Околдованная - Бертрис Смолл

Тогда Гастон Орлеанский объявил, что короля похитили. В ночь на десятое февраля архиепископ приказал окружить королевский дворец. Королеве Анне пришлось показать короля — сначала спящего, а потом и разбудить его, чтобы тот мог видеть происходящее. На всю жизнь он невзлюбил беспорядки, столицу и парижан, столпившихся возле кровати и трогавших его грязными, провонявшими чесноком пальцами.

Менее чем через неделю король отпустил на свободу принцев крови, находившихся последние несколько месяцев под арестом. Еще неделю спустя французский парламент принял декрет, гласивший, что ни один иностранец не имеет права занимать должность королевского министра. Тогда кардинал Мазарини, опасаясь за свою жизнь, сбежал из Буйона в Колонь. Правда, все это время он переписывался с королевой Анной, которая и сама жила практически на положении узницы в Париже. Затем парламент начал судебный процесс против кардинала, обвинив его в государственной измене.

Девятого апреля отпраздновали Пасху. В Шер пришла весна, и Отем поняла, что настала пора принять решение.

Она так и не подарила ни Ги, ни Этьену ни одного поцелуя, несмотря на все их попытки и просьбы. Отем вдруг поняла, что боится: а вдруг их поцелуи окажутся точно такими же волнующими, как поцелуй Себастьяна? Похоже, она не хочет узнать, так ли это.

— Не пойму, что делать, — как-то пожаловалась она во время прогулки по саду с Ги д'Оре.

— Вы о чем? — удивился граф.

— Поцелуйте меня, — неожиданно велела Отем.

Дальнейших поощрений графу не потребовалось. Сжав Отем в объятиях, он поцеловал ее, неспешно и нежно.

Отем это явно понравилось, но, к сожалению, совсем не взволновало. Поспешно отстранившись, она глубоко вздохнула и раздосадованно прикусила губу.

— Вот как, — понимающе кивнул граф. — Значит, не я избранник, верно?

— Да, Ги, — призналась Отем. — Мне очень жаль.

— Не расстраивайтесь, — мужественно утешил он. — Любовь — это драгоценность, которая редко встречается в жизни, милая Отем. Ее невозможно подделать, от нее невозможно укрыться. Это д'Орвиль, так ведь?

— Кажется, да…

Граф печально улыбнулся:

— Но мы ведь останемся друзьями?

— Разумеется! — воскликнула Отем. — О, Ги, какой счастливицей будет та, которая пленит ваше сердце!

— Вы и тут правы, — подмигнул он, целуя ее руку. — Прощайте, красавица моя. Я приеду не скоро, и в качестве вашего доброго приятеля.

Отем кивнула и долго смотрела ему вслед.

— Молодец, дочка, — раздался голос за спиной. Оказалось, что все это время Жасмин сидела на мраморной скамье под высокими кустами. — Ты приобрела хорошего друга, Отем. Он вел себя как нельзя галантнее, и любовь к тебе навсегда останется в его сердце. Он придет тебе на помощь в любом затруднении, в любой беде. Но я не верю, что Этьен поступит так же благородно. Он слишком привык получать все, что захочет. И все же ты должна сама поговорить с ним.

— Он приедет завтра, — сообщила Отем. — Я поцелую его, а потом во всем признаюсь.

Но, как и подозревала мать, это оказалось совсем не так просто.

Отем повела Этьена в сад, но поцеловаться возможности не представилось, и девушка вдруг поняла, что это совсем не имеет значения. Человек, который ей нужен, — это Себастьян д'Олерон! Значит, остается только сказать правду.

— Я приняла решение, Этьен, — начала она. — Я не люблю вас и вряд ли полюблю. Надеюсь, вы поймете это и мы останемся друзьями, ибо у нас есть общие родственники.

Случайно взглянув на герцога, Отем отпрянула, потрясенная яростью, сверкающей в карих глазах.

— Вы смеете отказывать мне? — взорвался он. — Я терпеливо сносил ваши глупые игры, относя их за счет вашей наивности и неопытности! Интересно, мадемуазель, расстались ли вы с остальными кавалерами или соизволили сделать посмешищем только меня? — Он осекся, презрительно кривя рот.

— Я обо всем сказала Ги вчера, месье, — спокойно пояснила Отем.

— А маркизу? — прошипел Этьен.

Отем колебалась, и герцога осенило.

— Значит, это д'Олерон, — уничтожающе бросил он.

— Я так не сказала, — поспешно ответила Отем, взяв себя в руки. Он не имеет права допрашивать ее!

— Так вы и его отвергли?

— Я и этого не говорила! — отрезала Отем.

— Это он! Маркиз! Но если я вас не получу, значит, и ему вы не достанетесь!

Он притянул Отем к себе и впился губами в ее губы.

Ощутив, как прижимаются к нему упругие груди, герцог потерял голову от вожделения. Он попытался повалить Отем на землю, и кто знает, чем кончилось бы дело, если бы не чья-то рука, бесцеремонно схватившая его за шиворот и поднявшая в воздух. Этьен и сам не понял, как оказался лицом к лицу с Рыжим Хью, возвышавшимся над ним на несколько дюймов.

Отем отпрянула, пошатнулась и едва не упала. Но тут же пришла в себя и принялась энергично тереть губы рукавом платья, словно пытаясь уничтожить следы омерзительного поцелуя.

— Как ты посмел дотронуться до меня, свинья? — завопил Этьен. — Я велю арестовать тебя за оскорбление аристократа!

— Не советую, месье, — буркнул гигант-шотландец. — Иначе я буду вынужден поведать судьям, как вы пытались взять силой мою молодую хозяйку, чтобы принудить ее к браку, после того как она вам отказала. Над вами будет издеваться вся округа. Родители? юных девушек дважды подумают, прежде чем позволить вам ухаживать за своими дочерьми.

Вряд ли вы этого хотите, месье. В конце концов, рано или поздно вам понадобится жена.

Учтиво улыбаясь, он расправил помятый камзол герцога и отступил. Этьен отпрыгнул как ужаленный и обжег шотландца злобным взглядом.

— Я больше не приеду к вам, мадемуазель, — холодно изрек он.

— Не сердитесь, Этьен, — попросила Отем. — Мы можем остаться друзьями. Ги этого оказалось достаточно.

— Вы недостойны моей дружбы, мадемуазель, — процедил герцог. — Если нас обоих куда-то пригласят, умоляю, не приближайтесь ко мне на людях, если не желаете публичного позора.

— О, не волнуйтесь! — заверила Отем. — Я постараюсь всячески вас избегать. И очень рада, что послушалась своего сердца, ибо теперь вижу, что вы и в самом деле отвратительны.

Она в последний раз взглянула на него и ушла.

Рыжий Хью низко поклонился.

— Я немедленно велю привести вашу лошадь из конюшни, месье, — объявил он, провожая оскорбленного дворянина.

Отем стояла у окна, осторожно выглядывая из-за шторы.

— Скатертью дорога! — крикнула она.

Назавтра девушка ждала маркиза, но тот не явился. Сначала Отем боялась, что с ним что-то случилось, но узнав, что его видели на виноградниках, где он помогал сажать лозы, ужасно разгневалась.

— Ты должна понять, что он любит свою землю, — наставительно заметила Жасмин. — Я одобряю такое усердие.