За Веру, Царя и Отечество! (СИ) - Кисличкин Михаил

– Так точно, ваше превосходительство, – сказал я, пытаясь взять себя в руки. – Батальон будет ждать приказа.

К сожалению, мои худшие предположения сбылись. Бодро начатое наступление быстро захлебнулось, забуксовав километрах в пятидесяти от границы. Суомы рассчитывали свои силы трезво и становиться в глухую оборону на самой границе не собирались. Границу наши атакующие части пересекли относительно легко и пошли дальше, сбивая до поры до времени с пути небольшие мобильные заслоны северян. И вскоре обнаружили, что наступать-то в таких условиях трудно. Глубокий снег, неровная местность, довольно пакостный густой лес – человек с трудом пройдет, а вот лошадь с телегой – уже никак. Холодно и что хуже того – ветрено и влажно. На картах стрелки чертить хорошо, а вот реально наступать по глубокому снегу и буеракам сложно. Как-то само собой вышло, что основная масса наступающих войск вместе с техникой сгрудилась на более-менее нормальных дорогах и по ним продвигалась вперед. И ожидаемо дождалась нехорошего. К войне суомы были готовы заранее и артиллерию они нашли – Северная Федерация хоть и не вступила в войну, ограничившись грозными нотами и отзывом посла из России, но Суомии помогла, выделив пару артиллерийских полков и одиночных магов. Орудия были давно замаскированы на подходящих позициях, дороги пристреляны заранее, оставалось лишь ждать, когда добыча сама полезет в капкан.

Начали веселье вражеские гаубицы, накрывшие плотную массу людей, лошадей и немногочисленной техники на дорогах с закрытых позиций. Стреляли точно по колоннам, сразу добившись прямых попаданий. А когда люди стали разбегаться из-под огня артиллерии, из леса по ним ударили из винтовок и пулеметов вражеские лыжники в составе легких "лесных" батальонов. Они-то знали местность, готовились к атаке и заранее взяли наступающих российских солдат в клещи. Организованное сопротивление было сломано и началось избиение наступающих колонн. Все в этом мире повторялось снова, хотя я так надеялся это изменить.

О постигшей передовые наступающие полки катастрофе, я узнал лишь через пару недель. Хотя о том, что все плохо, догадывался, конечно. Ранеными все госпиталя переполнены, слухи ходили – один другого страшнее. Как потом выяснилось, Носенко и впрямь был идиот – он не дал приказа применить магов даже тогда, когда катастрофа наступающих частей стала очевидной. И даже не остановил наступление, чтобы перегруппироваться. Вместо этого он раздавал один за другим очевидно невыполнимые приказы с матом и криками "взять любой ценой"! Да только толку от них… Где развернуть артиллерию для контрбатарейной борьбы, если все дороги забиты трупами, бегущими людьми и брошенными обозами, а координаты вражеских батарей неизвестны? Какой смысл гнать не приспособленные к лесной войне пехотные полки в лес один за другим? Их там встретят, есть кому… Ситуация складывалась парадоксальная: вроде по силам мы и превосходили суомов и укреплений вроде линии дотов как в моем мире у них не было, но победы не получалось. Получались бессмысленные атаки и котлы и даже взятые героизмом русских солдат ключевые пункты, не приводили к общему успеху, потому что суомы раз за разом перехватывали снабжение и продвинувшиеся вперед части попадали в очередной тактический котел, из которого их требовалось героическими усилиями вызволять… Негде было собрать силы в кулак и некуда было толком ударить, у наступающей армии словно выбили точку опоры, резервы таяли как кусок сахара в чае. Да еще и враги постоянно атаковали линии снабжения, в том числе – охотники-северяне из одиночных боевых магов.

В бой наш батальон ввели лишь по приказу генштаба в середине февраля. Я к тому времени уже издергался до последней степени – места себе не находил и стыдно было ребятам в глаза смотреть. И не я один…

Но всему приходит конец. Когда в моем кабинете раздался телефонный звонок, и я услышал в трубке голос Реброва "Понимай батальон Танюха, есть работа", то аж подскочил на стуле. Сердце от адреналина заколотилось быстро-быстро, а в голове была одна мысль – "началось".

Задачу Ребров ставил лично, срочно прилетев в батальон. Развернул карту, ткнул пальцем в точку на ней.

– Смотри Таня, вот здесь предположительно располагаются две суомские батареи. Требуется найти и уничтожить обе, они только что накрыли сорок второй полк на дороге Соваталла – Ялтаая. Затем наносим удар вот сюда – палец генерала описал широкую дугу. – Где-то в этом лесу предположительно находится штаб суомского второго корпуса. Нужен язык, желательно высокопоставленный. Ну и штаб в клочья, само собой. Это задача максимум. Точной информации нет, операцию заранее не планировали, но это надо сделать…

– Матвей Филиппович, сделаем! – Вытянулся я в струнку. – Разнесем все вдребезги и к хренам собачьим, давно пора, сколько можно сидеть в Питере и локти кусать! Но намекните хоть, какая корова сдохла? Почему триста второму, наконец, дали добро?

– Потому что Носенко намекнули, что если он не исправит ситуацию в ближайшие дни, то его ждет отставка и разбирательство по итогам, вплоть до трибунала. А он не нашел ничего лучше, чем рвануть в передовые порядки командовать наступлением лично. В результате штабная колонна разбита под деревенькой Ялтаая, командующий пропал без вести, возможно, попал в плен. А отделу специальных операций в моем лице надо что-то с этим делать. Я лично полечу с твоим батальоном, покажу ориентиры.

Глава 13. В небе Суомии

Мы летели плотным строем метрах в пятистах над землей, держась за Ребровым, который внимательно вглядывался в проплывающий под батальоном пейзаж, пытаясь вывести нас на цель. Я сам довольно скоро запутался: несмотря на то, что я изучал карты близлежащих районов Суомии в училище, без минимального личного опыта полетов над этой местностью разобраться в мельтешении небольших заснеженных озер, крохотных речек и однообразных верхушек деревьев было трудно. Ясно было одно – генерал заходил на цель откуда-то сбоку, не напрямую со стороны фронта.

Вскоре послышалась отдаленная канонада, а я дал команду снизиться до ста метров. Незачем попадаться врагу на глаза раньше времени. Пушистые от снега кроны деревьев мелькали под самым Таниным животом, ледяной ветер обжигал лицо, в крови, как всегда перед боем, начал плескаться адреналин, заставляя сердце биться чаще.

– Батальон, готовсь! Огонь по обнаружению цели, схема "карусель". Следите за ведущими, держите строй, – отдал я команду, подлетая поближе к Реброву.

Неожиданно деревья расступились, и под нами показалось серое полотно дороги. А вот на нем… Нда. Какие-то догорающие повозки, трупы людей и лошадей, поваленные деревья, парочка съехавших в кювет брошенных автомобилей. Понятно куда вела огонь суомская артиллерия. Ничего, сейчас мы с этой проблемой разберемся. Направление откуда велся огонь уже примерно понятно.

– Таня, вижу чужого мага! – Раздался в наушниках голос Реброва. – Вверху слева на десять часов.

– Принято, – ответил я, зашарив взглядом по небу. Точно, есть такой, но слишком далеко и высоко, на пределе видимости. Не иначе, корректировщик огня. Что с ним делать, атаковать батальоном? Нет, пушки сейчас важнее, да и уйдет он. Приказать батальону атаковать пушки, а самому попробовать перехватить врага в одиночку, благо со мной в скорости мало кто может потягаться? Тоже нет. Хороша получится Танечка: сама все время говорит о необходимости командной работы, но бросает свой батальон в бою ради одиночной цели. Живи пока северянин, если догадаешься сейчас свалить, то у тебя есть шанс…

Первая батарея обнаружилась на небольшой возвышенности километрах в пяти от дороги. Неплохо замаскированная – набросанный на лафеты и стволы орудий снег, тонкие стволы деревьев и белые покрывала позволяли пушкам слиться с местностью при взгляде с высоты. Огонь они уже не вели, наверняка предупрежденные вражеским магом о нашем появлении. Но принятых мер оказалось недостаточно – выбранный артиллеристами холмик я и сам приметил как хорошую позицию для батареи, поэтому обследовал ее в бинокль с особой тщательностью.