофантазировав.

В итоге мысли Катаржины были направлены в нужное русло. Она решила, что студентка такая красная потому, что горит от стыда.

— Никогда ещё Штирлиц не был так близок к провалу, — выдала Валерия, как только Катаржина ушла.

В последнее время она любила озадачивать Яна земными фразочками. И хоть Штирлиц немного разрядил обстановку, но они оба: и Ян, и Лера, понимали, что если продолжат в том же духе, то их обоих вытурят из академии.

Этот случай заставил их перейти к более строгой конспирации. Встречались только по выходным поздно ночью. Ян заезжал за Лерой на мобиле и под покровом всё той же ночи увозил её в свой особняк.

Однако в этот раз до особняка они не доехали. Яна хватило лишь на пару минут. Как только здание общежития скрылось за деревьями, он съехал с трассы и остановил мобиль.

Валерию сковало волнующее напряжение. Она знала, почему он это сделал. Соскучился. Он так дико соскучился, что не в силах ждать. Ян порывисто притянул её к себе, будто каждая лишняя секунда для него — нестерпимое мучение. Валерия, между прочим, тоже мучилась, но из последних сил увернулась от поцелуя и напомнила о конспирации.

— Давай отъедем ещё немного дальше. Тут нас могут увидеть.

— Пусть попробуют, — нагло заявил Ян и легко сломил слабое Лерино сопротивление.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Голодный поцелуй на какое-то время лишил здравых мыслей. Но через пелену хмельного удовольствия Лера неожиданно уловила какой-то шорох.

— Слышал?

— Ветер, — успокоил Ян.

— Давай отъедем? Для конспирации.

Он с неохотой оторвался от Леры и снова взялся за руль, чтобы увести мобиль ещё чуть дальше от дороги, к самым кустам.

Вот тут уж он дал себе волю. Лера снова на минуту выпала из реальности. Но реальность упорно прорывалась в сознание.

— Снова этот шорох… — насторожилась она. — За нами кто-то следит, — выдвинула слегка нелепую версию. Но ей действительно казалось, что кто-то постоянно крутится возле мобиля.

— Теперь и я слышу, — кивнул Ян.

— Катаржина! — догадалась Лера.

— Устроила засаду в придорожных кустах, чтобы нас разоблачить? — улыбнулся Ян.

Смешно ему. Нет, ну а кто тогда? Кому есть дело следить за Яном и Лерой по ночам?

Ответ на вопрос внезапно запрыгнул на капот и уставился в лобовое стекло зелёными кошачьими глазами.

— Что это вы делаете? — Джозеф поражался неугомонности девчонки.

Только что спровадила кота, теперь возится с бумагами, на которые он наткнулся в одном из шкафов, когда искал, на чём написать записку.

— Делаю себе и вам веер. Чтобы у вас не случилось нового теплового удара.

Джозеф не стал её разубеждать, что его обморок не был связан с перегревом. Ему на руку, что она так думает — меньше вопросов. А вот самого его мучил целый рой вопросов.

Он, конечно, догадывался, что наваждение, которое его так предательски неожиданно обуяло, было первым проявлением вызревшей порчи. Но что бы это значило? Когда случится следующее помрачение? Что является спусковым механизмом для запуска наваждений? Сможет ли Джозеф отличать их от реальности? На что они его будут толкать? Сегодня он чуть было не сделал предложение, а что будет дальше?

— Вот, готово, — Тереса протянула ему сложенный гармошкой лист бумаги. — Берёте за один конец, а второй слегка расправляете — и получается веер.

Она даже немного пообмахивала его своим бумажным опахалом, демонстрируя принцип действия. Заботливая мелкая заноза. Она и раньше его раздражала, а теперь в сто раз сильнее. Он не мог смотреть на неё, не вспоминая того, что было в его наваждении. Наказание! И что, его видения будут связаны только с ней, или ему будут являться и другие женщины?

Даже проверять не хотелось. Скорее бы попасть к Стець-Йемскому, чтобы снять эту напасть. Джозеф надеялся, что тот и обидчиков сможет вычислить. Очень хотелось знать, кто, когда и почему устроил Джозефу эту каверзу. А ведь проклятийник оказался прав — порча связана с делами амурными. Значит, мстят Джозефу тоже за дела амурные. Кого же он мог так сильно зацепить? Неожиданно память подкинула один эпизод, и в голове всплыла догадка. Неужели дело в этом?

Глава 35. Постараюсь помочь

Никогда раньше Энтони не замечал за собой сентиментальности. Но сегодня она в нём неожиданно проснулась. Казалось бы, с чего его должно волновать душевное состояние кузена Тересы? Он парень. Как-то потерпит, что придётся пробыть в заточении до утра. Не настолько уж это огромное потрясение и не такие уж ужасные неудобства. Но Энтони всё равно переживал за него.

Было в парнишке что-то трогательное. То ли его худоба, то ли его постоянное смущение. Тиен всё время прятал взгляд, будто боялся взглянуть на Энтони. Наверное, переживал за сестру. Наверное, немного напуган. Энтони не понимал своих порывов — хотелось обнять паренька, прижать к себе, успокоить. Это было бы уместно, если бы он был совсем юным, но он не ребёнок. Ему лет девятнадцать, не меньше.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Энтони решил заняться самым важным на данный момент делом — исследованием заблокированной двери, но всё время держал Тиена в поле зрения. В какой-то момент заметил, что тот дрожит. Замёрз? В лаборатории действительно стало заметно прохладно. Нормальное желание — поделиться теплом, но почему Энтони решил собственноручно накинуть свой камзол на плечи парнишки? Тот вздрогнул, когда он укутал его. Но чувствовалось, что тепло плотной ткани унимает его дрожь.