Усташский министр смерти - анатомия преступления Андрия Артуковича - Бранимир Станоевич

После этого наступило относительное затишье до мая 1943 года. Но и в этот период на территории Хорватии людей арестовывали, заключали в тюрьмы, направляли в лагеря, уничтожали. К апрелю 1943 года на свободе осталось незначительное число евреев. Из 25 тысяч евреев, проживавших на территории Хорватии и Срема, к тому времени около 2 тысяч эмигрировало, а около 17 тысяч томилось в немецких и усташских лагерях или было убито.

И хотя усташей нельзя было упрекнуть в том, что они недостаточно радикально решали "еврейский вопрос", немцы все же были недовольны, что около 5 тысяч евреев находилось еще на свободе. Они требовали от усташей, чтобы все остальные евреи были уничтожены или же переданы им для ликвидации.

Это требование было выполнено. В течение мая 1943 года усташи арестовали около 1700 евреев в Загребе и около 2500 в других местах на территории "НГХ", передав их немцам, которые отправили их в свои лагеря, преимущественно в Освенцим.

АЛЕКСАНДР БЕНАК, бывший в то время "советником" министерства внутренних дел "НГХ":

"...Мне стало известно, что в конце апреля немецкая миссия в Загребе потребовала, чтобы остававшиеся в Хорватии на свободе евреи были арестованы и заключены в лагеря. С этой целью у главного управляющего Црквенковича было проведено совещание, на котором присутствовали представитель германской миссии гауптштурмфюрер СС Абрумейт, со стороны главного управляющего д-р Майич в качестве советника политического отдела и я как переводчик. На совещании было дано принципиальное согласие главного управляющего на эту акцию и определены меры, призванные обезопасить евреев, состоящих в смешанных браках, а также тех, которые были нужны как специалисты в экономике и в других сферах общественной жизни. Таким образом в присутствии немецкого представителя был составлен список жителей города Загреба, не подлежащих арестам. Позднее он дополнялся и исправлялся...

Насколько мне известно, арестованные евреи со всего Загреба должны были быть согнаны на сборный пункт и направлены оттуда в Германию, в концентрационные лагеря. Упомянутый Абрумейт должен был организовать их погрузку в Загребе и доставку в Германию..."

После этого на свободе осталось еще около 1300 евреев, из которых около 1 тыс. человек находились в смешанном браке, а остальные либо скрывались, либо как специалисты находились под защитой властей.

Часть из них с мая 1943 по май 1945 года была арестована и уничтожена.

Аресты производились при облавах, когда усташи, неожиданно заблокировав отдельные улицы, хватали каждого попавшегося под руку еврея, которых они узнавали по еврейскому знаку на одежде. Чтобы охота была более успешной, усташских агентов вознаграждали за это особо: за каждого арестованного еврея им выплачивали в виде премии по 100 кун.

Схваченные на улице люди исчезали, и их родственники не знали, что с ними. Только спустя какое-то время в отношении отдельных лиц становилось известно, что их расстреляли "в порядке возмездия" или же они находятся в лагере.

От арестов и заточения в лагеря не были застрахованы ни женщины, ни дети, ни старики, ни больные. Больных уносили на носилках и, как правило, убивали во время транспортировки или по прибытии в лагерь.

При массовых арестах людей свозили в так называемые сборные пункты. Они имелись во всех более или менее крупных городах. В сборных пунктах, обнесенных колючей проволокой, люди вынуждены были спать на бетонных плитах или на земле под открытым небом.

Усташские охранники издевались над арестованными, помещенными в эти пункты. Большая часть евреев прошла через сборные пункты Загреба и Госпича. Отсюда узников отправляли дальше.

В Госпиче при посадке женщин и детей в грузовики было совершено страшное преступление. Какаято еврейка попросила усташа подать ей ребенка в грузовик. Усташ проткнул ребенка штыком и передал его матери.

ЛИДИЯ РОЗЕНБЕРГЕР так описывает свою поездку из Госпича в Крушчицу:

"...В конце августа 1941 года нас, около 800 человек, отправили в закрытых вагонах в Ястребарско. К нашему составу присоединили вагоны с женщинами из лагеря Паг - еврейками с детьми - всего около 100 человек. Переезд в Ястребарско был настоящей мукой. В вагоны, предназначенные для перевозки скота, затолкали по 50 человек. В течение двух дней, пока мы ехали, вагон был закрыт, так что мы не получали ни пищи, ни воды, а нужду справляли в самом вагоне...

Уже 2 сентября 1941 года нас, всего около 300 человек, отправили в лагерь Крушчица. Ехали мы так же, как и из Госпича в Ястребарско, с той лишь разницей, что на этот раз вагоны были закрыты четыре дня, и ровно столько дней нам не давали ни пищи, ни воды".

АНИЦА ЭРЕНФРОЙД-ПОЛИЧ:

"На станции Ясеновац наш состав стоял целую ночь. Эта ночь была самой тяжелой за все время нашего пребывания в заключении. Тот же босниец, которого я упоминала, рассказывая о лагере в Слани, ворвался в наш вагон вместе с другими усташскими бандитами, держащими ножи в зубах. Они перевернули вверх дном весь наш багаж и унесли все, кроме самой необходимой одежды.

В ту же ночь, после упомянутого мародерства, в наши вагоны вновь вломились бандиты. Освещая ручными фонариками узниц, они выбирали тех, кто помоложе и покрасивее, и уводили их в пустой вагон. Всю ночь оттуда доносились крики, взывавшие о помощи, и плач несчастных женщин, изо всех сил сопротивлявшихся бандитам, которые всю ночь издевались над ними, избивали их. Наутро эти женщины все в синяках от побоев вернулись в вагоны, ничего не говоря о случившемся, так как бандиты пригрозили им смертью".

Из общего количества евреев (14 тысяч человек), проживавших до воины в Боснии и Герцеговине, в период оккупации было уничтожено около 12 тысяч. В некоторых небольших населенных пунктах Боснии и Герцеговины евреев не депортировали, а убивали в ходе погромов, в лагерях, в различных местах их ликвидации.

В то время как на территории Хорватии массовое интернирование евреев началось уже в конце июня 1941 года, в Сараево первое массовое интернирование проводилось только в сентябре, но начавшись, осуществлялось такими темпами, что уже к началу 1942 года большинство сараевских евреев находилось в концентрационных лагерях.

В полночь 3 сентября 1941 года в квартиры евреев, проживавших в центре города, ворвались полицейские агенты, которые приказали им приготовиться для отъезда в лагерь, дав лишь несколько минут на сборы.

Они забирали и старых, и больных, и даже детей, в том числе грудных. Плач и крики разносились по улицам, когда усташи уводили евреев в лагерь в Крушчицу.

Эта акция была проведена с целью освободить квартиры для размещения "Черного легиона" "Черный легион" - элитный усташский полк, формировавшийся из усташской клеро-фашистской молодежи, где культивировался "рыцарский дух крестоносцев" и звериная ненависть к иноверцам. Отличался невероятными жестокостями против мирного населения. Его командира Ю. Францетича усташская пропаганда возвела в ранг "величайшего национального героя" и славила его подвиги. Гибель этого усташского "рыцаря" в боях с партизанами в 1943 году была отмечена по распоряжению архиепископа Степинаца специальной заупокойной службой в загребском кафедральном соборе) Францетича.

Через три или четыре дня вновь была проведена операция по интернированию евреев, в результате которой несколько сот мужчин, женщин и детей было отправлено также в Крушчицу.

Этот лагерь находился в заброшенном имении Гутмана в местечке Крушчица, в 17 км от Травника. Первые партии заключенных стали прибывать в Крушчицу с 28 августа по 1 сентября 1941 года. Среди прибывших было около тысячи человек, в основном еврейских женщин и детей из лагеря на острове Паг и из различных сборных пунктов, а также небольшое число эмигрантов-евреев из Германии и оккупированных немцами стран.

Вскоре после этого прибыло несколько партий евреев из Боснии, а также партия сербских женщин и детей из Герцеговины, в результате чего число интернированных в начале сентября увеличилось до 3 тысяч человек. Часть заключенных была размещена в двух зданиях, по 80 человек в комнате, большинство же было помещено в недостроенные бараки. Эти бараки не имели ни окон, ни крыши, ни пола, заключенные лежали прямо на земле. Единственное, что они получали из еды, это три-четыре кусочка картофеля, плававшего в воде.

СЕРАФИНА ЭНГЕЛЬ:

"Питание было очень скудным. Пищу мы получали один раз в день, причем нерегулярно, и состояла она в основном из одной картофелины на человека, поэтому люди, особенно женщины и дети, часто падали в обморок от изнеможения и голода, а были случаи и со смертельным исходом".

АНИЦА ЭРЕНФРОЙД-ПОЛИЧ:

"...Мы вообще не получали еду в течение нескольких дней. Когда же кто-либо из матерей просил коменданта лагеря Мандушича дать хоть что-нибудь поесть их детям, он отвечал: "Чтоб они сдохли!"

Когда узницы болели и у них была высокая температура, на просьбы о медицинской помощи комендант лагеря обычно отвечал: "Хватит, пожила - пусть подыхает".