Русь Inc - Михаил Ланцов

Вот сотня арбалетчиков на санях и отправилась следом. Проконтролировать. Заодно и князю доложить, сколько конкретно степняков на этом чудном поле пало, переломавшись. Именно по этой причине легионеры не спешили. Зачем им сталкиваться с основными силами врага? Им трофеи нужно собрать. Тихо, спокойно и аккуратно. Ну, может быть, изредка постреливая из арбалетов да добивая раненых клинками. Рутина.

На самом деле князю ужасно хотелось отправиться в погоню и убить или захватить в плен Субэдэя, который, как оказалось, сбежал. Как‑никак — легенда. Но это мальчишество он в себе задушил. Хоть и с трудом. Ибо он был нужен в Москве, которую все еще трясло от напряжения. Люди никак не могли отойти от осознания того, что все кончилось. Они устояли. Мало того — победили! ОНИ ПОБЕДИЛИ!

Глава 8

18 февраля 1239 года. Москва

Георгий вошел в штабной кабинет и обвел всех хмурым взглядом. Этому очень удивились. Победа ведь! Удивились и напряглись.

— Текущая зимняя кампания завершилась, — начал князь, не вытягивая театральную паузу. — Но не закончилась война.

— Как же так? — Удивился Рихард. — Какой разгром! Разве степняки теперь сунутся под стены Москвы?

— Монголы — это не простые степняки. Последние полвека они строят свою державу, наступая от дальнего моря, до которого от здешних мест идти на восток до полугода. И все эти земли они уже завоевали. Вы представляете, сколько это? Прямо сейчас монголы ведут войну против Персии, Индийских княжеств, арабских эмиров и державы Сун. Той самой Сун, в которой выращивают шелк. А теперь, один из улусов, начал вторжение в Европу. Подмяли под себя половцев, булгар, хузар, алан и прочих. Начали завоевывать Русь. Вторглись к словенам. Захватят все здесь — двинутся дальше. В Польшу, Венгрию, Священную Римскую Империю. Мечта основателя державы монголов захватить весь мир, объединив его под своей дланью.

— Кхм… — поперхнулся Рихард. Француз тоже неприятно удивился услышанному, но промолчал.

— Хан Бату правит улусом Джучи. Улус — это провинция. Она простирается от Уральского камня на востоке до дунайских половцев на западе, от Персии на юге до нас на севере. Представляете себе масштаб провинции? Вот то‑то же. Отряд, который мы разгромили, был всего лишь отрядом.

— Но откуда у них столько воинов! — Удивился француз.

— Это особенность степного нашествия. Завоевывая какое‑нибудь племя, они используют его для захвата следующего. И так далее. Получается что‑то в духе снежного кома, когда чем дальше катишь снежный шарик, тем крупнее он становится.

— А воины? Откуда они берут воинов? — Не унимался француз.

— Основную силу монголов составляют не воины, а ополчение, словно во времена древних королевств. Когда все здоровые мужчины рода выступают в поход. Сами понимаете — бестолковые воины. Но их много, очень много. Нередко эти толпы одним своим видом одерживают победы. Не каждый готов сражаться один против десятка. Чтобы управлять этой толпой, а иначе такое воинство не назовешь, монголы среди завоеванных племен вводят суровые законы — за практически любую провинность полагается смерть. А чтобы законы исполнялись, используют круговую поруку и коллективную ответственность. Конечно, лучше это воинов не делает, да и снаряжением с вооружением достойным их не одаривает, но управляемая толпа — это сила, которую сложно игнорировать.

— Эти пятнадцать тысяч, что пришли под стены Москвы, как раз и были так собраны? — Спросил Рихард.

— Да. Их набирали из числа половцев. Перед тем как подчинить, монголы воевали с ними. Долго. Больше десяти лет. Сколько сейчас орд осталось точно, я не скажу. Но восемь — девять должно было под их руку уйти. Орда — это что‑то вроде кочевого племени. Княжества. В каждом — от двадцати до сорока тысяч человек. Всего. И мужчин, и женщин, и детей, и стариков. То есть, совокупно они способны… были способны выставить тысяч сорок пять мужчин, способных держать в руках оружие. Из них около двух с половиной тысяч — дружинники, остальные ополченцы — общинники. Согласитесь — солидно.

— Пятнадцать тысяч мы уже вырезали, — ехидно заметил особист Иван.

— Меньше. Тысяча у нас в плену. Тысячи полторы — две вырвалось. Кто‑то по льду ушел, и сколько их там побилось пока не ясно. Кто‑то в лес сбежал и сколько их там останется тоже непонятно. Остается около тридцати тысяч общинников и двух тысяч дружинников.

— Мда… — хмуро отметил Рихард. — Это ведь вдвое больше, чем было тут.

— Именно так, — кивнул Георгий. — Кроме того, в распоряжение хана Бату есть отряд тяжелой кавалерии из Хорезма. Вы, наверное, знакомы с клибанариями. Вот это они и есть. Точнее те, кому в далекие времена римляне подражали. Прикрыты броней из чешуи или вязаных пластин, как сами, так и их кони. Поэтому весьма сильны. Хотя лошади серьезно уступают дестриэ. Сколько у хана этих всадников я не знаю. Думаю, что сотен пять. Вряд ли больше.

— Ого! — Ахнул сэр Лион. — Да во всей Франции пятьсот рыцарей даже король не соберет.

— Они не рыцари. К счастью. Но все равно, все это выглядит очень опасно и серьезно. Кроме хорезмской конницы у хана Бату под рукой какие‑то войска, выставляемые аланами, хазарами, булгарами и иными союзниками. Сколько их? Понятия не имею. Булгары много не выставят, а аланы с хазарами так же малочисленны, поэтому совокупно, я думаю, можно рассчитывать еще дружинников на пятьсот и тысяч на восемь общинников.

— Пять сотен тяжелой кавалерии, две с половиной тысяч дружинников и тридцать восемь тысяч общинников, — подвел итог Иван. — Плюс мастера из Империи Сун, Хорезма и прочих довольно развитых стран, которые позволяют монголам строить осадную технику и применять иные хитрости.

— И это — только улус Джучи, — усмехнулся Георгий. — Теперь вы понимаете, что до окончания войны еще очень далеко?

— Да… — как‑то подавлено произнес Рихард, а француз же просто кивнул, задумавшись о чем‑то своем.

— Но самое страшное не это. Сейчас все эти орды преимущественно язычники разных мастей. Но этой сейчас. Потому что на них оказывает огромное влияние исламский мир, находящийся с этими язычниками в самом тесном контакте. И довольно давно. Вы понимаете, чем это грозит? Ислам каким‑то чудом находит отклик в простых кочевых сердцах. Сейчас мы имеем большие проблемы с египетскими мамлюками, испанскими маврами и малоазиатскими сельджуками. А завтра к ним присоединится это необъятное чудовище.

— И как ты собираешься поступить? — После долгой и какой‑то вязкой паузы поинтересовался Рихард. Очень уж ни германцу, ни французу эта новость не понравилась. Но оно и хорошо. Георгий планировал отчетливо обозначить свои интересы в курии и при дворах европейских монархов. Ведь тень вторжения мавров была свежа и все прекрасно понимали ужас исламской угрозы. Шла борьба цивилизаций, культур, мировоззрений, которая плавно обретала новый виток. Ну, князь хотел именно на этом внимание и акцентировать. Попытаться.

— Сражаться. Георгий Победоносец вручил мне свои дары, поставив четкую и ясную задачу — сдержать натиск монголов на христианский мир. Ибо у них есть все шансы дойти до Вены и Берлина. А то и дальше.

— Но как это возможно? Твое войско — это капля в море, по сравнению с ними!

— Монголы обладают огромным количеством войск, но они все сразу применить могут только в степи. Да и то, после предварительной подготовки. Обычно они используют намного меньшие силы, ведь кто‑то из мужчин должен обеспечивать им прокорм — пасти скот. Хотя если хан решит со мной покончить, то уже ближайшей зимой он нахлынет и опустошит все мое княжество. Город, скорее всего, я удержу, а вот крестьян мне перебьют всех. Да, они сидят ныне по укрепленным деревням. Но они слабы. Особой сложности взять нет. Было бы желание и время.

— И вы так спокойно об этом говорите? — Удивился же француз. — Это ведь конец!

— Это возможный конец. Однако я полагаю, хан Бату не станет проявлять подобное упорство. У него под боком есть более доступные цели. Черниговское, Киевское и Галицко — Волынское княжества лежат практически полностью в степи. Там можно спокойно осадить их и взять. Укрепить войско. Подготовить новых дружинников, закупив доспехи и оружие на вырученные деньги. А потом наведаться ко мне. Или еще лучше — дожать Смоленск и отрезать меня от связи с соседями. Долгая осада и камни в песок крошит. В любом случае хан, скорее всего, он не станет повторять свою ошибку. Особенно когда до него доберется Берке, и поведает много интересного. Ему не доблесть воинскую показать нужно, а земли завоевать, да под руку свою поставить, сломив предварительно волю к сопротивлению.

— Не радужно…

— У меня в любом случае нет выбора, — пожал плечами Георгий. Легенду об обете, данном Георгию Победоносцу, германец с французом слышали. И лишних вопросов не задавали.