Клоун. История одной любви (СИ) - Монакова Юлия

По тому, как мать поднялась, сохраняя безупречную осанку и расправив плечи, Макар понял, что она обиделась. Даже не за себя, а за своего ненаглядного Мишу, конечно же. Ну и пусть… Деликатничать и притворяться, что он от него в восторге, Макар не собирался.

Впрочем, дуться весь вечер мама все равно не смогла — характер у нее был отходчивый.

— Чем же ты будешь питаться без меня целую неделю? — запереживала она.

Макар закатил глаза:

— Во-он, видишь — в углу к-кухни стоит такая высокая б-белая коробка? Называется «холодильник». Если открыть дверцу, то внутри можно обнаружить всякие-разные п-продукты… Их можно приготовить вон т-там, видишь? — он кивнул в сторону газовой плиты. — К-как-нибудь выживу.

— Да ну тебя! — рассмеялась мать. — А сам, поди, будешь сидеть на сухомятке — бутербродах да печеньках… И не забывай лекарства принимать, понял? Все-все, ничего не пропускай. А через пару дней начинай наносить согревающую мазь. Не вздумай нагружать ногу! На улицу не выходи. Продуктов, в принципе, должно хватить на неделю, но в крайнем случае — закажи доставку еды на дом. Хотя бы пиццу какую-нибудь!

— Слушаюсь, босс, — он приложил руку к виску.

— Я буду звонить тебе каждый день. Из каждого города! — пообещала она. — Так что проверяй, пожалуйста, чтобы телефон всегда был заряжен.

— Да не волнуйся ты, — улыбнулся Макар. — Все со мной б-будет в полном порядке. Я уже большой мальчик. Взрослый!

— Да-да, слишком уж взрослый в последнее время, как я погляжу, — привычно поддела его она, а затем призналась:

— И все же у меня душа почему-то не на месте… Наверное, потому, что уже настроилась, что мы с тобой вместе поедем. А тут такое!

— Еще бы, — понимающе кивнул Макар, — оставить семнадцатилетнего младенца одного в квартире на неделю — к-какое материнское сердце выдержит этот ужас!

— Балбес, — мать вдруг подошла и крепко обняла его. — Я буду скучать.

Он смутился этого внезапного порыва, но все же неловко выговорил:

— Я т-тоже.

33

Динка не брала трубку и не отвечала на его сообщения весь вечер. Целый гребаный вечер!

Макар просто извелся от неизвестности за эти несколько мучительных часов. Неужели Динка была так занята, что не видела и не слышала собственный телефон? Или игнорировала его намеренно? А может, все-таки затаила обиду на то, что Макар расспрашивал ее о бывшем парне, и теперь вот дуется и не хочет разговаривать?..

Не дозвонившись до нее в сотый раз, Макар с досады едва не швырнул мобильник о стену. Если бы не это дурацкое растяжение, он давно бы уже сам был у Динки! А теперь вот давай, сиди в комнате как привязанный и не находи себе места…

Может, это Соня ляпнула ей что-нибудь лишнее, осенило вдруг его. В принципе, Макару не в чем было себя упрекнуть, но все равно неприятно засосало под ложечкой. Что могла наболтать Динке ее странноватая сестрица? Чего она в принципе добивалась?

А может… тут ему стало совсем жутко — может быть, о ночных визитах Макара стало известно Динкиному отцу? Соня же весьма недвусмысленно намекнула, что держит эту информацию в секрете лишь до поры до времени. Если это так, то страшно было даже представить, какое наказание уготовил строгий папочка посмевшей ослушаться непутевой доченьке.

На всякий случай он даже проверил Динкину страницу ВКонтакте — и оказалось, что она с утра не появлялась в сети. Это, естественно, только усилило его подозрительность и нервозность.

Нет, так реально можно было сойти с ума!

Мама давно уже затихла у себя в комнате — вероятно, крепко спала, а Макар все метался по своей спальне, словно тигр в клетке. Доктор точно прибил бы его, если бы увидел: хорошо же пациент соблюдает постельный режим, ничего не скажешь! Нет, Макар, конечно, опирался на специальную трость при ходьбе, но мышцы все равно болезненно ныли при каждом шаге и резком движении. Впрочем, он даже рад был сейчас этой боли: физическая хотя бы немного отвлекала от душевной, которая была во сто крат сильнее, обостренная полной неизвестностью.

Мелькнула было шальная мысль вызвать такси до Динкиного дома, но, всерьез ее обдумав, Макар отказался от этой весьма глупой, как ни крути, затеи. Ну, до дома он, допустим, доберется, а дальше-то что? Все препятствия на пути к Динкиной комнате, которые раньше казались ему пустяковыми — забор, второй этаж, дерево — теперь стали совершенно непреодолимыми. Черт, как же не вовремя он умудрился упасть!

Макар привычно рванул на себя балконную дверь. Холодный воздух всегда действовал на него отрезвляюще, и сейчас он навалился грудью на перила, бессмысленно всматриваясь в темноту улиц и стараясь не думать о плохом.

Вдруг представилось на миг: «А что, если Динка меня бросит?» И в то же мгновение Макара захлестнула и поглотила такая бездна отчаяния, что он чуть не задохнулся. Аж голова разболелась — до тошноты, до ломоты в висках и затылке… Кажется, у него даже температура подскочила.

В тот самый миг, когда он понял, что не может больше терпеть ни одной минуты этого адского неведения и надо сделать хоть что-нибудь, чтобы прекратить пытку неизвестностью — телефон наконец зазвонил.

Когда Макар нажимал на кнопку, чтобы ответить на входящий вызов, пальцы у него так тряслись, что мобильник едва не улетел на пол.

— Алло! — практически выкрикнул он в трубку, даже не заботясь о том, что может разбудить маму.

— Макар! — услышал он встревоженный и самый прекрасный, самый любимый на свете Динкин голос. — Господи, как ты?

— Я?! Это я т-тебя хотел спросить! Я т-тут чуть с ума не сошел, — торопливо и сбивчиво заговорил он.

Как же он ненавидел разговоры по телефону! Если в жизни заикание практически не доставляло ему никаких проблем и неудобств, поскольку он всегда мог облегчить себе задачу красноречивой мимикой или выразительными жестами, то при телефонном общении вся его словесная беспомощность вылезала наружу так явно, что он чувствовал себя попросту жалким.

Вот и теперь он пытался что-то произнести, задыхался, спотыкался почти на каждом слове, и это ни черта не могло выразить всю ту бурю эмоций, которая его сейчас обуревала. Впрочем, Динка, кажется, понимала все, что он хотел ей сообщить — и в свою очередь взволнованно выпалила:

— Мне Соня сказала, что ты получил травму на тренировке… Как ты себя чувствуешь? Насколько это серьезно?

— Со мной все хорошо, — немного отдышавшись, наконец выговорил он. — Т-ты сама… ты-то куда п-пропала? Я уже к-который час пытаюсь до тебя д-дозвониться…

— Прости, пожалуйста, — произнесла она покаянно, — сегодня папа весь вечер был рядом. При нем неудобно было разговаривать, поэтому я отключила звук на телефоне. Представляешь, папу вдруг шарахнуло идеей сыграть в идеальную семейку… Устроил нам с Соней сначала семейный ужин, а затем совместный просмотр фильма… Я просто не могла отказаться, — добавила она виновато. — Ты волновался, да?

Волновался? Да он чуть не сдох от неизвестности!

— Хотя б-бы написать ты мне могла, — сказал Макар с легкой обидой в голосе.

— Не могла! В том-то и дело, что не могла, говорю же — папа был совсем близко. Если бы я начала при нем тыкать в телефон, он непременно спросил бы, с кем я там переписываюсь вместо того, чтобы наслаждаться отдыхом в кругу семьи… Ладно, это все фигня, — остановила она себя, — ты мне все-таки расскажи, как ты сам. Ты ногу повредил, да? Это опасно?

— Д-да не особо. Просто школу п-пропущу несколько дней, — вздохнул он. — П-пока мне лучше много не двигаться.

— Значит, мы с тобой в эти несколько дней не увидимся? — Динка так явственно огорчилась, что это пролилось бальзамом на его истерзанное сердце.

— Ну п-почему. Если хочешь, можешь п-прийти меня навестить, — заметил он, ни капельки, впрочем, не веря в успех — слишком много «но» было у этого визита. — Мама завтра утром уезжает на г-гастроли… всю эту неделю я б-буду совершенно один.

Пару мгновений Динка осмысливала полученную информацию.