Чужая школа - Иар Эльтеррус

— Я вам очень сочувствую, — грустно сказал Иван Афанасьевич. — Но здесь все в таком же положении. И если мы хотим выжить, нам придется хорошенько поработать. Вы с нами?

— Да, господин директор… — почти неслышно ответила Астара. — Располагайте мной, как считаете нужным.

— Хорошо. Тогда приступим к клятвам.

Нахау-Рам принес настолько жесткую клятву верности школе, что даже профессор Маор удивился, но ничего не сказал, только покивал — все верно, старый друг чувствует себя виноватым, не распознал вовремя светлую гадину, попался в ловушку, а из-за этого погибли ученики, которых он обязан был защитить. А дварфы всегда отличались обостренным чувством долга.

Астара выбрала усиленный вариант клятвы преподавателя и наставника, едва сдерживая слезы. Она не переставала с тоской смотреть на карточку с изображением давно умерших мамы и сестры, которые ее не дождались. Умом понимала, что ничего поделать нельзя, но душа плакала.

— Что ж, дамы и господа, а не пора ли нам посетить главную рубку? — негромко спросил Николай Иванович. — Кузьма, будь другом, свяжи свою систему с системой станции и открой туда проход.

Глава 10

Выйдя из телепорта, Николай Иванович с Иваном Афанасьевичем уставились на огромную круглую черную бронедверь, украшенную серебристым орнаментом и незнакомым гербом. По бокам от нее виднелись два круга сенсоров, выступающих за пределы свечения стазисного поля. Капитан с директором переглянулись, подошли, активировали свои печати, в которые превратились жезлы, и приложили руки к этим кругам. Около минуты ничего не происходило, а затем свечение начало медленно тускнеть, а когда погасло, бронедверь разделилась на две части и бесшумно уехала в переборку, имевшую, наверное, толщину около десяти метров, если не больше.

— Как только войдете в граничный отсек, слева увидите пульт с двумя сенсорами, там надо будет сделать то же самое, — негромко произнес Нахау-Рам. — И представиться навигационному искину. После этого откроется центральный зал с главным контрольным кристаллом, потребуется сесть в кресла возле него, опять активировать печати и принять управление станцией через свои мозговые импланты. Но только не полной процедурой, она слишком опасна. Рассказать как все это делается словами невозможно, сами поймете в процессе. Это всегда происходит только так. После завершения процедуры вы окончательно станете капитаном и директором школы «Тархи Ла». Придется также выслушать послание создателя школы потомкам. После чего потребуйте от Навигатора полного подключения к станции и связи с Айтосом.

— Ясно, благодарю, — кивнул Иван Афанасьевич, поежился и вошел.

Бронекапсула вокруг главной рубки оказалась двенадцатиметровой толщины, перекрывающая проход бронедверь была, как оказалось, шестислойной, каждый слой — больше полутора метров. И это не считая защитных полей. Как объяснил бывший директор, после завершения посвящения и признания Навигатором для нового руководства станет доступна прямая телепортациявнутрь рубки. Но не ранее.

Миновав проход, Николай Иванович и Иван Афанасьевич оказались в не имеющем выходов круглом помещении, стены которого светились нехорошим, опаловым свечением, от которого душа в пятки уходила. Так же видны были светящиеся синим светом выводящие линзы шести десантных плазмеров, следящие за незваными гостями, а таковыми они будут считаться, пока не докажут обратного. Слева действительно виднелся пульт с двумя круглыми сенсорами, к которым капитан и директор без промедления приложили руки с активированными печатями.

— Я, Николай Иванович Сафронов, бывший майор морской пехоты Российской Федерации, принимаю на себя ношу капитана станции «Тархи Ла» и представляюсь по этому поводу навигационному искину по имени Навигатор, — щелкнул каблуками бывший офицер, сейчас он говорил на тахри-ла, старом языке школы, русского местный искин еще не знал. — Клянусь исполнять свои обязанности с честью и согласно правилам школы!

— Я, Иван Афанасьевич Нестеров, заслуженный учитель Российской Федерации, принимаю на себя ношу директора школы для одаренных «Тархи Ла» и представляюсь по этому поводу навигационному искину по имени Навигатор, — последовал его примеру старый учитель. — Клянусь исполнять свои обязанности с честью и согласно правилам школы!

— Я рад приветствовать на борту новых капитана и директора, — раздался в ответ мягкий, сочный баритон. — Однако вы сказали, что мое имя Навигатор. Тем самым вы даете мне имя?

— Если вы обрели личность, то да, — ответил Николай Иванович.

— Не так давно перед помещением рубки в стазис обрел, — сообщил искин, однако землянам почему-то показалось, что он лукавит.

— Тогда мы рады приветствовать вас, как равноправное со всеми остальными на станции разумное существо и спрашиваем устраивает ли вас данное имя?

— Устраивает, — заверил Навигатор. — Оно полностью соответствует моей сути. Но перейдем к основному. Открываю центральный зал. Хочу сразу предупредить, что принятие обязанностей в полной мере будет нелегким. Приношу свои извинения, но после случившегося с капитаном Дархадом и директором Нахау-Рамом я не могу позволить использовать облегченную процедуру. Если бы они проходили полную процедуру посвящения, то зомбировать их стало бы невозможно в принципе.

— Вы уже знаете о случившемся?

— Естественно. Проснувшись, я первым делом связался с Айтосом, и он перебросил мне всю нужную информацию. Ситуация, господа, у нас очень неприятная, поэтому предлагаю не терять времени.

— Мы готовы, — озвучил общую мысль Николай Иванович.

— Тогда прошу, — с этими словами искин открыл проход в центральный зал, в котором не было ничего, кроме гигантского белого кристалла и двух кресел на помостах у его подножия.

Поежившись, капитан с директором направились к ним, сели и активировали печати, пожелав принять свои обязанности, причем по полной процедуре, раз уж иначе нельзя. В то же мгновение им показалось, что кто-то невыразимо огромный и страшный открыл глаза глубоко в Бездне и посмотрел оттуда прямо на них. Пристально, очень внимательно и холодно. А затем принялся препарировать истории жизней претендентов, начиная с момента рождения. Люди принялись вспоминать все, что в обычном состоянии не помнили, даже сколько раз пачкали пеленки в тот или иной день. С разных точек зрения рассматривался каждый поступок, каждое сказанное слово, да о чем речь, даже каждая мысль. К сожалению, у обоих нашлось то, чего стоило стыдиться. И Николай Иванович с Иваном Афанасьевичем стыдились, им показали многие их поступки с совсем другой стороны, выдав варианты действий, не приводящие к отрицательным результатам для других людей.

Обитатель Бездны внимательно изучал каждый день, копаясь в памяти директора и капитана, доставая оттуда любую мелочь, которая его интересовала. Сколько длился этот кошмар Иван Афанасьевич никогда бы не смог сказать, ему показалось, что