Записки озабоченного (Гормональный репортаж) - Александр Ермак

Постепенно напряжение нас оставило. И я почувствовал, что мне становится как-то необычно хорошо, что все вокруг наполняется чем-то неуловимым, тем, наверное, что называют уютом.

Ни с Зойкой, да и ни с какой другой женщиной я такого никогда не испытывал. А Марина как будто всегда была здесь, рядом со мной. Почему? Не знаю. Но это именно так, так...

Я встал. И она встала. Мы обнялись. И поцеловались. Просто. Естественно. Марина осталась у меня...

Вот уже несколько дней мы живем вместе. Покупаем и относим продукты, лекарства ее родителям, но обосновались в моей квартире. Перенес сюда две больших сумки с вещами Марины. Жду ее с работы и корплю, корплю над пятой частью репортажа:

"...Очередь тем временем слегка качнулась вперед, и я автоматически делаю шаг следом. Но что-то там у прилавка изменилось, и все отпрянули на прежние места. Я же, занятый своими мыслями, задний ход дать не успел - сурово наступил на ногу впередистоящего гражданина,.. гражданки,.. женщины,.. девушки.

Попавшая под мой испанский сапожок ойкнула от боли, обернулась:

- Что же вы делаете?.."

Звонок в дверь - Марина вернулась:

- Ю-би-ду-би-да!..

Ужинаем вдвоем за столиком в комнате. Со свечами и красным вином. И снова говорим. И раскрываем все новые тайны. Наконец, рассказываю ей, что скоро закончу работать над одним оч-чень интересным репортажем. Киваю на стену:

- Не ревнуй, но посвящу его Мерлин.

Марина долго смотрит на портрет. Потом лукаво спрашивает:

- Тебе нравится Мерлин?

Я серьезен:

- Да. Очень...

Марина подскакивает, как бесенок:

- Ха. Хочешь сюрприз? Выйди-ка на кухню.

Выхожу. Курю. Что это она придумала? Я же всегда с опаской относился к слову "сюрприз". Но Марина пока дарила мне лишь приятные впечатления. Так что надеюсь...

Кричит:

- Заходи.

Вхожу в комнату. И колени мои вздрагивают. Боже, Мерлин в своем воздушном платье распахивает балкон. Наглый теплый ветер рванул к ней под платье. Белое одеяние вздулось, раскрылось парашютом, обнажив ее ножки и трусики.

Я не даю платью опуститься. Без всяких причудливых прелюдий хватаю и бросаю Мерлин в нашу чистую постель.

- Да, - говорит она без акцента, закатывая глаза и выгибая спину.

- "Йес", - почему-то шепчу я, стягивая с нее последнее препятствие.

Я вонзаюсь в нее турецким ятаганом. Всхлипывает пенсионер-диванчик. И тут же ее томное:

- Да...

И мое общеобразовательное:

- "Йес..."

- Да...

- "Йес..."

- Да...

- "Йес..."

- Да...

- "Йес..."

Я чувствую, как внизу, где-то глубоко внутри живота начинает теплеть. Там формируется горячий шар. С каждой секундой он становится все больше и больше. Он сладко жжет и давит. И давит, давит. Еще немного и огненный шар вырвется на волю вулканом, фейерверком, фонтаном кайфа.

- Да...

- "Йес..."

- Да...

- "Йес..."

- Да...

- "Йес..."

Нас сотрясает почти одновременно...

Мы лежим вне времени, вне пространства. Пять минут? Десять? Час?..

Сознание возвращается. Голова начинает соображать:

- Но Мерлин?

Марина смеется:

- Она мне всегда нравилась. В детстве я очень хотела быть похожей на нее. Когда подросла, даже красилась в блондинку. А в этот Новый год у нас на работе был карнавал. И я сшила себе это платье, купила парик. Тебе понравилось?

- Очень.

Марина опустила мне голову на грудь. Сказала негромко:

- Знаешь, а ты немного похож на моего любимого актера. На Алека...

Жму плечами:

- Да, ну?

Приподнимается. Водит пальцем по моему лицу:

- Точно, точно. Нос, губы...Тебя еще только во фрак одеть.

- Нет ничего проще. Вот допишу свой репортаж, получу гонорар, раздам долги, а на остаток мы пойдем покупать мне фрак...

Опять смеется:

- Ловлю на слове. Обещаешь?

- Обещаю...

Утром, проводив Марину на работу, снова сажусь за пятую (последнюю?) часть репортажа:

"Нас сотрясает почти одновременно... Мы лежим вне времени, вне пространства..."