Больше никаких признаний - Луиза Розетт

— Заткнись, Роуз!

Я вижу облачка от нашего дыхания в машине. Здесь тихо, шумит только ветер и ветка, задевающая мою дверь.

Когда шок проходит, я обнаруживаю, что я в бешенстве. Хочется стучать кулаками по приборной панели, пинаться, визжать и разнести к черту всю машину, потому что я знаю — ему будет от этого больно. Но я так не делаю. Просто говорю:

— Не говори мне заткнуться. Никогда.

Через секунду он включает обогрев.

Еще через секунду он тянется к моеи руке.

Я отстраняюсь. Раньше я никогда не чувствовала себя беззащитной рядом с Джейми, но сейчас чувствую. Я могу обвинить во всем алкоголь, но я знаю, что алкоголь не заставляет людеи действовать против своей воли. Он просто дает им разрешение делать то, чего они обычно боятся или стыдятся.

Назовешь меня слабаком, если я еще раз не сдам? — он пытается поддразнить меня, но после такого я не реагирую.

— Когда я верю в тебя, — начинаю я, стараясь говорить спокойно, — ты меня затыкаешь. Снова и снова.

Он запускает руку в волосы, а потом я вижу, как он бросает взгляд на бардачок.

— Ого. Так это я довожу тебя до алкоголизма, да?

Иногда, он смотрит на меня, и выражение его лица становится мягче. — Шучу. Извини, что сказал «заткнись». Иди сюда.

Я прислоняюсь к нему и позволяю себя обнять, хотя мне этого не хочется. Во-первых, он извинился за слово «заткнись», а не за то, что прекратил разговор об экзаменах. Во-вторых, позволив себя обнять, я ушла от разговора о том, почему при мысли о будущем ему хочется выпить.

Я принимаю решение — пора рассказать ему про Лос-Анджелес. Возможно, я была неправа, думая, как это на него повлияет, может именно такой выход ему и нужен. Лос-Анджелес поможет нам обоим выбраться из дыры неудач, куда мы провалились.

— Помнишь, пару недель назад я была у Дирка, когда началась вся эта фигня с видео? — я делаю глубокий вдох. — Он сказал, что хочет, чтобы мы переехали в Лос-Анджелес в конце года.

Джейми не говорит и не двигается. Я даю ему много времени, чтобы что-нибудь сказать. Он молчит. Я продолжаю:

— Не знаю, что решит мама, особенно теперь, когда она поняла, что близость к Дирку значит открытость ее личной жизни. Отстойно будет начинать все с нуля в последнем классе. Но когда я серьезно об этом задумываюсь, я понимаю, что в Юнион есть только одно, без чего я не смогу жить.

Я жду, что он не даст мне договорить, но снова — тишина.

— Ты… хочешь знать, что это? спрашиваю я, слегка поворачиваясь, чтобы видеть его лицо.

Он, наконец, смотрит на меня с непонятным выражением лица. Я сжимаю его ладонь, лежащую на моем плече.

— Это ты, Джейми. Ты — единственное в Юнион, без чего я не смогу жить. Поэтому я никуда не поеду, если ты тоже не поедешь.

Он не говорит ничего из того, что бы сказала я, будь на его месте, и неважно, насколько жалко это бы выглядело. Меня накрывает разочарование. Неужели я серьезно думала, что он будет умолять меня остаться? Скажет, что не может без меня жить? Что с ума сходит от любви?

Если я так думала, значит, у меня уже крыша поехала. Джейми — не из тех парней, которые бурно выражают свои чувства.

Но в какой-то момент я вижу золотистый проблеск в его глазах. Вижу, что он думает о том, чтобы собрать вещи, уехать на другой конец страны и начать все заново в большом городе, где люди не знают его, как парня, которого выгнали из школы перед самым выпуском. Мое сердце бьется где-то в горле.

Потом этот блеск больших возможностей исчезает.

Примерно через минуту он целует меня в лоб и не убирает губы, говоря:

— Круто, что ты хочешь, чтобы я поехал.

Я пытаюсь уцепиться за этот блеск в его глазах и слегка усмехаюсь, хотя мне приходится бороться с собой, чтобы все ему не высказать.

— А я услышала: «Удачи в Лос-Анджелесе, Роуз. Приятно было пообщаться».

— Ты знаешь, что я этого не говорил.

— Ты именно это и сказал. Я не поеду, если ты не…

— Роуз…

— Ты — лучшее, что со мной когда-либо случалось.

Он просто качает головой, как делает всегда, когда считает, что я говорю бред. Я разочарованно вздыхаю, когда он крепко обнимает меня.

— Я не сказал «нет», — говорит он.

Но он и не сказал «да».

Он начинает целовать меня в шею, а я уже слишком измотана, чтобы обвинять его в отвлекающих маневрах. Джейми всегда знал, как меня нужно целовать, чтобы увести от темы разговора, и даже после того, как я поняла его тактику, она продолжает действовать.

Он делает довольно долгую паузу, а затем говорит:

— Я хочу тебя потрогать, Роуз.

Единственная причина, по которой я уверена, что правильно его поняла — каждый нерв моего тела дрожит. Он сказал, что хочет чего-то от меня — не припомню, чтобы он раньше так поступал. Только из-за этого, впервые в жизни часть меня, которая хочет его прикосновений, пересиливает ту часть, которая нервничает. Я немного откидываюсь назад, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Хорошо, — говорю я, не отводя взгляд.

Он дергает ручник и выходит из машины, оставляя ее заведенной. Понятия не имею, что он делает. Он обходит машину, открывает мою дверь и протягивает мне руку.

Я вылезаю из машины на зимний мороз.

— Где мы…?

Он прижимается ко мне и целует, держа мое лицо обеими руками. Он такой теплый по сравнению с воздухом — он всегда такой теплый-теплый. Затем он тянется через меня, чтобы открыть заднюю дверь.

Если бы я так не нервничала, я бы сказала, что мы как в фильмах 1950-х годов, где все целуются на задних сиденьях.

Но я вся на нервах, поэтому не говорю ни слова.

Я залезаю на заднее сиденье и двигаюсь, чтобы ему хватило места. Это забавно — никогда раньше не сидела на заднем сиденье у Джейми. Как будто вообще другая машина. Он садится рядом со мной, наклоняется и закидывает мои ноги себе на колени. Начинает меня разувать.

Он снимает с меня ботинки, бросает их и откидывается к двери, глядя на меня и желая понять, что я буду делать. Люблю, когда он так делает, когда рассматривает меня. Хотя он пытается увидеть меня насквозь, но не открывается сам. Иногда я могу догадаться, что творится у него в голове, но не сегодня. Сегодня луна, светящая сквозь ветви деревьев, отбрасывает на его лицо странные серебристые тени, и я совсем не могу понять его выражение.

— Роуз, ты уверена? — спрашивает он. Я киваю.

— Тогда сними джинсы.

У меня начинают бегать мурашки по коже, когда я понимаю, что он будет смотреть, как я это делаю. Можно ли сексуально снять джинсы на заднем сиденье автомобиля? Я расстегиваю молнию и стягиваю их с себя со всей грациозностью, на которую способна. Они падают на пол, а я сворачиваюсь калачиком, прижав ноги к груди и обняв их руками. Я более чем смущаюсь от того, что я почти голая ниже пояса, а Джейми все еще одет.