Домик №10 - Наталия Романова

за собой она услышала почти сразу, как и поняла, что шаги мужские. Даже успела испугаться, мало ли, кто бродит ночью. Вроде в округе не было больше людей, но это обманчивое впечатление. То тут, то там встречались палаточные городки или одинокие палатки, туристов, решивших хапануть немного экстрима в густом лесу гористой местности.

– Да стой ты! – С этими словами она попала прямо в руки Матвея, вернее, лапы. Настолько огромными они показались Розе. – Что же сегодня за день такой! Марс в Венере или полнолуние?! Обычно дети создают проблемы, а в этот раз взрослые. Ты-то куда рванула среди ночи?!

И тут Розу попросту переставили в привычной манере Розенбергов. Подняли, перевернули к Матвею передом, а к лесу задом, и поставили в стратегически удобную позицию для мужчины. Ни убежать, ни вырваться Роза не могла.

– А теперь выдохни и расскажи, какая чума в тебя вселилась?

– Никакая! – Роза смотрела на искреннее удивление Матвея и не находила слов. Это надо же, он ещё и возмущается! Какое глупое и, главное, бездарное представление!

– Давай по порядку, влетела твоя сестрица и заявила, что ты убежала. Ты действительно убежала. Почему? – Матвей помолчал. Роза тоже молчала. – Почему? Повторяю вопрос. Возможно, твоё решение верное, возможно, – подчеркнул он интонацией, – возможно, я соглашусь с твоими доводами и даже провожу к машине, но я хочу знать причину.

– Причину? Он хочет знать причину! Я не хочу смотреть, как ты трахаешь мою сестру! Это достаточная причина для тебя, надеюсь?! – Роза попыталась отступить на пару шагов.

– Я… что? Трахаю? Твою сестру? Альбину? Эту горе-Беляночку с отбитым мозгом? Ты тоже получила травму при ударе об воду, да? Я даже боюсь спросить, что тебя подвигло подумать такую глупость!

– Что думать? Я видела, вернее слышала. Или видела. В общем, всё понятно. Вы трое, в палатке. Извращенцы какие-то, честное слово, – последнее Роза прошептала и отвернулась.

– Даже трое? А чего не четверо или пятеро? Олег тоже совершеннолетний и половозрелый парень, зачем отказывать себе.

– Ну, это вы сами разберётесь, без меня, – взвизгнула Роза и сделала ещё одну попытку отойти.

– Какая у тебя богатая фантазия, лягушонок, – вдруг засиял Матвей. – Какая раскрепощённая леди, неожиданно, признаюсь, даже подумать не мог, что тебе подобное в голову придёт.

– А что я должна была подумать? – Третья попытка вырваться не увенчалась успехом.

– Например, что мой братец, по совместительству хомо-эректус, претендующий на премию Дарвина, которому категорически запрещено нырять, нырнул за твоей сестрицей, претенденткой на ту же премию, и теперь мучается от болей. Я делал ему массаж, а потом вколол лошадиную дозу обезболивающего, пока Свет Ясно Солнышко Альбинушка заламывала руки и рыдала на груди героя. Я бы и ей засадил с огромным удовольствием, но не то, что ты подумала, а галоперидола какого-нибудь! Уж прости. То же самое я могу сказать и про Мишу. Они стоят друг друга, ещё бы занимались членовредительством без меня и не рожали до этого детей. И, кстати, – продолжил Матвей, пока Роза хватала ртом воздух, рассчитывая траекторию своего падения сквозь землю. – Ничего не имею против подобного досуга других. По молодости, было дело, практиковал. Сейчас могу сказать однозначно, лично меня это не интересует. Мне не нравится идея делить женщину, не нахожу в голом мужике рядом никакой привлекательности, всё это скорее раздражает, чем заводит. Вообще-то, я и сам могу справиться, со всеми возможными вариантами. – Матвей скользнул взглядом по Розе настолько красноречиво, что та покрылась румянцем до корней волос, хотя её и сложно было удивить вариантами, хотя бы в теории. – Но как тебе-то пришло в голову, что… лягушонок, какие черти в тебе спрятаны?! – Мужские руки чувствительно сжали ягодицы Розы и один раз шлёпнули, не сильно, но… возбуждающе.

– А… – Роза сжала ноги от прострелившего желания. Внезапного. Видимо, перепады настроения, нездоровые фантазии, эмоциональная каша в голове сыграли с гормонами Розы злую шутку. – Альбина говорила, что не против… и… в общем. Я этого не говорила! – опомнилась она и зажала рот рукой.

– О, похоже, Миха нашёл достойную его женщину, – засмеялся Матвей. – Весело им будет.

Роза замерла в мужских руках, как мышонок, вернее, как лягушонок, по версии русского богатыря Розенберга М. То ли педагогический опыт Матвея сказывался, то ли тепло, исходящее от тела мужчины, то ли успокоившиеся эмоции, упавшие ровно в низ живота, разбудившие Розиных бабочек-шизофреничек, но убегать резко расхотелось. В целом Роза ощущала себя желе. Похотливым желе, возбуждённым.

Она придвинулась ближе и переступила с ноги на ногу.

– Роза, – почти простонал Матвей. – Ты не делаешь мою жизнь проще, верно?

– Не делаю, – согласилась та, кивнув.

– Мне очень сложно держаться от тебя подальше, – нагнулся Матвей к ее губам, шепча. – Я не демонстрирую своих отношений и чувств. Тем более детям. Если младшие не поймут, а старшие, может быть, сделают вид, что не видят, то надеяться на благоразумие средних не приходится. Ты не представляешь, насколько они вредные, – продолжал шептать он, лаская горячим дыханием девичьи губы.

– Но тут же нет средних, никого нет, – проскулила Роза, в то же мгновение возненавидев себя за слабость.

– Ты наблюдательная. – Матвей в это же мгновение подхватил Розу, она обвила его ногами, удивившись, с какой лёгкостью он держит её на весу и передвигается в темноте, сойдя с тропинки в сторону.

Провёл большим пальцем по губам. Она не выдержала, лизнула палец, а потом втянула в рот, слушая с наслаждением, как зашипел сквозь зубы Матвей. Через пару шагов она уже упиралась спиной в дерево, поняв, что кора не мешает и не царапает, Роза попросту не замечала её.

Существовали только руки, губы, срывавшееся дыхание, громкий шёпот, горячий, мурашки по спине, острое, почти невыносимое желание. Матвей одновременно держал и прижимал к себе Розу, второй рукой пытаясь справиться с женской футболкой, скинуть её прочь. Застёжка бюстгальтера поддалась сразу, ещё на стадии, когда была скрыта трикотажем.

– Держись крепче… – С этими словами почти обмякшую Розу придержала сильная рука, они поменялись местами, и теперь возле дерева стоял Матвей.

Вернее, уже не стоял. Он осторожно опустился на траву, в этом месте она была густая и высокая, источающая душный аромат, свойственный горным цветам, немного горьковатый, с примесью полыни, тысячелистника и зверобоя. Мужские губы хаотично оставляли поцелуи и шептали настолько пронзительные слова, что у Розы кружилась голова. Она тёрлась об уже обнажённую мужскую грудь, и волоски щекотали ставшие сверхчувствительными соски.

Немного отодвинувшись, исхитрилась дёрнуть молнию на своих джинсах и шортах Матвея, ёрзая, надеясь нехитрыми движениями стащить с себя злосчастный деним. Ничего не получалось,