Аскетические творения - Марк Подвижник

27. Тотчас по знамении креста благодать так действует: умиротворяет все члены, и душа, по причине многой радости, является как простое, незлобивое дитя, и человек уже более не осуждает ни эллина, ни иудея, ни грешника; но внутренний человек чистым оком смотрит на всех, как на одного, и одинаково радуется о всем мире, и хочет, чтобы все эллины и иудеи поклонялись Сыну Божию, как Отцу. И отверзаются ему двери, и он входит внутрь во многие обители; и по мере того, как он входит, они отверзаются ему более, и из ста обителей он вступает в иные сто обителей и богатеет, и опять, когда он делается иным, ему

{199}

показываются другие новые и дивные [предметы], и, как сыну и наследнику, ему вверяются вещи, которые не могут быть изречены естеством человеческим или сими устами и языком. В иной час, как посольствуя пред Богом, от многой любви к Нему, начинает молиться о мире, чтобы спасся весь мир, как всецелый Адам; распаляясь любовию и желая, чтобы все спаслись, он поучает [ближних] слову жизни и Царствия, посольствуя о Христе[577] и, сколько можно слышать, поведая небесные и Божественные тайны бесконечного и непостижимого века. В иной же час вооружается весь человек, облачаясь во вся оружия Божия[578], и принимает воинство небесное, и начинает поражать вражии полки и производить там заколения многих трупов. В иной же час опять Господь действует в душе, и веселятся взаимно душа и Господь, и бывает человек во многом свете и радости, [обращаясь] к Господу и к братиям. Светильник и свет горят ночью и днем, целое же, по Божию промыслу, не изменяется, и весь человек есть чист, и немногого недостает ему для того, чтобы он был таким, каким он должен быть; однако и средостение разрушено, и смерть побеждена. Иногда светильник более разгорается и светит ярче, так что человек не может сносить оного сияния и блистания, но бывает как бы разрешенный. Иногда же горящий еще свет как бы меркнет и ложится на нем, как завеса, некий тонкий и мрачный воздух противной силы. Посему и говорит такой человек, что он не совершенно свободен. Вовеки слава Господу. Аминь.

{200}

28. Хорошее [дело] — пост, бдение, странническая жизнь; однако это только труды наружной благой жизни, но чин христиан есть более внутренний, нежели сии [телесные добродетели], и никто не должен [только] на них надеяться. Ибо случается с некоторыми, что они бывают причастны благодати и злоба [вражия], укрывающаяся еще внутри них, строит ковы, добровольно уступает им и не действует, но заставляет человека думать, что ум его очистился, и вводит потом человека в самомнение, что он совершенный христианин; и потом, когда человек подумает, что он свободен, и делается беспечным, тогда злоба нападает на него разбойническим образом, втайне делая засаду, и искушает его, и низводит в преисподнее земли. Ибо если разбойники или воины, будучи люди двадцати лет, умеют неприятелям строить ковы, делают засады, подстерегают [врагов], и нападают на них с тылу, и окружают их со всех сторон, и избивают, — тем более [все сие умеет делать] злоба, которая живет столько тысяч лет и дело которой состоит в том, как бы погублять души. Умеет она делать тайную досаду в сердце и в некоторые времена не действовать, чтобы ввести душу в самомнение о своем совершенстве. Основание христианства есть сие, чтобы человек, сколько бы [дел] правды ни совершал, не успокаивался на них и не почитал бы себя за нечто великое, но был бы нищ духом. И если сделается причастником благодати, чтобы он не подумал, что достигнул чего-либо, и чтобы не возомнил о себе, что он великий человек, и чтобы не начинал учить; и, проводя

{201}

добрую жизнь в великом пощении, странствовании и молитве и быв причастником благодати, не высоко думал о душе своей. Но поистине такое начало благодати было ему тогда в особенности ради того, чтобы он нес труд, алчбу и жажду, чтобы он не был насыщен [в своем стремлении] и не почитал себя праведным и богатым в благодати, но чтобы рыдал и плакал, как плачет мать, которая имела единородного сына и воспитала его, а он, когда возмужал, неожиданно умер.

{202}

Послание к монаху Николаю

Превозлюбленному сыну Николаю. Поелику ты прежде много заботился о спасении своем и, имея великое попечение о жизни по Богу, объяснил нам о себе, какими трудами и с каким пламенным стремлением желал ты соединиться с Господом строгою жизнию и воздержанием, подвизаясь во всяком злострадании, во многом бдении и крепкой молитве. Ты изъяснил нам также, какие брани и какое множество плотских страстей воздвигаются в естестве тела и восстают на душу от закона греховного, противоборствующего закону ума нашего[579]. Ты сетовал о том, что тебя слишком беспокоят страсти гнева и похоти, и искал какого-либо способа и разумного совета [о том], какие труды и подвиги употребив, ты мог бы победить упомянутые пагубные страсти. И в то время, сколько было можно, мы лично советовали любви твоей, предлагая тебе душеполезные разумения и мудрования и показывая, какими трудами и подвижническими усилиями с разумом

{203}

и просвещенным рассудительным ведением душа, живя по Евангелию верою, при помощи благодати, может преодолеть истекающее извнутрь зло греха, особенно же упомянутые страсти. Ибо от каких страстей, по укоренившейся привычке, душа наиболее восприняла как бы образ и сильнее ими привлекается, противу тех должна она предпринять и усерднейший, непрестанный подвиг, пока не покорит себе плотские и неразумные действия сердца, которым прежде сама покорялась, и которыми увлекалась, и чрез частое воспоминание помыслов и злое поучение в них была их пленницею по причине внутреннего согласия с ними мыслей.

Поелику же мы на время удалены от тебя лицом, а не сердцем, ушедши в пустыню к истинным делателям и подвижникам Христовым, чтобы и нам, хотя мало, несколько подвизаясь и сподвизаясь с братиею, подвизающеюся противу сопротивных действий и доблестно сопротивляющеюся страстям, отложить леность, отрясти уныние, отвергнуть нерадение и воспринять всякое старание и прилежание в угождении Богу. Потому и поусердствовали мы письменно изложить искренности твоей малый совет и полезное учение, чтобы ты, с прилежанием прочитывая, в малом письменном совете нашел то же самое, вкратце изложенное, о чем лично мною говорено было тебе, [и] как бы в присутствии нашем насладился духовной пользой.

2. Итак, сын мой, начало пользы твоей о Боге должно быть отсюда. Ты должен всегда незабвенно помнить и в непрестанном [внутреннем]

{204}

поучении размышлять о всех благодеяниях человеколюбивого Бога и о действиях Его промысла, совершившихся на тебе и совершающихся ко спасению души твоей, а не быть покрываемым порочным забвением или по причине уныния не вспоминать многих и великих Его благодеяний и поэтому бесполезно и неблагодарно проводить остальное время. Ибо такое непрестанное памятование, как бы некое острие, пронзая сердце, побуждает его всегда к исповеданию, к смирению, к благодарению с сокрушенною душою, ко всякому благому усердию, к приобретению доброго нрава и благих навыков и [к исправлению] всякой о Боге добродетели, — сердце, которое всегда с мыслию, [проистекающею] от благой совести, поучается сему пророческому слову: «Что воздам Господеви о всех, яже воздаде ми?»[580] Ибо когда душа помыслит о благодеяниях человеколюбивого Бога, от рождения на ней бывших, или от скольких бед многократно была она избавлена, или, сколь-кому подпавши злу и в прегрешения многократно поползнувшись волею, не предана была праведно в погибель и смерть прельстившим ее духам; но [напротив] человеколюбивый Владыка, долготерпеливо презирая согрешения и ожидая обращения ее, — ее, произвольно работавшую чрез страсти врагам и лукавым духам, Он питал, покрывал, и всячески помышлял о ней, и напоследок благим мановением наставил ее на путь спасения, вложил в сердце ее любовь к подвижнической жизни и укрепил с радостию оставить мир и всякую

{205}

его прелесть плотских сластей, украсил ангельским образом постнического чина и устроил удобное принятие от святых мужей в собрание их братства. Кто, [спрашиваю] имея мысль, [руководимую] благою совестию и размышляя о всем этом, не будет всегда в сокрушении сердца, имея столько обручений предварительных благодеяний, еще не сделав сам ничего благого? Не возымел ли бы навсегда [таковой] по рассмотрении себя твердую надежду [размышляя в себе так]: «Если и тогда, как я не сделал ничего доброго, но и много согрешил пред Ним, живши в плотских нечистотах и в иных многих страстях, Он не по грехам моим сотворил мне и не по беззакониям моим воздал мне[581], но ниспослал такие дары и благодеяния во спасение мне. Если отселе посвящу себя совершенно на то, чтобы работать Ему во всяком непорочном пребывании и исправлении добродетелей, то скольких благ и духовных дарований сподобит Он меня, укрепляя на всякое благое дело, исправляя и наставляя». Имеющий всегда таковой помысл и не забывающий Божиих благодеяний преклоняет, направляет и понуждает себя ко всякому благому обучению добродетели и ко всякому деланию правды, будучи всегда усерден, всегда готов исполнить волю Божию.