Прорвемся, опера! Книга 3 (СИ) - Киров Никита

— Угу, — мужик закивал. — Всякие мутные типы ходили. Торговал он всяким.

— Спиртом?

— Дурью! — воскликнул он. — Все наркоманы окрестные здесь собирались, ночью пройти страшно было. Я жену по темноте ходил встречать, так ещё молоток с собой брал, чтобы никто не напал, а то бывали случаи. И вашим жаловались, и не только вашим, — с намёком сказал он. — Никто ничего не делал. Ночью спал вполуха, боялся, что залезет кто-нибудь. Всё-то ходят, вон, смотри, ещё один ждёт, когда уедете.

Мужик показал в сторону улицы, где у чужого забора мелькнул чей-то силуэт и тут же скрылся. Я быстро сходил проверить, но силуэт уже свалил через заборы.

Значит, здесь жил наркобарыга? Работал у себя дома, у всех под носом? Но и такое вполне может быть, это территория Кросса, и барыга наверняка отстёгивал долю ему.

Пока я ходил, на своей машине приехал Кобылкин, мрачный и злой, тоже не спал ночью. Я передал ему, чем занимался убитый.

— Надо среди нариков и искать, — сказал он, недолго подумав. — Наверняка денег не было, убитый ему в долг продавать отказался, а нарики — они такие, мозги-то все высохли, опасные…

— Не спорю, — я кивнул.

Осмотр тела уже должен быть завершён, в доме ведь был Якут, пойду узнаю, что накопал старший опер. Я вошёл на просторную веранду, заставленную старой мебелью и коробками, оттуда в дом. Явно жил небедный человек, судя по богатой обстановке и дорогой технике. Но дом и правда выстыл, внутри ещё холоднее, чем на улице. Так и поведёт стены, морозы-то сильные стоят.

Судмед Ванька склонился у тела толстого мужика в футболке с надписью Santa Barbara и пальмами на ней. В груди у покойного зияла рана, а окровавленный нож, здоровенный, целый тесак, лежал рядом.

— Я тебе дам — кровосток! — дежурно негодовал криминалист Кирилл, показывая на орудие преступления. — Не кровосток, а дол! Дол это на клинке! Чтобы вес облегчить и жёсткости клинку придать, а не чтобы кровь стекала! Дол это называется!

— Ладно-ладно, — Ванька с опаской отодвинулся и начал осматривать лицо покойного, вглядываясь в широко распахнутые глаза.

Никто не суетится, все занимаются своим делом. Все расслабленные, вот только Якут о чём-то задумался. В левой руке он что-то держал, листок бумаги, похожий на квитанцию, иногда приглядываясь к нему поверх очков.

Я подошёл к нему, и Якут тут же показал мне находку.

— Бланк телеграммы? — я присмотрелся к листу бумаги. — Но пустой. Кто-то ему принёс телеграмму… или убийца представился почтальоном?

— Угу, — старший опер положил бумажку в папку и отряхнул руки. — И не только это. Я всё думаю, заметит Ванька или не заметит. Ручка бы сразу увидел.

— Вы про что, Андрей Сергеич? — судмед поднял удивлённый взгляд.

Вместо ответа Якут подошёл к телу. Оно окоченело, поэтому пошевелить его было невозможно. Но если встать там, где стоял Филиппов, то видно…

Вот же гадство. На жирной шее, под щетиной, заметен чёткий след разреза от удавки.

— Ого! — Ванька удивился. — Я с этой стороны не смотрел, а вот тут видел, подумал, что порез от бритья. А нож тогда зачем? Кровь-то натекла, а если бы в труп воткнули, столько кровяки бы не было. А это тот делал, который женщину задушил? По сроку-то подходит, жмур тут два дня лежит минимум.

— А зачем ему убивать мужика? — следак присмотрелся повнимательнее. — Тот же по бабам. Хотя кто его знает, если он сатанист какой-то… Но вот серия, если брать в расчет этого наркобарыгу, уже точно прослеживается.

— Может, и не клиент Кащеева, — заключил я. — Но тебе, Ванька, всё-таки надо определить, от ножа он умер или от струны. А дальше будем действовать по обстоятельствам.

— Займусь, — он кивнул.

Глава 14

Выяснить на месте, как именно был убит хозяин дома — невозможно. Вскрытие, как говорится, покажет. Ванька проведет свои исследования, а может, и Ручка к тому времени успеет выписаться и подскажет что-нибудь дельное.

Нам же пока надо проводить оперативные мероприятия.

— Ехать надо в СИЗО и колоть его! — заявил Кобылкин. — Крюгер, блин, и этого порешил, успел до ареста… Ну, допустим, о наркобарыге никто жалеть не будет, но по закону любая гнида — тоже человек.

— Нет, это не Крюгер сделал, — я покачал головой, глядя на тело. — Убитый — под метр восемьдесят с лишним, а следы удавки, смотри, идут под небольшим углом вверх, значит, убийца чуть выше него ростом, не наклонялся, душил стоя. А потом уронил, но давил дальше, вот и видно, что следы отметин здесь самые глубокие, — я показал лежащей рядом ручкой.

— Точно? — с сомнением спросил Кобылкин. — Кащеев-то метр с кепкой. Наверное, душил его, когда убитый сидел.

— Вот именно поэтому душил не он. У Кащеева рост — метр шестьдесят два, я смотрел картотеку. Даже если бы он смог удавить такую тушу, угол на следах был бы совсем другой, вниз бы шли. А начали душить стоя, это явно…

Я опустился рядом с трупом и присмотрелся к горлу убитого спереди. Шея жирная, кадыка не видно, но и след от удавки здесь совсем слабый, ещё и щетина мешала его определить. Но душили-то струной, судя по следам на боках, она должна была прорезать шею и спереди.

Якут сразу понял, на что я смотрю, и вскоре нашёл лежащий под столом красный мохеровый шарф в клетку. Как раз такие сейчас в моде, каждый пятый носит. Та-а-а-ак, если подумать… убитый вошёл в дом, повесил норковую шапку на ту трёхлитровую банку, тщательно расправив мех снаружи, а то шапка — дорогущая, беречь надо. Вон она стоит до сих пор. Затем он скинул дублёнку, повесив её на крючок, где она так и висит, а вот шарф снять до конца не успел, убийца уже накинул удавку.

А убийца-то сильный, очень сильный, если даже шарф ему не помешал. Но почему он не подождал, когда хозяин полностью снимет верхнюю одежду? Ну, тут понятно, ведь убитый — мужик был крепкий, веса в нём точно за 120 кило. Такой если разозлится, то даже без бойцовской подготовки может наворотить дел.

Но ножевая рана в груди всё сбивала. Ванька прав, из задушенного трупа, если бы его ткнули после смерти, столько крови бы не вылилось.

— Убийц двое? — предположил я. — Тогда один душил, а второй ударил ножом?

Якут щёлкнул пальцами и чуть кивнул. Картина складывалась — один душил, второй искал более подходящее оружие и вскоре нашёл. У наркобарыги дома был дробовик, помповый «винчестер» 12-го калибра, четырёхзарядный, с прикладом и цевьём из светлого дерева. Дорогая игрушка, но явно не для охоты… тоже надо купить себе ружьё, в первой жизни я потом часто ходил на охоту, уже в нулевые… так вот, хранилось оно не по правилам, не в оружейном сейфе, а просто висело на ковре. И патронташ висел рядом.

Значит, хозяина дома душили, а сообщник душителя подскочил к ковру и снял оттуда нож, которым и был нанесён удар. Кстати говоря, красивое и дорогое оружие, с длинным полированным клинком и рукоятью из оленьего рога, а ножны из коричневой кожи так на ковре и остались висеть…

— Всё сходится, опер? — спросил Якут, пристально глядя на меня.

— Да вот как-то бардака мало, — сказал я. — Даже ничего не опрокинули, а убитый — мужик здоровый был, если бы он бился здесь, всё бы поломал. И чего убийца не ружьё взял, тут же с ковра, а нож схватил? Да и ножом человека убить сложно, без опыта — тем более, и на месте, одним ударом. У нас недавно был один умелец такой, но его самого уже прирезали.

— Таких, как Ганс, мокрушников мало, — Якут кивнул. — Да и удар тут не такой умелый, но сильный.

— Ну, это не показатель, — Кобылкин отмахнулся. — Быстро всё получилось, раз-раз — и готов. Бухал с кем-то, поссорился, его грохнули. Или нариков в дом пустил, они его и ушатали. Это же дикая сила, с нариками вообще связываться нельзя.

— Наркобарыга лучше всех знает, что они опасны, — возразил я. — И на порог бы их не пустил. Не зря он домофон повесил, на улице все сделки проводил.

— А! Так телеграмма! — воскликнул следак и потряс бланком в руке. — Вот и зашли!