Четыре крыла - Татьяна Юрьевна Степанова

фамилию прежде. Ваша жена посещала наш бутик, когда он еще располагался во «Временах года». Смею ли спросить, цель встречи – бизнес, личное?

– А какое вам, собственно, дело? – удивился Макар.

– Василиса всегда просит узнать. В зависимости от характера мероприятия она выбирает свой outfit[35].

Макар ответил уклончиво: микс. Менеджер обещал прислать им в сообщении место и время встречи, если его хозяйка даст добро.

– За бугор не рванула за два месяца после пропажи Адониса, – констатировал Клавдий. – Но что, черт возьми, стряслось в Скоробогатове?

Возле территориального пункта полиции по обыкновению дежурила патрульная машина. Вокруг царила подозрительная тишина. Но внутри пункта, в узком коридоре у комнатушки Бальзаминова, Макар и Клавдий заметили на банкетке две женские фигуры: полная женщина в поношенном спортивном костюме и уже знакомая им Настенька Котлова, парикмахер. Между нею и женщиной в костюме имелось поразительное сходство. Точно две копии одного образа – юная и зрелая. И Клавдий решил: мать Котловки вместе с ней явилась к участковому Бальзаминову!

– Да сколько же можно ждать? И чего? – возмутилась громко мать Котловой. – Я с работы еле отпросилась, заработок теряю! И дочь тоже не на работе, сплошные убытки. Зачем вы нас держите?

Обращалась она к присутствовавшему в тесном «предбаннике» молодому патрульному. Он глянул на вошедших Клавдия и Макара и коротко кивнул на кабинет Бальзаминова – идите. А сам остался сторожить Котловых.

– Лопаты мы прихватили, – с порога объявил Клавдий Бальзаминову. – Для чего они, Михал Михалыч? И почему здесь Котловы?

– Я их в шесть утра выдернул из дома. Теплых с постели. И посадил мариноваться. Нервничать. Ссать кипятком, – изрек Бальзаминов. – Вчера по Анастасии Котловой данные получил.

– О чем данные? – спросил Клавдий.

– Сразу двое свидетелей… Это негласная информация… видели ее двадцать первого мая вечером на огородах. Землю она рыла.

– У себя в огороде? Дома? – не понял Макар.

– Невдомек тебе, выпускнику Кембриджа, лондонскому жителю, как люди в Отечестве жили, – назидательно изрек Бальзаминов. – Макаронная фабрика нарезала своим работягам и их родственникам лоскуты земли для прокорма – картошку-морковь сажать. Огородами теми фабричными некоторые до сих пор пользуются, но удаленные возле леса сплошь заброшенные. Котлову свидетели видели именно на дальних огородах, на самой опушке. Там земля до сих пор мягкая, понимаете? Не в целине или в глине могилу копать, а на заброшенных грядках. Я место у свидетелей уточнил. Но участок весьма обширный. Котлова же нам без доказательств ничего не скажет и не покажет, сечете? Нам втроем ударничать придется – мне и вам. Патрульный их охранять останется. А других помощников у меня нет.

– А вы Насте и ее матери ничего про огороды еще не сказали? – решил уточнить Макар.

– Нет. И про свои подозрения молчок пока. А девчонка, по слухам, задолжала Севрюниной Саше аж сто тысяч или даже больше. – Бальзаминов встал, начал собираться, достал из угла кабинета пожарную лопату. – Если бы мне сказали раньше – у двадцатилетних сикух столько бабла сквозь пальцы утекает, я б не поверил. Но ведь севрюнинский школьный подпольный банк с процентами и счетчиком три года функционировал! И никто из взрослых или учителей и понятия не имел! Лишь сейчас все выплывает наружу.

Бальзаминов поместил Котловых вместе с патрульным в свою полицейскую машину. Клавдий и Макар следовали за ними на внедорожнике через все Скоробогатово. Дорога свернула в картофельные поля, замаячил лес. Возле опушки сохранились покосившиеся бытовки, где огородники некогда прятались от непогоды. Патрульная машина и внедорожник проехали по целине и остановились у леса. Все вышли. Снова сильно парило. День опять выдался пасмурный, серый, но грозы пока обходили Подмосковье стороной.

– Куда вы нас привезли? – испуганно спросила мать Котловой, наблюдая за Макаром и Клавдием, достававшим из багажника лопаты.

– Забыл я в горячке про твою раненую руку, коллега, – хмыкнул Бальзаминов. – Прости.

– Я и одной рукой покопаю, – заверил его Клавдий. Он снял перевязь, шелковый фуляр, пожертвованный гувернанткой Верой Павловной, и черную джинсовую куртку, остался в футболке. Вскинул лопату правой, здоровой рукой, перехватил поудобнее.

Макар с лопатой наперевес оглядывал место.

Полуразвалившиеся бытовки. Бурьян, полынь-лебеда. И – три аккуратно вскопанных грядки с взошедшими на них салатами разных видов, зеленым луком, петрушкой, сельдереем и кабачками, чьи разросшиеся плети усеяли оранжевые цветы. Три грядки бросались в глаза среди всеобщего запустения старых огородов. Судя по буйству флоры, семена сажали давно – весной, в мае.

– Ваш участок? – бросил участковый Бальзаминов матери Котловой.

– Нет, – ответила она. – Я никогда здесь не была. Мы вообще не имели участка, не брали, когда всем давали. Давно еще.

– А если не ваш участок, тогда чем ты здесь занималась вечером двадцать первого мая? – Бальзаминов резко повернулся к Настеньке.

Она подняла на него кроткий взор. Макар разглядывал ее с возрастающим любопытством. Убийца? Она? Убила всех троих и выкопала три могилы в виде грядок?! Она?! Настенька Котлова?!

– Какого еще двадцать первого мая? – пропищала тоненьким голоском Настенька.

– На вторые сутки после твоей последней встречи с Александрой Севрюниной! – рявкнул Бальзаминов, и эхо подхватило его возглас, унесло в лес. – Севрюнина была у тебя в парикмахерской девятнадцатого числа. И больше ее в поселке никто не видел. А кроме нее пропал еще и Руслан Карасев. И еще один парень, его столичный знакомый. А ты, – он нацелил палец в грудь Настеньке, – солгала им. – Он кивнул в сторону Мамонтова и Макара. – Насчет даты встречи с Севрюгой! Упомянула в разговоре с ними тринадцатое число. А не девятнадцатое. Почему?!

– Не орите на мою дочку! – заголосила и мать Котловой. – Люди добрые, что ж это творят-то они? Привезли в лес на пустырь, угрожают! Какие-то бандиты с ними! – она ткнула рукой в сторону Макара в потертых джинсах и с лопатой. – Могилы, что ли, нам будете здесь копать? Хоронить, расстреливать?!

– Твои грядки, Настя? – спросил участковый Бальзаминов.

– Нет, я просто… ну, мои. – Настенька заморгала. – Это не наш участок, но я..

– Что?

– Я решила попользоваться. Все равно же ничье!

– Для маскировки захоронений? – безжалостно продолжал допрос Бальзаминов. – Колись, девочка. Суд учтет и чистосердечное признание и раскаяние твое. В какой грядке могилка Севрюги, ссужавшей тебя денежными средствами еще со школы? Где салат? Или где лук ты понатыкала? А где Хвост лежит? Под кабачками? А его приятель из Москвы? Избитый в кровь? Под петрушкой? Или ты его в лесу бросила, не зарыла здесь?

Клавдий подумал: перебор! Дикий, несуразный. Можно еще поверить в убийство Александры и Руслана Котловкой, но в ее покушение на жизнь красавца Адониса… Если только она их всех троих сначала хитростью не опоила чем-то, не привела в беспомощное состояние, когда они явились в Скоробогатово тайком прятаться от…

Он не додумал. Его сразил наповал визг Настеньки-Котловки.

– Да вы что?!!! Вы… все?!!!

Ее глазки выкатились из орбит, лицо исказила гримаса. Заполошный яростный мат в ее устах был одновременно и жалок, и зловещ. И вся она изменилась резко, мгновенно – словно не двадцатилетняя девушка стояла перед ними, а демон из преисподней, принявший человеческое обличье и утративший его, когда чары рассеялись.

– За работу, – скомандовал участковый. – Копаем дружно.

Он поплевал в ладони и взялся за лопату. Макар тоже. Клавдий всадил свою лопату в грядку с кабачками. Вывалил ком земли.

– Я просто решила органический садик себе разбить! – затараторила Настенька. – Сейчас модно. Органические продукты… Натурал! Все равно же здесь все заброшено, ничейная земля. А я купила весной семян специально. Салат-латук, кресс-салат, «лола» и еще разную зелень, и яблочный сельдерей. Тыкву и кабачки, цукини, все для детокс-диеты. Полезно для кожи! Витамины! В наш магазин поселковый зелень никогда не привозят! А на рынке дорого. Я не могу себе детокс покупать, органические продукты. У меня зарплаты не хватает.

– Зато ты Севрюниной Саше задолжала уйму денег за новый айфон, – возразил, копая, Бальзаминов. – Видишь, девочка, я все про тебя знаю. Земля слухами полнится. Не пожелала ты долги отдавать подружке и прикончила ее. А заодно и Руслана – ее заступника. И того третьего. Убрала как свидетелей! И здесь зарыла.

– Я не убивала Севрюгу! – взвыла Настенька-Котловка. – Про Хвоста я вообще ничего не знаю. Урод долбаный! Бес с хвостом! Он из города сбежал из-за травли постоянной! И какой еще третий?!

– Копаем. Не отвлекаемся, – командовал Бальзаминов.

– У меня здесь