Вермахт у ворот Москвы, 1941-1942 - Михаил Мягков

"Прорыв", "вклинение", "брешь" - эти слова в начале декабря 1941 г. не выходили из лексикона германских полевых командиров ГА "Центр", когда они сообщали о ситуации на своем участке фронта. В полосе 9-й немецкой армии ожесточенные бои развернулись в районе г. Калинин. Штаб армии 6 декабря 1941 г. оценивал положение следующим образом: "...Северо-восточнее Калинина на участке 86 пд противник вел атаки силами 2-х дивизий и частью сил кав[алерийской] дивизии; на участке 162 пд противник вел атаки силами 3-х дивизий... Кроме известных до сих пор дивизий в этом наступлении, по всей вероятности, приняли участие еще две, неизвестные до сих пор дивизии. Командование армии расценивает это наступление как попытку уменьшить нажим 3 ТГр между Москвой и бассейном [Волжским водохранилищем - М. М.]... Предпринятые вчера и сегодня сильные атаки противника юго-восточнее Калинина закончились прорывами до дороги Москва-Калинин. Ограничатся ли эти атаки противника местными целями или при использовании новых сил они преследуют более широкие цели - определить пока нельзя..."

Далее штаб 9-й армии доносил о неготовности своих соединений к обороне: "...Пехота большей частью находится в земле и смогла создать только незначительные препятствия, так что при более крупном наступлении, поддержанном артиллерией и авиацией, местные прорывы неизбежны и постоянно придется использовать тыловые резервы..." Указывалось, что снабжение частей оставляет желать лучшего и войскам требуется длительный отдых{327}.

Очередная опасность возникла на южном фланге ГА "Центр". 7 декабря оперативная группа генерала Ф. Я. Костенко (5-й кавкорпус, 1-я гв. стрелковая дивизия, 129-я танковая бригада и 34-я мотострелковая бригада), которая была сосредоточена в тылу Юго-Западного фронта нанесла удар по 95-й и 45-й пехотным дивизиям 2-й армии генерала Р. Шмидта. Силы немецкой армии оказались рассечены на две части. Настоящий кризис возник в районе г. Ливны. Поздним вечером 7 декабря генерал Шмидт сообщал в штаб ГА "Центр": "Наша армия отныне перешла к обороне. На будущее инициатива наступления переходит в руки противника, который получает свободу действий в переброске и сосредоточении сил. Фронт протяженностью в 260 км делает необходимым наши пехотные дивизии располагать на участке в среднем равном 40 км и моторизованные дивизии - 30 км. Этими силами можно осуществлять только охранение, но нельзя организовать защиты... Прорыв фронта армии в одном месте или охват у Курска создает опасность отведения назад всего фронта..."{328}

Прорыв не заставил себя долго ждать. Наступление советских объединений Юго-Западного фронта (13-я армия генерал-майора А. Городнянского, 3-я армии генерал-майора Я. Крейзера и оперативная группа Костенко) не позволило беспрепятственно отвести назад войска немецкого 34 армейского корпуса. Штаб 2-й армии оценивал 9 декабря ситуацию на его участке как чрезвычайно тревожную: "...сильное давление противник оказывает с юго-восточного направления на Ливны. Проведенный здесь сегодня глубокий прорыв в районе Юркий должен быть ликвидирован атакой правого полка 95 пд... вечером необходимо начать отход из района по обе стороны Ельца..."{329}

Оборона 2-й армии не выдержала натиска советских частей. Контратаки немцев также не увенчались успехом. Создалась угроза глубокого оперативного прорыва Красной Армии на курском и орловском направлениях и связанная с этим опасность нарушения важнейших коммуникаций и путей отхода 2-й танковой армии.

В свою очередь, соединения 2-й танковой армии, атакованные ударными силами 10-й советской армии (командующий генерал-лейтенант Ф. И.Голиков) и оперативной группы генерал-майора П. А. Белова вынуждены были уже 7 декабря 1941 г. оставить город Михайлов и начать отход от Тулы{330}.

В оперативной сводке штаба ГА "Центр" за 7 декабря 1941 г. говорилось об ожесточенных боях на участке 53-го армейского корпуса (2-я танковая армия). 3-я танковая дивизия после ожесточенного боя оставила н.п. Новоселки. 296-я пехотная дивизия испытывала на себе непрерывный артиллерийский и минометный огонь противника. На восточном участке фронта 2-й танковой армии у города Михайлов, подошедшие свежие советские части усилили натиск на немецкие позиции.

Не было спокойно и в полосе 4-й танковой группы. В оперсводке штаба ГА "Центр" за 7 декабря сообщалось, что "...на участке 4 ТГр происходили атаки противника неуменьшающейся численности. Особенной ожесточенностью отличаются атаки на фронте 5 АК..."{331}

Создавшееся кризисное положение вынуждало немецкое командование принимать решения. 6 декабря 1941 г. штаб ГА "Центр" отдал приказ № 2900 на отход части сил 3-й и 4-й танковых групп на новый рубеж. Согласно указанию фон Бока 3-й танковой группе было разрешено с 7 декабря начать отступление до линии Сенежского озера, Аладьино, Доршево; 4-й танковой группе "...отвести свой северный фланг, соответственно с отходом южного фланга 3 ТГр, до района Сенежского озера."{332}

Командующий 4-й танковой группой генерал-полковник Гепнер отдал распоряжение оставить занимаемые позиции и на других участках своего фронта, в т.ч. в полосе дивизии СС "Райх". 8 декабря штаб эсэсовской дивизии приказал своим подчиненным частям ускорить занятие оборонительных позиций западнее Истры. Отступление должно было начаться уже в ночь с 9 на 10 декабря. Однако в тылу у немцев никаких "оборонительных позиций" пока не было. Они существовали лишь на бумаге. Начальники создаваемых оборонительных участков только приступили к рекогносцировке местности у р. Истра. Для рытья окопов и постройки ДОТов срочно перебрасывались саперы. Но использовались на земляных работах все немецкие солдаты, которые тогда оказывались под рукой: личный состав роты противотанкового дивизиона и батареи легкой зенитной артиллерии{333}.

Отступая с оккупированной территории, германские войска оставляли за собой выжженную землю. На мирное советское население обрушились новые ужасающие бедствия. Античеловечная сущность нацизма отразилась в приказе командира дивизии СС "Райх" от 8 декабря 1941 г. Вот лишь выдержка из него: "...7) Все войсковые части, расположенные в населенных пунктах восточнее Истры, являются ответственными за то, чтобы места расквартирования [противника] были бы сожжены без остатка. Для каждого дома должны быть приготовлены пучки соломы и бутылки с бензином. Все дома должны быть подожжены в 7.00, 9 декабря. Надо следить за тем, чтобы зарево от пожаров не привлекло бы внимание противника..."{334}

Подобные приказы стали в то время обычным явлением для германской армии. Они, кстати, свидетельствуют о том, что ответственность за уничтожение советских населенных пунктов несет на себе не только высшее германское руководство, но ее в равной мере разделяет командование на фронте. (Причем созданием после себя "полной пустыни", как будет показано ниже, занимались не только войска СС, но и обычные части вермахта).

Командующего ГА "Центр" в это время еще не оставляла надежда на то, что каким-то образом удастся остановить начавшееся контрнаступление Красной Армии. Он никак не мог поверить в способность советского командования навязать немцам свою волю. В один момент фон Бок даже решил, что все дело в боеприпасах. Его беспокоило большое количество танков, введенных в сражение советскими фронтами, и он рассчитывал приостановить их продвижение применением новых бронебойных снарядов. Вечером 7 декабря фон Бок запросил разрешение главного командования сухопутных войск выдать войскам его группы артиллерийские боеприпасы с "красной головкой" (кумулятивные снаряды - М. М.). Свою просьбу он подкрепил донесением командующего 4-й армией фельдмаршала Клюге, в котором, в частности отмечалось: "...танки, участвующие во всех атаках русских, особенно Т-34 и тяжелые [танки], представляют угрозу для нашей сильно уставшей и измотанной пехоты. Борьба с танками Т-34 и тяжелыми [танками] имеющимися в распоряжении средствами явно недостаточна. Если удастся снять эту нагрузку с нашей пехоты, то она, несмотря на свою малочисленность, еще будет в состоянии выполнить свою задачу..."{335}

Естественно, что одно только поступление новых боеприпасов не могло спасти ситуацию (тем более что доставка их на фронт задерживалась). Тем временем, ГА "Центр" продолжала откатываться назад. Лавина советского контрнаступления нарастала как снежный ком. Отдел по изучению иностранных армий Востока генштаба ОКХ 7 декабря доносил о подходе все новых советских сил из тыловых районов Советского Союза: против юго-восточного фланга 2-й армии - кавалерийских частей из Воронежа; против фронта 9-й армии - 262-й стрелковой дивизии и еще двух дивизий с неустановленными номерами. Немецкая разведка также отмечала: "...Сосредоточение крупных ударных сил противника, массированное использование им авиации, артиллерии и танков позволяет сделать вывод о подготовке и попытке осуществить наступление с целью деблокирования московского участка фронта... Русское командование планирует прорыв нашего фронта на участке между Москвой и Калининым, чтобы иметь возможность ударить в тыл нашим частям." Германское командование беспокоилось, что советские войска имеют цель охватить соединения 3-й танковой группы и для этого развивают свой успех в направлении города Клин{336}.