Под черным флагом - Александр Романовский

Летум невольно задумался. Действительно, в чем? В том, что ему жаль тех бедолаг?.. - конечно, но лишь отчасти. Да и то не слишком...

У него темнело в глазах при мысли о том, что он позволил себя обмануть. Именно что позволил, - словно собака, которую поманили костью, - побежал навстречу, радостно виляя хвостом, позволил надеть на себя ошейник и посадить на цепь.

Изменить он ничего не мог, но ведь поверил...

Дело было в том, что он оказался таким дураком. Это читалось и на лице капитана.

-В том, что я обещал им другое.

Капитан рассмеялся.

- Никак процент от выручки просишь? Не ты ли, Летум, продал их номадианам?..

Лейтенанты переглянулись. Смайлсон внимательно слушал.

-Я. Но теперь я - Летум Безликий, а это уже другой человек. Прежний Летум не знал, что такое влезть в шкуру бесправного раба.

Шкипер перестал смеяться.

-Возможно, так и есть. Однако это твои чувства и мысли, тебе в них и разбираться. Повлиять на ситуацию не смогут даже обещания. Ты заблуждался, только и всего.

Летум чувствовал, что багровеет. Кое-кто всегда говорил, что наследник слишком эмоционален. В данный момент он ненавидел Хоукинса и ухмыляющихся лейтенантов всем сердцем. Смайлсон оставался серьезен, но это ничего не меняло.

Недаром гласила пословица: "Не пытайся остановить пирата, когда тот завидел добычу". Не собирался этого делать и Летум. Сейчас он бессилен, будущее же скоро явит себя.

Он отошел в сторону, чувствуя себя тупицей и трусом. Ужасное сочетание, которое Летуму Вагнеру доводилось испытывать не так уж и часто. Причем каждый раз кто-то за это жестоко расплачивался.

Подойдя к Брану, он тихо спросил:

-Догадываешься, что с ними будет?

Великан вопросительно поднял брови, глянув на рабов. Бедняги жались под стволами игольных винтовок. Летум кивнул.

-Продадут? - предположил великан.

"Неужели догадаться было так трудно?" - спросил себя Летум. Он ожидал подвоха до самой последней минуты, однако не мог поверить, что "истребители Иных", - как еще называют пиратов, окажутся такими ублюдками. Или же Хоукинс - единственное исключение?.. Похоже, что нет, если ему удается держать под контролем всю эту кодлу.

Несмотря на жестокость воспитания, Летум все еще оставался безнадежным романтиком. Он осознал это с удивлением и некоторой долей разочарования.

Бран брякнул первое, пришедшее на ум. Он не верил в то, что люди могут оказаться лучше, чем они есть, а потому смотрел в корень вещей. "С чего это пиратам, погибавшим во время абордажа, просто так отпускать ценный груз?" Это никак не вязалось с классическим образом космических флибустьеров благородство таким ни к чему.

Летум постарался хорошенько усвоить урок. Это - настоящая жизнь, а не иллюзия таковой, порожденная грезами за крепкими стенами.

"Хороший урок, - подумал он, - по-настоящему ценный". Еще один пункт был добавлен к длинному списку долгов.

Летум поглядел на болдаргов. Те продолжали кружить вокруг рабов, шипеть и размахивать лапами, однако близко не приближались. Летум подумал о судьбе, уготовленной рабам. Все они принадлежали к его биологическому виду, являясь носителями человеческого генотипа, и от осознания этого Летуму стало особенно мерзко.

Болдаргия была адским местечком. Пустыня - плоская, как сковорода, раскаленная смертоносным излучением гиганского светила, - перемежалась кое-где унылыми полосками плодородной почвы. Жизнь зародилась под землей, где из примитивных пресмыкающихся появились болдарги. Там, где тепло и влажно, под каменными сводами сконденсировались настоящие озера. Вокруг же раскинулись прекрасные города, куда удавалось попасть только самым состоятельным туристам.

Однако туда рабов не пускали. Им был уготован тяжкий труд на заводах, посреди раскаленных машин и ядовитых испарений. Не хуже и не лучше того, что ожидало на Номаде. Судьба.

-Верно, - с запозданием ответил Летум. - Продадут. И знаешь, куда?

Бран медленно покачал головой.

-Хорошо, - кивнул Летум. И неожиданно признался: - Я рад, что ты и остальные остались.

Великан поглядел на него снизу вверх. Промолчал.

Летум продолжал глядеть на Иных. "Пристрелить обоих, - с ненавистью думал он. - Разрезать лазерами вдоль и поперек, оставив лишь золу и кипящие лужицы". Зеленые лучи могли взорвать черепа, словно гнилые дыни. Болдаргия найдет других экспедиторов, а Хоукинс - покупателей, только и всего. Но Летум мог потерять драгоценное время. Пришлось бы ждать подходящего момента, чтобы вцепиться в глотку толстяка, гораздо дольше... только и всего.

Он так ничего и не сделал. Стоял и смотрел, как удовлетворенные осмотром пресмыкающиеся подходят к капитану, вновь что-то обсуждают. Затем Хоукинс отдает Джонсону быстрый приказ. Лейтенант подбегает к своим людям: "Построить всех здесь, по пятеро в ряд!".

Летум стоял и смотрел, как рабов строят в колонну. Пираты кричат и ругаются, вовсю орудуя прикладами винтовок, но апатичные рабы еле передвигают ногами. Во глазах - ни искры разума.

Рота Летума, оттесненная в сторону, завистливо наблюдала.

-Приведи их сюда, - велел он Брану.

Минуту спустя рота привычно выстроилась под стыковочным шлюзом. Летум сделал несколько шагов вдоль строя. Своего лица он практически не чувствовал, - по причине отсутствия привычных мышц, - подозревая, что и без мимики выглядит достаточно сурово.

-Что происходит в данный момент, солдаты? - спросил он. Тот, кто знает, пусть выйдет из строя.

Пираты заворчали. Из строя вышел Цапля - высокий и худой, с непропорционально длинными ногами.

-Капитан продает рабов, сэр!

-В строй, - рыкнул Летум. - И убери с лица эту дурацкую ухмылку.

Цапля повиновался, однако захихикали другие. Летум подскочил к ближайшему и без замаха ударил в живот. Пират, не ожидавший от капрала такого проворства, сложился пополам. Его сосед расхохотался в полный голос, за что и получил от Летума в солнечное сплетение. Разинув рот, он глотал воздух, словно выброшенная на берег рыба, но капрал уже шел вдоль строя. Правой, левой, правой... Любой, кто не успел принять серьезное выражение лица, получал жестокий удар по корпусу. Фактически каждый второй.

Летум отошел, оглядывая предмет своих стараний. Половина строя, - через одного, - держались за животы, остальные же походили на каменных истуканов. Этих Летум постарался запомнить.

Бран, само собой, олицетворял саму невозмутимость. Разве что в глазах плясали огоньки, - то ли гордость за капрала, то ли презрение к слабым.

Когда каждый пират смог самостоятельно держаться на ногах, Летум двинулся вдоль строя в обратный путь. Никто даже не моргал, а взгляды прилипли к какой-то высокой точке на бимсах.