Моя Академия - Евгений Син

— Да? — с лёгким недоумением смотрю на Ариадну.

— Да, — грустно вздыхает она, не опуская трубку. — Может, еще увидитесь в Академии, они сами часто там бывают. Посменно.

— Они? — переспрашиваю, понимая, что причины для этих визитов могут быть разные.

— Ну конечно, нам кушать-то надо где-то, — посмеивается парень на охране. — Ладно, ладно, парень, увидимся ещё. Не забивай голову ерундой.

— Ну, что, будешь ещё разговаривать или дверь нам откроешь? — уточняет Ариша.

— Ой, да ладно, сама знаешь, как здесь скучно, — машет рукой парень за стеклом.

Медсестра согласно кивает. Охранник нажимает на кнопку, и большая часть стены отъезжает в сторону. Похоже, это не часть стены, а такая огромная дверь.

— Ещё раз счастливого пути, студент! — слышу уже за спиной.

Делаю первые шаги на улицу еще незнакомого для меня мира. Снова вдыхаю воздух. Чистый, свежий.

Надо сказать, что такое количество огромных деревьев внутри города — это очень интересное решение. Воздух острый и постоянно пахнет лесом, будто я нахожусь в сосновом бору. При этом мы находимся не в самом маленьком пограничном городе. За пару дней запах больницы мне поднадоел. Хотя понимаю я это только сейчас.

В последней палате, даже при открытом окне, сосновые нотки не проникали внутрь. Теперь же могу наслаждаться каждым вдохом. Все-таки, как ни крути, больница всегда и везде пахнет больницей.

А здесь, снаружи, запах леса, города, металла, чего-то незнакомого, но нельзя сказать, что этим сложно дышать. В последний раз похожие ощущения испытывал в походе, когда был взрослым мужиком — Лёхой. Уехали с ребятами на несколько дней подальше от цивилизации, забрались на вершину, ходили в лес. В этом городе точно так же хочется отдыхать и не думать о будничных делах. Только сейчас так не получится. Нужно ехать.

Рядом с больничкой стоят небольшие чёрные экипажи. Видно, что гражданские, чем-то напоминают старые лондонские кэбы. Разве что, более каплеобразные.

— Ларик, ты чего застыл? — обращается ко мне Ариадна. — Вон, смотри, извозчики. Можешь выбрать себе любого. Я же говорила, они здесь постоянно стоят. Федор Ильич иногда даже информер не берет на срочные выезды, знает, что найдет экипаж возле госпиталя. К тому же у них конечная остановка возле больницы. Туда-сюда всегда кто-нибудь да ездит. Бери любого.

— Хорошо, — прихожу в себя. — Куда лучше идти?

Девушка провожает меня вплоть до экипажа. Никто из нас не торопится открыть дверь.

— Удачного тебе обучения. Будешь рядом — заходи, всегда тебе рада, — напоминает Ариша. — Как долетишь, не забудь написать. И спасибо ещё раз. Серьёзно, — говорит девушка. — Если бы не ты, кто знает, как могло повернуться.

— Главное, что обошлось, — отвечаю ей и чувствую, как медсестра не хочет прощаться.

Смущаюсь, но продолжаю смотреть в глаза Ариадне. Девушка снова целует меня в щёку и уходит обратно в больницу. В отражении отполированной дверцы экипажа ловлю её взгляд. Забавно. Ариша не забывает посмотреть, смотрю ли я ей вслед, а я смотрю. Здесь есть на что. Усмехаюсь своим же мыслям.

— Здравствуйте, — обращаюсь к извозчику, открывая дверь. — До города довезёте?

Глава 14

Семь озорных шагов за горизонт

* * *

— Почему не пускаете? — удивляется Кольцов, стоя у ворот госпиталя.

— А по какой вы надобности? — спрашивает охранник на КПП.

— У меня здесь свидетель лежит, — сквозь зубы цедит следак.

— Да? И какой же? — спрашивает охранник, не скрывая ухмылки.

— Послушайте, мы же с вами вчера разговаривали, — следак всматривается в глаза молодого парня через толстое стекло.

— Вчера это было вчера, а сегодня у нас — сегодня, — парень пожимает плечами и перебирает на столе стопку бумаг. — Итак, напомните, по какой надобности вы пытаетесь попасть на территорию военного госпиталя?

— Хорошо. Официально хочешь, значит? — не сдается следак. — Будет тебе официально. Я, Козьма Ефремович Кольцов, следую на территорию военного госпиталя, чтобы провести доследственные действия с единственным свидетелем.

— Так мы вам ничем помочь не можем, Козьма Ефремович, — разводит руками парень за плотным бронированным стеклом.

— В смысле не можем? — удивляется следователь. — У меня есть предписания, вот бумаги.

Мужик машет в воздухе стопкой плотно сшитых листов. Его глаза наливаются кровью, но ни один мускул на лице мужика не выдает его истинного состояния.

— Да, бумаги у вас есть, и они даже в полном порядке, и предписания у вас замечательные, — играючи перечисляет охранник. — Всем бы такие предписания иметь, когда они приходят к нам в госпиталь! Лучше вашего предписания я никакого не видел! Но вот какое дело, Козьма Ефремович. Свидетеля вашего у нас в госпитале нет.

— Как это нет? — опешивший следователь смотрит то на стекло, то на трубку переговорника.

— Вот так — конкретно этого нет, — поясняет парнишка. — Можем любого другого выдать, только вам придется бумаги переоформить.

— Я же сказал, что мне нужен этот! — тяжело дышит Кольцов. — Он единственный выживший. Мне вчера сказали, что его выписывают в обед.

— Видимо, целитель принял другое решение. Я ничего про это не знаю. Я просто охраняю территорию, — пожимает плечами парень и растекается в улыбке.

Ему будто вся ситуация доставляет огромное удовольствие, Кольцова это еще больше выводит из себя.

— Так, а с этого момента подробнее, — следак берет себя в руки и ничем не выдает своё расстройство.

— Не, я не могу подробнее. Я охрана, откуда мне знать, как это делать? — открыто забавляется парника. — Видимо, приняли какое-то другое решение. Мне оно неизвестно. Но сейчас на территории госпиталя пациента по имени Ларион Орлов нет. Соответственно, доступ мы вам предоставить не можем. Всего доброго, — улыбается парень, и его бронированное стекло тут же мутнеет и становится полностью чёрным.

Следователь стоит пару секунд на месте, потом хмыкает:

— Ах ты, поганец, — разворачивается и уходит.

* * *

Откидываюсь на сиденье экипажа, прикрыв глаза. Ловлю себя на мысли, что впервые за последние полтора дня у меня есть время подумать. И только сейчас, когда делаю шаг в новый для себя мир, всё-таки осознаю шанс на новую жизнь. При этом особых переживаний у меня