Альма-матер - Максим Эдуардович Шарапов

– Виктория, я почему-то уверен, что при желании Вам не составит никакого труда оказаться на её месте, – произнес Кирилл Эдуардович и сразу же подумал, что сказал лишнее. Если в общении с Анной такая кокетливая дерзость искупалась его искренним чувством, то сейчас это было просто инстинктивной, но совершенно неуместной мужской игрой с красивой девушкой.

– Вот именно, при желании, – подхватила Вика. – А когда желания этого нет, тогда не интересно. – Она смотрела на него чуть прищуренными глазами и была в постоянном движении: то перекидывала сумочку с одного плеча на другое, то поправляла волосы, открывая небольшое аккуратное ухо и высокую шею, то переступала с ноги на ногу, меняя геометрию своих бёдер. Эти маленькие хитрости, из которых и состоит вся женская прелесть, уже проникали вглубь мужского подсознания Кирилла Эдуардовича.

– Хотите, я дам вам её телефон? – неожиданно предложила Вика. – Позвоните, спросите, как дела.

– Нет, спасибо, – Кирилл Эдуардович теперь не смотрел на Вику. – Я просто хотел узнать, не случилось ли чего. Но раз у нее всё в порядке…

– Ещё в каком!

– Ну и замечательно.

– А за прогул её ругать не будете?

– Нет, не буду.

– А если я прогуляю по той же причине? Меня тоже простите?

– Вас тем более!

– А почему меня тем более? – её интонации выдавали, что Вика ещё решает, обижаться на эту фразу или нет.

– Извините, – Кирилл Эдуардович быстро взглянул на Вику и сразу отвёл глаза. – Мне уже пора идти. – Он повернулся и пошёл к выходу.

Спустившись по лестнице, Кирилл Эдуардович повернул направо и подошёл к гардеробу, чтобы забрать своё пальто. Но бумажная табличка предупреждала о пятиминутном техническом перерыве, а в очереди за своей одеждой уже скопились несколько человек.

Кирилл Эдуардович отошёл в сторону, к высоким арочным окнам, из которых в полуподвальный первый этаж проникал серый осенний свет. Он прислонился к прохладной каменной стене, чтобы унять внутреннее нервотрясение. Воображение закидывало его яркими реалистическими картинками любовных сцен, в которых женщина всегда была одна, а мужчины постоянно менялись. Оргия происходила в огромной спальне без стен и потолка на фоне суздальских храмов и площадей. Мимо любовников проходили туристы, торговцы предлагали медовуху и сувениры, и никто не замечал происходящего рядом безобразия!

Кирилл Эдуардович пытался прогнать эти виртуальные миражи, заслонить их ширмами из других мыслей, но преграды оказывались ненадежными и быстро разрушались. Дикая ревность разрывала его на лоскуты мыслей о необходимости её забыть, пойти напиться, поехать в Суздаль и пришибить неизвестного ему соперника, бросить всё и уехать на море, позвонить Инге и довести её до сладострастного исступления.

Его рассудок прекрасно понимал, что он не имеет никаких прав на ревность, но подсознанию было на это совершенно наплевать. Он надеялся, что нравится ей, он таким счастливым торопился на свою лекцию…

Кирилл Эдуардович вздрогнул от какого-то звука и не сразу понял, что уронил на пол свой мобильник, который машинально вертел в руке. Он наклонился, поднял телефон, заметил любопытные взгляды. На экране виднелись несколько тонких трещинок, с одного угла откололся кусочек пластика, но смартфон продолжал работать.

Зачем Вика рассказала мне правду о поездке своей подруги? Это было совершенно необязательно. Она могла бы придумать десяток самых разных историй, не подставляя Аню и не разглашая подробностей её личной жизни. А к чему были эти намёки на свою зависть к Ане? Она заигрывала? И тут же предложила телефон Анны…

За долгие годы изучения женщин Кириллу Эдуардовичу иногда казалось, что он предельно подробно знает эту часть человечества, и не только знает, но и может предсказывать поведение, а значит, в какой-то мере и управлять. Но как только в нём созревало это самодовольное ощущение, тут же возникала ситуация, которая легко доказывала, что в женщинах он по-прежнему почти ничего не понимает. Возможно, это бессилие перед их разумом объяснялось тем, что женщины и сами не всегда понимали, как они поступят в ближайшие несколько секунд.

Но сейчас и сам Кирилл Эдуардович не знал, что ему делать. Было очевидно, что Вика прекрасно знает о его симпатии к своей подруге. Из мелкой, бессмысленной мести Кирилл Эдуардович упростил своё чувство. Неужели его влюблённость уже так заметна? Или это Аня рассказала про их вечер? Но тогда она просто насмехается над ним! Да так и есть, иначе не поехала бы почти сразу в этот грёбаный Суздаль! Да ещё с новым парнем! Появление нового друга в жизни Ани почему-то особенно задевало Кирилла Эдуардовича.

А может быть, она сама попросила Вику рассказать про эту поездку, намекая через свою подругу на его пустые, смешные иллюзии?

– Да, конечно, насмехается! – раздался совсем рядом знакомый баритон с характерной хрипотцой. – Даже не сомневайтесь!

Кирилл Эдуардович увидел перед собой знаменитого актёра Михаила Боярского в своей традиционной чёрной шляпе, который на ходу говорил с каким-то мужчиной.

– Ты ещё откуда здесь! – пренебрежительно произнес Кирилл Эдуардович, обращаясь к актеру. – Ты в нашем универе не учился! Нечего и влезать!

– Простите?! – Михаил Сергеевич, который уже проходил мимо расстроенного преподавателя, остановился и повернул к нему своё выразительное лицо. – По-вашему, все, кто здесь не учился, не могут сюда и приходить? Так, что ли?

Кирилл Эдуардович хотел уже ответить что-то резкое или просто отмахнуться от своего видения, но на периферии его зрения стали проступать и другие лица, как происходило всегда, когда галлюцинация отступала и он возвращался в реальный мир. Кроме самого актёра, по-прежнему смотревшего на него в упор, и явно ожидавшего каких-то объяснений, Кирилл Эдуардович видел теперь и людей у гардероба с номерками в руках, и проходивших мимо студентов. И до Кирилла Эдуардовича стало доходить, что стоявший перед ним Боярский не виртуальное явление, а живой, возмущённый человек.

– Так вы, может быть, всё-таки объяснитесь? – актёр вглядывался в лицо незнакомого хама. – Или вам плохо?

– Михаил Сергеевич, – промямлил Кирилл Эдуардович. – Извините. У меня что-то голова закружилась. Мне действительно нехорошо…

– Может быть, вам врача? – спросил какой-то человек.

– Нет, спасибо, – отказался Кирилл Эдуардович. – И ещё раз простите, я не очень понимал, что говорю. Надеюсь, вы не вызовете меня на дуэль, – Кирилл Эдуардович попытался перевести неприятный инцидент в шутку, но Боярский её не оценил, сказал сухо: «Поправляйтесь», – повернулся и пошёл к выходу вместе со своей маленькой свитой.

Кирилл Эдуардович смотрел вслед актёру, прославившемуся ролью Д’Артаньяна, и слышал задиристое:

Пора-пора-порадуемся на своём веку

Красавице и кубку, счастливому клинку!

И казалось, само здание гулко подпевало эту мушкетёрскую песенку, слова для которой сочинил учившийся здесь когда-то Юрий Ряшенцев.