Все пышечки делают ЭТО - Инга Максимовская

– Ага, задумка. Вот же сука, – с грохотом бросает сушку на стол Полинка. – Ну я ему устрою.

– Кому?

– Да это же Мартыхан. Ты не узнала что ли? Как был криворуким, так и остался. Ну я ему… Заказ наш перебил таки.

– Поль, успокойся. Я не стану больше даже связываться с этим нахальным Яровым. Пусть будет счастлив, и подальше от нас. И документы с ним подпишу. Ты права, он одни несчастья приносит. Вот прямо сейчас позвоню ему и…

Я не успеваю взять телефон и набрать номер. Мобильник звонит сам.

Глава 29

Лавр Яров

Выгляни в окошко, дам тебе горошка. Ну, или на орехи, как получится.

– Я жду тебя в отеле, – хриплю я в телефонную трубку. Даже и не думал, что она ответит, после сегодняшнего перфоманса. Но ее голос карябает слух, хрипотой присыпанной кварцевым песком. – Надо поговорить.

– Не о чем нам с вами говорить, – вредная вишенка. Ей страшно идет ее фамилия. Она и похожа на зрелую ягодину, курносую, наливную и румяную. – Оставьте нас в покое, пожалуйста. Я согласна на все ваши условия. Завод, торт, все что угодно, только…

– А я думаю, что у нас с тобой полно тем для обсуждения. Наша дочь, например.

Я слышу ее выдох. Такой надрывный и испуганный. Я слышу ее страх. И сейчас не наслаждаюсь им. В животе скручивается тугой узел непонятной эмоции. Еще неопределимой. Но очень опасной.

– Моя. Лавр, так все таки это вы ее украли? Решили шантажом меня сломать, через девочку? Это низко. Она просто ребенок.

– Я тебя жду, – говорю ровно, но в теле гудит струной каждый нерв.

– Хорошо, мне только надо заехать за документами. Где встретимся? Давайте в кафетерии, возле вокзала. Я отдам завод, но вы пообещаете мне, что исчезнете из нашей с Кирой жизней.

– В отеле. Ты знаешь где, – пообещаю? Как я могу ей пообещать эту глупость? Наивная дурища.

– Учтите, я готова не совсем на все, – вредно бухтит эта Плюшка.

– Расслабься, я сыт, – как дурак хриплю я. – Просто. Тут нам никто не помешает. Да и от ненужного внимания убережет.

– Я поняла. Да, вы же с невестой ну… Хорошо, я буду через час, – она говорит отрывисто, деловито, но дрожь в голосе выдает ее волнение. Если бы она знала, что от невесты моей драгоценной я сбежал следом за ней. И меня это жутко бесит, кстати сказать, равно как и Лиску, я полагаю.

Час это очень долго.

Она бросает трубку. Даже не попрощавшись, и у меня от злости в голове мутится. И злюсь то я совсем не на эту растыку Плюшку. Я в ярости от того, что она права. Я скот и подонок. И этот гребаный завод… Я ведь не ее спасаю, и девочку Кирюшку, хотя очень пытаюсь себя в этом убедить. Я свой зад прикрываю этими двумя – взрослой и маленькой, в которой течет и моя кровь, как оказалось. Да, они не нужны мне. Или нужны? Я совсем запутался. Нажимаю на кнопку вызова персонала. Мне надо выпить. Срочно. И кофе, чтобы прояснилось в мозгу. Ну да, смешно, виски, чтобы затуманило, и кофе для прояснения. Я такой непостоянный.

Кофе дымится передо мной на столике спустя пять минут. Расторопный персонал, сервис на высоте. Отель сменил владельца. Десять лет назад тут было гораздо колхознее. Теперь даже Лиске не западло играть тут свадьбу. Да уж…

Вздрагиваю от звонка телефона. Кофе огненный, выплескивается мне на грудь, рубашку можно выбрасывать.

– Что такое, дорогой зять? – интересуется Бульдог, выслушав проклятья, которыми я сыплю, не стесняясь.

– Кофе на себя вылил, – говорю я уже спокойно.

– Это прекрасная примета, Лавр. К деньгам. Или к заводу, в нашем случае? Ты решил вопрос? Или я говорю фас своим песикам? Они в нетерпении. Замерли в ожидании вкусной булочки с начинкой. Ты знаешь, я тут такую интересную новость услыхал от одной маленькой девочки, которая мне принесла папку с дубликатами гребаных документов, – уже рычит мой будущий тесть. И если честно я напрягаюсь. – Эта толстая хитрая.

– Ты веришь девочкам, Арсений? Стареешь, – ухмыляюсь, хотя мне совсем не весело. – Раньше ты даже себе не доверял.

– Ну, ну, – сбавляет обороты мой почти тесть. – Жду результата, Лавр. И торт… Алиска мне плешь проела. Ты уж как то разберись с этой фанаберией.

Я отключаю телефон. Нужно в ванную. Принимать даму в виде кофейного котика некуртуазно. Смотрю на часы, времени достаточно. Рубашку бросаю прямо на пол, снова вызываю обслугу.

– Здесь есть где-нибудь магазин одежды? – интересуюсь у прилизанной горничной, глядящей на меня с неприкрытым интересом и похотью. Эх, где мои семнадцать лет. Я бы ей…

– Да, но не очень дорогой, – дует она зазывно губки.

– Сгоняй за рубашкой. Возьми самую дорогую из недорогого, – приказываю я, кидаю на стол деньги не считая, и скинув брюки без стыда иду в ванную. Времени мало. Очень, катастрофически.

Горячая вода меня оживляет. Я даже благодушествую и напеваю, обматывая казенным полотенцем бедра. Выхожу в комнату и…

– Вы… Я так и знала… Вы… Вы это все специально?

Пышка. Черт, точность явно не ее конек. Прошло не больше получаса с нашего с ней разговора. И полотенце гребаное короткое, топорщится как изба индейская. Блядь.

– Ты точно не королева, – сдавленно хриплю я, не своя глаз с пылающих щечек поганки вишенки. Я то сейчас наверняка на синьора Помидора всей своей статью похож. – Вежливость царственных особ тебе не знакома. Час не прошел.

– Я просто спешила. Я… Слушайте, вам так нравится меня оскорблять? Или это просто от невоспитанности?

– Варя, ты может все таки отвернешься? Или тебе нравится пялиться на мое полотенце? Тогда я готов его снять, – ухмыляюсь я сейчас реально по-скотски. Но меня страшно заводит эта ее растерянность.

– Я… Ой… Простите, я сейчас… Я…

Она резко отворачивается, делает шаг вперед, спотыкается, взмахивает руками и вопреки всем законам физики начинает падать назад. Как у нее получается быть вот такой – неуклюжей ванильной вонючкой. Убьется ведь, руку сломает, и хана заводу. Я бросаюсь вперед, но поймать ее не успеваю. Плюшка валится на меня всей своей массой, и я не успев сгруппироваться с грохотом валюсь на пол. И она, как Пятачок в мультике, рушится на меня сверху. Барахтается неуклюже. А у меня сносит крышу напрочь.

– Твою мать, Пышка. Я знаешь, что вспомнил? – хриплю я, вдыхая аромат разгоряченной женщины.

– Нет. Просто заткнись. Просто… – ее губы вдруг оказываются