Алиедора - Ник Перумов

А Рикки тоже виноват – зачем хотел кричать? Или был неложно предан оному Ухвату-Кочерге-Лопате?

Нет, я не стану лить слёзы. Я не стану корчиться в приступах, выблёвывая на ранний снег только что съеденное. Я жива – они мертвы. И пусть судят меня Семь Зверей, если ещё осталась у них такая власть».

Зима накатывала неотвратимо. Всё чаще падал снег, всё медленнее он таял, всё холоднее становилось ночами, и даже тёплый бок гайто не спасал.

А Гниль, та самая Гниль, что должна была стереть с лица земли осаждающее замок Венти войско, всё не прорывалась и не прорывалась.

Осада же замка затягивалась. Сенор Деррано явно не горел желанием лезть на высокие, считавшиеся неприступными стены; с юга и с севера, из Долье и из оказавшихся под рукой короля Семмера меодорских земель ползли караваны с припасами для его войска. Они, увы, хорошо охранялись, и поживиться Алиедоре ничем не удавалось. Маркитанты тоже оказались не лыком шиты, сбиваясь в большие обозы и нанимая внушительную стражу.

Доньята, как могла, растягивала доставшиеся ей солонину и хлеб, жалела каждую крошку. Но чудес на свете не бывает, краюха не вечна, и в конце концов Алиедоре вновь пришлось выбирать – или она подловит кого-нибудь возле дерранского лагеря, или ей придётся уйти.

Хотя если вдуматься – куда ей уходить от родных стен, над которыми по-прежнему гордо вьётся стяг рода Венти? Меодор, столица королевства, открыла ворота Семмеру; иные владетели, особенно из малых, страшась полного разорения своих земель, изъявили ему покорность. Толковали, что королева и коннетабль бежали на север, в Доарн, где сейчас и собирают полки. Двинуться туда?

По лицу доньяты – загрубевшему, обветренному, грязноватому – текли злые слёзы, когда она в конце концов повернула скакуна на полночь.

Здесь, возле родного дома, она могла только умереть: или красиво и быстро, или медленно и мучительно.

Глава 6

Дольинцы захватили и центр, и восток Меодора. Доньята направила скакуна на северо-запад, вдоль широкой дороги, что вела от Венти к Артолу, – кратчайший путь к доарнской границе. Там, среди своих, она осмотрится и решит, что делать.

Разом надвинулась зима, холодная и лютая, как обычно. Заплясали снежные духи, ветры раздували исполинские белые паруса, раскинувшиеся от неба до самой земли. Гайто уныло брёл по девственной целине – бедняга изрядно отощал, и сил у него поубавилось.

Вокруг лежала разорённая, опустевшая страна, откуда сбежали даже крысы. Снег замёл следы пожаров, только закопчённые печные трубы одиноко торчали то здесь, то там.

Мёртво. Глухо. Дико…

Алиедора не тратила сил, чтобы «отыскать чего-нибудь съестного». Она знала, что неделю без еды выдержит – значит, за эту неделю надо добраться до доарнского рубежа.

Выехав на тракт, Алиедора, сама не зная зачем, не стала возвращаться в лес, а поехала с сторону Артола. Над башнями развевались чёрно-золотые штандарты его величества короля Семмера, в воротах стояла дольинская стража – по счастью, в цветах рода Эфферо, далёкого от владений свёкра. Хотя вряд ли её могли узнать в лицо и простые ратники сенора Деррано.

– Сто-ой! Кто такая? – Копья сдвинуты, под шлемами – раскрасневшиеся от мороза лица, заиндевелые усы, брови и бороды.

– Лайсе из замка Ликси, – еле слышно отозвалась доньята. Она уже не соблюдала маскарада, не пыталась выдать себя за юношу, на это просто не осталось сил.

– Ликси? Хм… А сюда-то зачем явилась?..

– Помираю от голода, – честно призналась Алиедора. – Пробираюсь к родне, ближе к Шаэтару.

– А из замка ты, значит, выбралась? – скверным голосом осведомился копейщик, наставив остриё, в то время как его напарник ухватил жеребца под уздцы.

– Брось, Фенше, лютовать, – неодобрительно пробасил третий стражник, ростом на голову выше двух своих собратьев. – Девчонка едва в седле держится, как ещё не свалилась, а ты её тиранить норовишь. Аль не слышал приказа его величества? О взятии Меодора под его державную длань? О том, чтобы зла не чинить, расправ бессудных, иного непотребства, особливо – над жёнами и девами насилия?

– Слышал, слышал, – недовольно буркнул первый стражник. – Да только его величество приказа излавливать его врагов не отменял. Кем ты была в Ликси, отвечай живо!

– Я… я служанка. Белошвейка. Ученица то есть белошвейки.

– А жеребец такой откуда?! Ох и заморила ж ты его, пустоголовая!

Алиедора едва не ляпнула «оттуда же», но вовремя прикусила язык. Дотошный стражник мог попросту проверить клеймо – и увидеть известный всему Долье знак рода Деррано.

– П-подобрала… приблудился… – Она повесила голову.

Копейщик по имени Фенше подозрительно глядел исподлобья, его молчаливый напарник не торопился отпускать поводья, и на выручку доньяте вновь пришёл третий стражник.

– Само собой, подобрала, – прогудел он. – Отродясь в Меодоре справных гайто не водилось.

– Может, украла! – упирался Фенше.

– Украла! Ох, насмешил! Да ты глянь на неё, глянь хорошенько – она и сейчас, с голодухи едва не окочурившись, крошки чужой не возьмёт, заплатить постарается! Отвали, Феншо, ты, Гайри, отпусти жеребца, а ты, дева, не бойся. Мы – из войска королевского, не разбойники, не лиходеи какие. На вот, возьми, – воин полез в поясную сумку, достал краюху. – Не взыщи, сами не роскошествуем.

– С-спасибо… благослови вас Ом Прокреатор и все Семь Зверей…

– Стой, не накидывайся! – Высоченный стражник схватил её за руку. – Помаленьку откусывай, живот лопнет!

– Ы-ы-ы… – Жёсткие пальцы удерживали хлеб, не давая зубам впиться в горбушку.

– Ничего, ничего, дева… Лайсе из замка Ликси… ешь неспешно, сейчас кипятка тебе дам…

Кажется, никогда ещё она не ела ничего вкуснее.

– Жебжен, ты на посту стоишь или малолеток охмуряешь? – не преминул отпустить колкость Феншо.

– Подданной нашего всемилостивейшего владыки помощь оказываю, – рыкнул Жебжен, и Феншо на всякий случай отодвинулся подальше.

Алиедора ела, изо всех сил стараясь не торопиться. Глупо помереть от заворота кишок, когда спасение так близко. Конечно, куда этим тупым стражникам заподозрить в ней высокородную доньяту! «Ничего-ничего, жалей меня, глупец. Я еще посмеюсь, когда вам всем, «королевскому войску Долье», воткнут в брюхи по доброму колу».

Беглянка нашла в себе силы умильно улыбаться и хлопать ресницами, стараясь, чтобы во взгляде отражалось «достаточно благодарности». Она выберется из этого кошмара, непременно выберется. И тогда покажет всем – кто хлестал её розгами, кто напал на её родной замок, кто разорял земли сенора Венти, кто убил её отца…

«Вас никто не звал в наши пределы. Вы можете жалеть несчастную замёрзшую девчонку, но вы же, войдя в раж, не пощадите грудного младенчика. Отчего цветущий Меодор обратился в безжизненную пустыню? Не от таких ли, как вы?..»