Хулиганка и бунтарь (СИ) - Килеева Виктория

— Она уже полгода не готова. А делов-то — пять минут.

— Так мало?

— У кого как.

— Я лучше подожду.

— Да не жди ты, а бери!

Андрей всерьёз задумался.

— Преступление против половой неприкосновенности и половой свободы личности — от трёх до шести лет.

— В исправительной колонии строгого режима, — издевалась Ася.

— Зачем строгого? Можно и общего. Только это всё равно неважно — я не собираюсь принуждать Настю ни физически, ни психически.

— А за психическое воздействие тоже срок дают?

— Ну как бы да.

Ася сразу вытянулась, подошла к Андрею на опасно-близкое расстояние и прошептала:

— Значит, если я буду тебя соблазнять и говорить непристойности, у тебя поднимется… рука написать на меня заявление?

Хордин торопливо дёрнулся в сторону.

— Уголовный кодекс об этом умалчивает. Там только про угрозы было.

— Да уж, лучше я займусь тортом. — И Ася вернулась за стол. — М-м-м, вкуснотища…

Андрей с тоской смотрел на развращённую копию своей девушки: Ася всё делала со страстью и ела тоже.

На время Настиной ангины Андрей решил ограничить свои посещения — Настя лечилась тем, что прикладывала к горлу солёную селёдку, и это мало способствовало их сближению.

От неприглядно-серой обыденности его спасала только Катя Хетцер. Она увлекала его своими идеями, заражала жизнелюбием и манила к себе, как далёкий маяк.

— Катюш, у тебя же завтра день рождения? — спросил Андрей по телефону.

— К несчастью для этого мира, — ворчливо ответила Катя. — Только отмечать я его не буду. Подумаешь, дата — двадцать два года.

— А как же подарки?

— Оставь подарки своему Волкодаву.

— Ты правда не хочешь от меня подарков? — расстроился Хордин.

— Андрей, ты своей отчаянной наивностью напоминаешь мне князя Мышкина.

— Это кто?

— «Идиот». Ты что, не читал Достоевского? Нам не о чем с тобой разговаривать…

— Я у него только «Преступность и наказуемость» читал, — пытался реабилитироваться Хордин.

Катя прыснула со смеху.

— Но вообще я детективы не очень люблю, — прибавил он, окончательно доведя Катю до исступленного хохота.

— Ты б ещё сказал, что это боевик с элементами триллера.

— Если честно, кино мне тоже не особо нравится.

— Андрей, какой же ты смешной!

— Почему это я смешной?

— Не, серьёзно. Неужели слова «Агата Кристи» ассоциируются у тебя только с группой?

— А что, не должны? — насторожился Андрей.

— Слушай, Хордин, зачем ты вообще пошёл в следователи?

— Меня как бы… не спрашивали.

Хордину не приходилось рассчитывать на красный диплом. Ему хорошо давались криминология, прокурорский надзор, предварительное следствие и методики расследования преступлений. В остальном Андрей был прилежен, но учился средне. Особенно туго было у него с латынью (Хордин упорно переводил «Corpus iuris civilis»[37] как «Цивильное тело юриста») и с историей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Знания Андрея по отечественной истории имели множество пробелов, которые успешно заполнялись теориями заговоров. Когда на первом курсе Андрею во время экзамена попался вопрос о революции 1917 года, он пространно начал:

— Революцию в России произвёл Карл Маркс на деньги Фридриха Энгельса при помощи Ленина, который был их как бы… представителем. Да, — с воодушевлённой гордостью осознал Хордин, — Германия уже тогда зарилась на российские просторы…

Прежде чем преподаватель истории Христофор Аристархович успел впасть в обморочное состояние, Андрей уверенно продолжил:

— Эта революция готовилась давно. Ещё Распутин был тайным агентом Ленина и помогал ему в свержении Николая II. Он внедрился в царскую семью под видом экстрасенса и начал методично настраивать народ против царя. Когда революция всё-таки свершилась, Ленин первым делом отменил крепостное право и объявил крестьян пролетариями. Теперь крепостные сделались рабочими, то есть стали получать за свою работу деньги — крестьяне очень удивились, но обрадовались. Этим и объяснялась популярность дедушки Ленина среди простого народа. Так в России началась эпоха нэпа…

— И власть Советов, — задорно подсказал историк.

— И это тоже, — весело согласился Хордин, наивно предвкушая лицезреть в своей зачётке «отл.».

Но Христофор Аристархович не посмел доставить ему такое удовольствие. Не трудясь что-либо объяснять, профессор с чувством влепил ему «неуд.».

Как человек с обострённой жаждой справедливости Андрей хотел написать жалобу начальнику института (он же по-граждански — ректор), но в последний момент у него не хватило храбрости.

Как-то в полночь от Кати Хетцер пришло смс:

«Андрей, завтра в три часа жду тебя около ЗАГСа в городе Екатеринбурге, на улице Сакко и Ванцетти, дом 105/1. С меня кольца».

Хордин замер в смешанных чувствах и на всякий случай уточнил:

«Катюша, это ты?»

«А кому ещё ты нужен в первом часу ночи?»

Он позвонил, но девушка не ответила.

«Катя, ты же шутишь?» — с надеждой написал Андрей.

«Представь себе, нет. Поторопись! У тебя осталось всего двенадцать часов. Я уже тут!»

«Где?!»

«В Е-бурге!»

«А почему ты вдруг решила выйти за меня замуж?»

«Потому что мне срочно нужен фиктивный брак. Моя двоюродная бабушка оставила мне наследство, которое я получу, только выйдя замуж. Я прилетела на похороны и за наследством».

«Понятно. А я думал, ты меня наконец-то полюбила».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

«Хордин, ты чё разглагольствуешь? Бегом в аэропорт!»

Андрей сомневался, но уже не мог сидеть сложа руки. Он достал паспорт, подсчитал свои деньги и позвонил в авиакассу. Его нехитрых сбережений едва хватало на половину билета.