Кара за хебрис - Виталий Вавикин

– Как эксперимент?

– Как сына.

– Ты врешь! – Йереми поднимается на ноги.

Лаборатория, где он родился, стоит перед глазами. Он не будет единственным. Никто не хочет, чтобы он был единственным. Десятки, сотни, тысячи таких, как он. И все они будут такими же сыновьями. И все они будут корректироваться и изменяться до тех пор, пока не станут такими, как Арвал, Бартон или Хольст. А он, Йереми, станет третьим сортом, устаревшей моделью.

– Зачем ты создал меня? – спрашивает он Милта. – Зачем привез на эту планету?

Кто знает, почему человек убивает человека? А почему машина убивает машину?

– Давай вернемся на Крит и изгоним с планеты всех людей, – говорит Йереми.

– Чем тебе не нравятся люди? – говорит Милт.

– Тогда давай разделим планету надвое и будем править каждый по-своему, – говорит Йереми.

– Прости, но ты еще слишком глуп, чтобы править.

– А кто не глуп? Бартон? Человек?

– Ты мог бы многому научиться у него.

– Я мог бы убить его, и это ничего бы не изменило. Думаешь, для нашей планеты нужно то, что он делает?

– Думаю, да.

– Значит, мне придется убить и тебя.

– И что это тебе даст?

– А что я от этого потеряю?

– Ты всего лишь никчемный гордец.

– Не смей называть меня так!

– Всего лишь гордец.

– Не смей! Не смей! Не смей!

– Надеюсь, вам понравилась наша планета, – говорит улыбчивая девушка в космопорте.

– Не надейтесь, – говорит Йереми.

Он еще что-то хочет сказать, но девушка в голубой форме уже улыбается другому отбывающему туристу. Да, с людьми всегда так – короткий взгляд, пара слов, и интерес устремляется куда-то за горизонт, к непознанному и недоступному.

Йереми занимает отведенное ему место. Двигатели гудят, поднимая тяжелый туристический корабль. «Может быть, совершить на Эрехе пересадку и отправиться на Гимеру? – думает Йереми. – Найти Арвала, сжать его хрупкое горло и смотреть в глаза до тех пор, пока он не умрет? И пусть последним, что он увидит в своей жизни, будут не озера и лаборатории, за которые он получил столько славы, а лицо того, кто когда-нибудь придет и уничтожит все это?»

Корабль выходит на орбиту и совершает гиперпрыжок. «Пусть будет сначала Крит», – думает Йереми. Он обязан сперва очистить свою родную планету. Очистить и приукрасить. И он не гордец. Нет. Он создатель. Гениальный создатель.

Маленькая грудь упирается в лицо твердыми сосками.

– Мне нравится твоя щетина, – шепчет Корра. Крупные капли пота скатываются по ее спине.

– Не могу поверить, что доктора Милта больше нет, – говорит Арвал.

Перед глазами все еще стоит номер люкс…

Чилден смотрит в окно, словно горизонт когда-то интересовал его!

– Почему вы позвали меня? – спрашивает Арвал.

– Потому что никто из нас не знает, что это такое, – говорит Чилден. – А вы как ни-как жили среди этих тварей не один год.

Арвал смотрит на изуродованное тело доктора Милта и почему-то вспоминает Мэдж. Снег падает на окоченевшее тело на дне могилы. Снег, который бросает он сам.

– И что теперь будет? – спрашивает Арвал Чилдена.

– А ничего теперь не будет, – Чилден отходит от окна.

Зажатая в зубах сигарета давно истлела, и остался лишь оплавившийся фильтр.

– Нужно отправить его на Крит, – говорит Арвал.

– Не нужно, – Чилден рассказывает о сообщении с Крита, в котором рекомендовано похоронить Милта на Камике. – Похоронить! – цокает Чилден языком. – Подумать только…

Корра выходит из кабинета отца и подмигивает Арвалу.

– Все будет хорошо, – говорит она, касаясь его руки.

– То, что вы сделали, мистер Арвал… – Йол глуповато грозит пальцем, пытаясь еще что-то сказать, но вместо этого только открывает и закрывает рот. – Благодарите бога, что у меня такая непутевая дочь! – выдыхает он наконец и поручает Арвалу построить памятник. – И чтобы ни один турист не мог упрекнуть нас в том, что мы хоть как-то виновны в случившемся! Ни один!

Допс возглавляет проект.

– Я не буду работать на него, – говорит Арвал.

– Месяц назад ты был готов работать преподавателем на Гимере, а сейчас уже отказываешься заниматься строительством здесь? – Корра обнимает его за шею. – К тому же это ненадолго. Как только ты разведешься с Манолой и женишься на мне, то отец сразу вернет тебе твое кресло.

– Пусть вернет сейчас.

– Дай ему время позлиться.

И уже позже:

– Мне нравится твоя щетина.

И крупные капли пота по спине. И что-то тихое о любви на ухо…

Часть третья

Глава первая

Хельда пробормотала что-то сквозь сон и обняла Бартона. Он не спал. Лежал на спине, подпирая взглядом высокий потолок, и курил. Пепел падал на атласное одеяло. Младенец в колыбели сопел громче, чем мать. «Нет, так не уснуть», – решил Бартон.

Он убрал с груди руку Хельды и поднялся с кровати. За окнами была ночь. Темная, непроглядная. Редкий снег падал с неба. Бартон оделся и вышел в застланный красными коврами коридор. Дежурное освещение заливало стены мягким грязно-белым светом. Дверь. Бартон постучал, не надеясь, что ему откроют.

– Тоже не спится? – спросила Жули.

Он кивнул.

– Заходи.

Гостиная.

– Выпьешь?

– Может быть.

– Хорошо, – Жули достала бутылку скотча и два стакана. – Последнее время не могу пить одна.

– Ты знаешь, где моя квартира.

Горлышко бутылки звякнуло о край стакана.

– Ты уже не один.

– Я всегда не один.

– Глупо, – Жули поправила ночную рубашку. – Так глупо… – скотч обжег горло. – Пей.

Бартон поднял стакан.

– А где лед?

– Кончился.

– Забавно.

– Да. Забавно, – Жули выпила и налила еще.

– Не налегай, – сказал Бартон.

– Почему?

– Просто не налегай и все.

– И что дальше?

– Ничего.

– Мне страшно.

– За будущее?

– За настоящее.

– Не бойся.

– Почему?

– Просто не бойся и все.

– Ты никогда ничего не объясняешь, да?

– Зачем?