Больше никаких признаний - Луиза Розетт

Как копаться в том, чего не хочешь чувствовать? — продолжает Карлос. — Подумайте, о чем вы не хотите говорить. У вас две минуты, чтобы придумать три темы. Потом зачитаете свои списки вслух.

Девочка из нашей группы ахает.

— Да, здесь не спрячешься. Но что случилось в Вегасе, останется в Вегасе. За пределами этих четырех стен никаких разговоров о том, что мы здесь скажем или напишем. Так что будьте искренни, открыты и правдивы. Это мои правила для создания песен, и мои правила для нашего мастер-класса. Ладно. Поехали.

У меня уходит тридцать секунд, чтобы придумать три вещи, о которых я не хочу говорить. Не уверена, хорошо ли это, зато у меня есть время разглядеть трех других уегшков, пока они пишут.

Мы все сидим кружком, а паши гитары прислонены к доске, на которой краской нарисован нотный стан. У парня рядом со мной такой вид, будто он вышел из научной лаборатории: застегнутая на все пуговицы рубашка, брюки цвета хаки и очки ботаника, пока рано говорить, оделся он так ради прикола или нег. Девочка напротив меня тщательно скопировала образ Тейлор Свифт, вплоть до красной помады. А парень рядом с ней похож на Лени Кравица с обложки его альбома времен, когда он еще не сыграл Цинну: потрясающие пышные волосы, джинсы, белая льняная рубашка, которая еле держится на теле, как у Ленни Кравица, и темные очки.

Не знаю, на кого похожа я или тот «ботанический» парень, но это нормально. Разберемся.

Тейлор изо всех сил старается не смотреть на Ленты, обдумывая три темы, на которые она не хочет говорить.

Может, ее влюбленность в него должна быть первой в списке.

Карлос говорит, что время истекло.

— Кто готов? — спрашивает он.

Поднимаю руку.

— Синие волосы. Давай. Стой, стой, стой, извини, я не должен звать тебя «Синие волосы». Как тебя зовут?

— Роуз.

— Роуз. Синие волосы, синие глаза. Все ясно. Читай свой список. Три темы, на которые ты не хочешь говорить.

Ныряю в океан полной открытости.

— Моего папу убили в Ираке. Меня выгнал из группы парень из студии звукозаписи. И я переживаю, что мой парень… слишком много пьет.

— Угу, — говорит Карлос, качая головой. — Скажи то, что ты сначала хотела сказать. Не поправляй себя, по крайней мере, пока. Скажи последнюю фразу еще раз.

Так странно произносить это вслух, особенно учитывая, что я не знаю, права ли я.

— Я переживаю, что мой парень — алкоголик… знак вопроса?

— Вот оно. Со знаком вопроса стало интереснее. Продолжим работать с этим. Кто следующий?

Отсутствие реакции на первые два пункта в списке придает мне сил.

Больше желающих нет, поэтому Карлос указывает на «ботанического» парня:

— Ты. Что у тебя? Стой, — опять говорит он. — Имя?

— Итан.

— Итан. Очки. Да. Давай.

— Мм, ну, у меня всего одна тема.

— Ладно, возьмем ее. Начинай.

— Мой отчим.

Мы ждем подробностей. Но их нет.

— Я вернусь к тебе, Итан. Нужно больше деталей. Ты, — говорит он, указывая на другую девочку в группе.

Она приходит ему на помощь:

— Мара.

— Мара, — повторяет он. — Красная помада. Не приходи ко мне с другой помадой, а то мне будет хреново. Что у тебя?

— Поступление в колледж, конец света, и бесконечность.

— Ладно, — медленно кивает он. — К тебе мы тоже вернемся. Клифтон.

Нас всех удивляет, что он уже знаком с Ленни Кравицем, возможно, мы даже немного завидуем.

— Я крут, чувак, я могу говорить обо всем. Ты же знаешь.

— Обо всем? — говорит Карлос. — А я знаю одну тему, на которую ты не хочешь говорить, — Карлос смотрит на нас. — Клифтон учится в этой школе, в музыкальном классе. Он пришел на мой мастер-класс, потому что он местный козел отпущения.

Он поворачивается ко Клифтону и ждет реакции.

— Я тебе скажу, чувак, это не такое уж большое дело. Моей популярности мешает тот факт, что я гей.

Разочарование Мары практически ощутимо.

— И как это на тебя влияет? — спрашивает Карлос.

Клифтон смотрит на Карлоса поверх очков.

— Мне хочется стать еще геевиднее.

Все хохочут, а Клифтон улыбается, скрещивая руки на груди.

Карлос поворачивается к Итану.

— А теперь — конкретнее.

Меня восхищает, как Карлос это делает. Я думала, занятие будет похоже на психотерапию, но нет. Карлос не расспрашивает нас о вещах, которые мы знали, не говорит, что ему не все равно, и даже не извиняется за то, что нам приходится проходить через это. Он просто пытается помочь нам увидеть, как наша индивидуальная реакция на переживания может стать источником вдохновения.

— Итан, ты можешь говорить так же конкретно, как Клифтон?

Моему отчиму мешает сам факт моего существования, говорит Итан, но Карлос ждет большего. — И из-за этого я ненавижу свою мать.

— Потому что…

Итан начинает немного нервничать. Он ерзает на стуле, как будто хочет встать.

— Потому что она вышла замуж за парня, который ненавидит ее сына…

— И почему тебя это бесит?

Уши Итана становятся ярко-красными.

— Ну, потому что я появился раньше!

— Бац! — Карлос поднимает ладонь, чтобы дать Итану «пять», и слегка измученный Итан ему отвечает. — Вот оно. Хорошо.

Он поворачивается к Маре.

— Ладно, Мара, давай сосредоточимся на одной из твоих тем. Конец света и бесконечность — не твои личные темы, но я могу понять, что они вызывают у тебя чувства, которых ты не хочешь. А что с поступлением в колледж?

— Не думаю, что смогу куда-нибудь поступить.

— Почему это? — спрашивает он.

— Все думают, что я неудачница.

— Приходится признать, что, наверно, так и есть, — говорит она.

Он показывает на нее.

— Вот — чувство, которое ты не хочешь ощущать.

Пока я оглядываю наш круг и вижу на лицах различные степени ужаса, Карлос поворачивается в мою сторону.

— Синенькая, вернемся к тебе на секундочку. Твой парень пьет, но что именно вызывает у тебя чувство, которого ты не хочешь?

Казалось бы, простой вопрос, но на самом деле, нет. В конце концов, я придумываю ответ:

— Безнадежность.

— По поводу чего?

— Его будущего.

— Еще чего-нибудь?

Есть что-то еще, но я не могу до него докопаться.

— Вернись к себе, как это влияет на тебя? — подсказывает Карлос.

— Моего будущего, — тут же вырывается у меня.

— Хорошо. Суть создания песен — это перенос своего опыта, который делает тебя тобой, в музыку. А теперь перерыв на пять минут.

Когда мы вернемся, вам нужно будет написать одну строчку вашей первой песни.

Мы все отодвигаем стулья и встаем. Даже не верится, что прошел целый час. Думаю, Энджело был прав — мне кажется, мастер-класс поможет мне вернуть уверенность в себя. Я еще не спела ни единого звука, но мне уже лучше.