Клоун. История одной любви (СИ) - Монакова Юлия

— Ну и как все прошло?

— Надеюсь, ты не ждешь грязных п-подробностей? — огрызнулся Макар.

— Вообще-то не отказалась бы, — хмыкнула она. — Динка мне никогда ничего толком не рассказывает. А мы, девочки, очень любим слушать всякие интимные подробности про вас, мальчиков… — непонятно было, шутит Соня сейчас или говорит всерьез.

Он озадаченно потер переносицу.

— Что за игру т-ты ведешь, я не понимаю…

Ее брови приподнялись в утрированном удивлении.

— Почему сразу игру? Я искренне вызвалась помочь Динке увидеться с тобой сегодня. А то она, бедняжка, чуть на стенку не лезла, не зная, как бы это половчее провернуть.

— И как скоро ты д-доложишь вашему отцу о том, где она была? — холодно спросил Макар.

Соня снова улыбнулась самой нежной и невинной улыбкой.

— Пока что мне нет резона вас выдавать, голубки… Да ладно, шучу, расслабься! — захохотала она, заметив, как окаменел Макар при этих словах.

— Я, между прочим, сегодня обеспечила вам обоим полноценное алиби! Директриса поинтересовалась, почему это Дружинина отсутствует одновременно с Вознесенским… Я сообщила, что у тебя травма, а у Динки ОРЗ. Мог бы, кстати, и «спасибо» сказать.

— Спасибо, — буркнул Макар. — Это все?

Она покачала головой:

— Нет, не все. Я вообще-то за сестрой пришла. Нам надо домой, пока папа не хватился.

— Подожди немного, — сказал он. — Мы тут перекусить собрались…

Соня втянула носом аппетитный запах свежеподжаренного омлета, доносящийся с кухни.

— Пахнет офигенски! А меня не покормишь? Ну, хотя бы бутербродиком угости, что ли, — она умильно улыбнулась. — Жрать хочу — умираю. В столовке сегодня такую шнягу давали, гречку с печенкой… фу, гадость, терпеть не могу, — ее передернуло.

— Ну, проходи, — пожал плечами он.

Тем временем Динка вышла из ванной в футболке Макара и с тюрбаном из полотенца на мокрых волосах.

— Ой, Сонь! — увидев сестру, она немного смутилась. — Что, нам уже пора, да?

— Сначала п-поешь, — Макар поставил на стол тарелку для нее. — Садись, пока г-горячее.

Во время этого странного и нескладного застолья солировала в основном Соня. Макар практически не обращал внимания на ее трескотню, да и Динка тоже. Они смотрели друг на друга, не отрываясь. Макару даже казалось, что никто в мире больше не ест так красиво и сексуально, как это делает Динка. Она явно смущалась этого пристального наблюдения за каждым ее жестом, но, тем не менее, Макар видел, что ей приятен его жадный интерес. Он незаметно опустил руку под стол и положил ладонь на Динкину голую ногу, а затем с самым невозмутимым видом легонько сжал, заставив ее прерывисто выдохнуть и с преувеличенным вниманием уткнуться взглядом в свою тарелку.

В этот момент у Сони зазвонил телефон.

— Это папа, — бросив взгляд на дисплей, коротко сообщила она и, посмотрев на Макара, приложила палец к губам, давая ему знак молчать.

Он заметил, как моментально побледнела и напряглась Динка, и ободряюще приобнял ее за плечи.

Тем временем Соня ответила на звонок.

— Да, папа… Дина? Со мной, конечно, где же еще!.. Да, уроки кончились… Нет, пока не дома. Мы зашли перекусить в кафе. В школе сегодня кормили просто отвратительно… Конечно-конечно, где-то через час будем дома. Не беспокойся!.. Целую.

Сбросив вызов, Соня кинула на Динку с Макаром откровенно торжествующий взгляд.

— Между прочим, за такое прикрытие по всем фронтам вы мне теперь по гроб жизни обязаны, красавчики!

Динка не оценила шутку. Тяжело вздохнув, она перевела взгляд на Макара:

— Нам правда пора… Спасибо, что накормил, было очень вкусно.

— Может, я посуду помою? — мило предложила Соня — ну прямо сама любезность. — Правда вкусно было.

Макар покачал головой:

— Спасибо, не надо. Я сам.

Уже в дверях он не удержался, напоследок прижал к себе одетую и сразу ставшую от этого такой далекой Динку, поцеловал ее и шепнул:

— Ты завтра п-придешь?

Она покосилась на сестру и так же тихо пообещала:

— Постараюсь.

37

Динкино «ОРЗ» продолжалось до конца недели. И, черт возьми, это были самые счастливые дни в жизни Макара!

Уже пару дней спустя нога его практически не беспокоила, и хотя для тренировок было все еще рановато, по идее он уже мог спокойно ходить на уроки. Однако Макар не хотел упускать редчайшей возможности хоть несколько часов побыть с Динкой наедине… а в школе это было абсолютно нереально.

Им везло. Им невероятно, фантастически, сумасшедше везло в этой отчаянной авантюре: учителя ничего не заподозрили, а Динкин отец ни разу не задумался о том, точно ли в школе проводит время его непутевая дочь. Разумеется, не обошлось без помощи Сони, и хотя Макару претила сама мысль о том, кому они с Диной теперь обязаны, отказаться от этих сладких тайных встреч он не мог. И Динка тоже не могла…

А затем цирковые гастроли подошли к концу, мама благополучно вернулась домой, и Динке, хочешь не хочешь, пришлось «выздоравливать». Правда, в школе к ней чуть было не прицепились из-за отсутствия справки от врача, но все давно привыкли, что у старшеклассников на это смотрят сквозь пальцы, так что Динка удачно отмазалась тем, что якобы болела дома и лечилась народными средствами. Тем более, у нее был такой надежный и неподкупный свидетель, как Соня, которая находилась у учителей на самом хорошем счету. У них просто не было оснований ей не верить…

А через пару дней в школу вернулся и сам Макар.

Обоим ужасно не хватало тех преступных свиданий. Их тянуло друг другу как магнитом, и после школы, прежде чем разойтись в разные стороны, они минут десять-пятнадцать просто стояли, крепко обнявшись, чтобы напитаться запахом, энергией и чувствами друг друга… а затем Динка с Соней отправлялись домой, а Макар — на тренировку. Расставаться было мучительно, словно резали по живому.

В Динкину комнату через окно ночами он больше не наведывался — она убедила его, что это слишком рискованно, даже одного звука было бы достаточно для того, чтобы разбудить подозрения отца. В общем, фигурально выражаясь, после целой недели наслаждения вкуснейшим десертом им вынужденно пришлось сидеть на голодном пайке… и это ни фига не радовало.

Однажды внезапно отменили два последних урока, и Макар пригласил Динку на свою тренировку — ему не терпелось показать отдельные детали и трюки нового номера. Динка с радостью согласилась; правда, бонусом пришлось терпеть балласт в виде Сони, но тут уж было без вариантов: либо с ней, либо вообще никак, она по-прежнему оставалась лучшим прикрытием для сестры.

По дороге в цирк Макар болтал без умолку — он практически прочитал краткий курс по истории возникновения воздушной гимнастики. Динка слушала не без интереса, но все-таки иногда задавала странные, на его взгляд, вопросы.

— А почему вы не пользуетесь страховкой? Ты всегда с такой гордостью об этом говоришь… Но это же опасно!

Макар пожал плечами.

— Полотна не п-предполагают страховки… Все, на что можно рассчитывать — это сильные и к-крепкие руки, я тебе как-то об этом уже г-говорил, помнишь? Ну, и замотка п-полотна тоже играет роль страховки, разумеется. В это и верю, п-пока летаю, — он обезоруживающе улыбнулся. — А если серьезно, то на самом д-деле страховка во многом мешает. Например, один из моих самых любимых и опасных элементов — это обрыв к п-партнеру в стопы с разворотом на сто восемьдесят г-градусов. Со страховкой его сделать нельзя!

Динка зябко поежилась, будто от холода, и обхватила себя за плечи.

— Обрыв? — переспросила она непонимающе.

— Ну, это что-то вроде… — Макар поводил руками в воздухе, подыскивая нужное определение, — имитации свободного п-падения.

— Но ведь страшно же, — просто сказала она. — Ты и сам говорил, что страшно. Помнишь? В трамвае…

Соня, до этого молча прислушивающаяся к разговору, пренебрежительно скривила губы.

— Ну что ты такое несешь? — ответила она за него. — Макар очень смелый! Что ему какой-то обрыв? Разумеется, он ничего не боится!