Новое начало (СИ) - Траумер Ронни

За время беременности он меня не трогал, в том смысле, что не бил. Врач разрешил заниматься сексом, поэтому он не пропускал ни одну ночь, и его не волновало моё плохое самочувствие. Сопротивляться я перестала. А его забавляло, когда я просто молча терпела. Кроме боли и противного дискомфорта я ничего не чувствовала, но ему этого было мало. Он начал меня связывать просто так, забавы ради — его возбуждала моя боль — пару раз он вывихнул мне руку, ту самую, что была сломана.

Я родила мальчика, пухленького и самого красивого на всём белом свете. Он устроил огромную вечеринку, куда были приглашены его друзья, партнёры и все журналисты города. На ней муж хвастался сыном — это был первый и последний раз, когда он брал малыша на руки. Я всегда держалась подальше от него, так как его раздражал плач ребёнка.

Роды у меня были тяжёлые — я не могла даже сидеть нормально. Но его не остановило ни это, ни мои рыдания во время секса, ни кровь, что шла из меня. Но про тот раз я не жалею.

— Ты стала как мешок. Фу! — сказал он, надевая штаны. С того вечера он не прикасался ко мне, ему стало противно, а я была только рада.

Он престал замечать меня, но приказал водителю, чтобы тот каждый день возил меня то в салон, то в спортзал, то на шоппинг. Чтобы все видели, что его жена живёт на широкую ногу.

Он меня не замечал, зато я стала наблюдать за ним. Осторожно просматривала его документы, начала собирать копии, копалась в его компьютере. Он был уверен, что его дом — это крепость, поэтому камеры были только на улице. И мне это очень помогало: я сумела найти кое-что интересное про него.

Я поняла, что он занимается грязными делами. Мне удалось спрятать диктофон у него в кабинете, и я начала узнавать, кто те мужчины, что приходят по воскресеньям, и о чём они разговаривают. Оказывается, он торгует оружием, и у него вся власть в этом городе подкуплена. Под прикрытием фирмы он увозит и привозит оружие.

Кода сыну исполнилось два года, он закатил очередную вечеринку, как всегда пригласив журналистов и друзей-бандитов. В тот вечер со мной заговорил парень, которого я раньше не видела среди его знакомых. Парень был приятным, а я должна была разговаривать со всеми, кто ко мне подходил. И я разговаривала. Парень позволил себе стоять слишком близко ко мне, но меня это не пугало: Славе было плевать на меня, так что сцен ревности я не боялась. Мой собеседник хотя бы смешил меня, он и вправду украсил тот вечер шутками.

Но через день муж приехал домой в ярости. Я поняла это, как только он вошёл в гостиную.

— Вера, уложи мальчика спать, — приказал он грозно, не сводя с меня яростного взгляда.

Вера взяла Давида и увела наверх в его комнату. А Слава бросил мне в лицо газету и прорычал:

— Смотри, сучка, что ты сделала, — я в испуге и непонимании взяла газету в руки.

На первой полосе большими буквами было написано: «Жена Соколова изменят мужу у него под носом». И моя фотография с тем парнем, сделанная с такого ракурса, что кажется, будто мы целуемся.

— Ты понимаешь, как ты меня опозорила, — он не спрашивал. — Тебя убить за такое мало, — он всё приближался, а я не могла сдвинуться с места.

— Я ничего такого… — договорить мне на дала его пощёчина. Первая.

— Мне пох*й, трахайся хоть с бомжами, но чтобы этого никто не знал, — и в ход пошли кулаки.

Он бил меня в основном по лицу и голове, не жалея ни чуточки. После чего меня, всю в крови, закрыли в подвале без воды, еды и в полной темноте. Я просидела на холодном каменном полу три дня. Я боялась только одного: умереть и оставить сына с ним.

После подвала я пролежала ещё неделю. Не знаю, что им двигало, но он вызвал врача. Врач констатировал у меня сотрясение мозга и воспаление лёгких. Встала быстро на ноги, потому что я боролась, я должна была встать.

Во время очередного прослушивания записи с диктофона я услышала то, что подтолкнуло меня на радикальные меры.

— Что решил? — спросил Алексей.

— Я давно перевёл все грязные деньги на неё. Так что не переживайте, — ответил им Слава.

— И ты думаешь, кто-то поверит? — незнакомый голос.

— За деньги и не в такое поверят. Им нужен козёл отпущения — они его получат. Вопросов задавать не будут, — успокаивал их Слава.

— Ты обещал отдать её нам перед облавой, — это был голос Лёши.

— Отдам. Можете собрать побольше парней. Эта тварь должна запомнить надолго, что значит позорить меня на весь город. Две недели потерпите, — то, что они говорили про меня, я не сомневалась с самого начала разговора.

Я испугалась и заплакала. Что будет с мамой и Давидом, когда меня не станет? Если они воплотят в реальность то, о чём говорили — а я не сомневаюсь, что так и будет — я умру, я не выдержу таких издевательств.

На следующий же день, как обычно в четверг, меня повезли в салон. И я на свой страх и риск спросила свою единственную и лучшую подругу:

— Мне нужно сбежать из этого города, твой брат может помочь? — я знала, что брат Алисы тоже занимается не совсем законными делами. Но со Славой у них ничего общего, и я знала, что могу доверять Алисе.

— Ты уверена? — я кивнула: она знает про весь ад, в котором я живу. — Всё настолько плохо, или терпеть стало невозможно? — спросила подруга шёпотом.

— Хуже уже не будет: если я не сбегу, то он меня убьёт, и времени у меня очень мало, — про остальное промолчала.

— Подожди тут, я позвоню сейчас же Жене, — и подруга скрылась в туалете, а я осталась сидеть в кресле для педикюра.

— Ну что? — спросила я Алису, как только она подошла.

— Он отправит номер, ты позвонишь и спросишь, цветочный ли это магазин, — цветы тут причём? — это пароль, и номер будет задом наперёд, — пояснила подруга, поняв моё недоумение.

Через двадцать минут я договорилась встретиться завтра, потому что завтра я еду к маме, там и пройдёт встреча.

Не спав всю ночь, я одела сына и поехала к маме. К ней муж всегда разрешал ездить самой на отвратительном красном мерседесе, он считал, что именно так все должны понять, чья жена по городу едет.

Парень в униформе доставщика пиццы постучал в дверь ровно в оговорённое время, и, не теряя ни минуты, он сразу объяснил условия сделки.

— Мы делаем вам абсолютно новые законные документы и убиваем вас, — я не совсем поняла, что за бред он несёт.

— В каком смысле, убиваете? — спросила парня, который даже имя своё не назвал.

— Слушайте, я повторять не буду. План такой: мы находим бездомных или уже мёртвых, сажаем их в вашу машину, спускаем с трассы, машина врезается в дерево и загорается. Таким образом, якобы ваши тела сгорят вместе с документами. А вы становитесь другими людьми и исчезаете из города, — объяснил парень, и мне показалось это нереальным.

— А где вы трупы найдёте? А как же экспертиза? А если… — парень абсолютно спокойно перебил меня.

— Никаких «если», мы работаем чисто, у нас везде свои люди, — уверил он меня.

— А вы знаете, чья я жена? — спросила я парня.

— Конечно, это ничего не меняет, — ну, и слава богу.

— Сколько это будет стоить? — задала я главный и важный вопрос.

— Много, очень много. У нас все документы законные, мы ваши биографии подчистим и напишем новые: вы сможете жить полной жизнью, — это вряд ли, я уже никогда не смогу.

— Хорошо, у меня есть украшения дорогие, вот этот дом — покрутила пальцем в воздухе. — И… жаль, что машину придётся сжечь, ей всего год, — почти расстроилась, что не хватит денег.

— Машину мы можем поменять, и остальное тоже принимается. Мы понимаем и знаем, что вы не сможете продать сама что-то, — я обрадовалась. — Если вас всё устраивает… — я быстро кивнула пару раз. — Отлично, давайте я вас сфотографирую, и обговорим детали.

Через два часа я знала где, когда и как умрут Ирина Бахтеева и её близкие.

Пятница, тот самый день. Я с утра положила в багажник три чемодана. На вопрос охранника, что там, сказала, что это вещи, которые я не буду больше надевать и отвезу их маме. Тот поверил, идиот! Приехав к маме, вытащила самый большой чемодан и отдала ключи от машины тому самому парню без имени. Через дорогу нас ждала другая машина, мы быстро в неё сели и рванули с места. По дороге на вокзал нам вручили новые документы и билеты до Москвы, а дальше — свобода.