Глаза и уши режима: государственный политический контроль в Советской России, 1917–1928 - Измозик Владлен Семенович

Зачем же нужна была эта неправда и задержка информации? Дело в том, что в предшествующие дни руководство в Москве развернуло лихорадочную деятельность на случай каких-то гипотетических событий, ожидавшихся после сообщения о болезни вождя. В шифрованных телеграммах за подписью И. В. Сталина (по поручению Политбюро ЦК) губкомам, обкомам и ЦК республик, а также секретарям этих организаций и членам ЦК на местах (степень информации различалась даже этим адресатам) предлагалось «держать тесную связь с массами, следить за их настроением», чтобы «не допустить никакого замешательства» [363]. В телеграмме наркома по военным делам Л. Д. Троцкого военным руководителям говорилось: «Положение здоровья тов. Ленина критическое. Возможен роковой исход. Немедленно создайте секретную тройку для принятия всех необходимых мер к предотвращению антисоветских выступлений и для поддержания революционного порядка и твердого духа в войсках. Действуйте в контакте с парторганизацией. Ответственность возлагается персонально на Вас. Получение немедленно подтвердите». В этот первоначальный набросок Троцкий дописал: «Усилить наблюдение и работу в частях» [364].

Свои меры намечало руководство ГПУ. В записной книжке Ф. Э. Дзержинского содержится длинный список пометок о необходимых мерах общего и конкретного характера. В частности, глава тайной полиции записывал:

1) Учет проявления настроения рабочих, крестьянства 2) Учет проявления антисемитизма 3) Телеграмма на места 11.03.23 г. <…> а) подтянуться, сплотиться б) в корне пресекать к. [контрреволюционные] выступления (меньшевики, с.-р., анархисты) в) усилить наблюдение в Армии (комсостав и технические части) г) наблюдение за всеми средствами связи… д) усилить охрану <…> военных складов е) держать связь с ГПУ [365].

Одновременно Ф. Э. Дзержинский набросал ряд вполне конкретных пунктов:

Чистка кремлевских курсов и усиленная охрана Кремля, в случае движения — коммунистам на улицы в массы, процесс Тихона отложить, охрана членов Политбюро и центральных членов ЦК, усилить караулы в Кремле, РВСР [Реввоенсовете Республики] и штабе округа, прекратить полеты над Москвой, кадры ЧОН держать в полной боевой готовности, сократить на 50 % отпуска в город во всех гарнизонах и т. д. [366]

В духе этих заметок начальникам губернских, особых и транспортных отделов ОГПУ была послана телеграмма за подписью заместителя Дзержинского И. С. Уншлихта и тогдашнего начальника Секретно-оперативного управления В. Р. Менжинского с предложением принять необходимые меры. Любопытно, что даже этим доверенным лицам руководство не объясняло истинную причину, а писало, что «международное положение осложняется. Активность банд и контрреволюционных организаций усиливается». Все эти телеграммы в партийные, военные и чекистские органы, конечно, шли с грифом «Совершенно секретно» и указанием «вручить лично и расшифровать лично» [367].

В Москве же был создан Центральный оперативный штаб под руководством командующего войсками Московского военного округа Н. И. Муралова. Райкомам было предложено «организовать штабы, в коих установить суточные дежурства ответственных коммунистов <…> Срочные донесения о настроении в районах доносить ежедневно в ЦОШ к 12 и 24 часам, о чрезвычайных же происшествиях доносить немедленно». В первоначальном проекте приказа создание штаба объяснялось приближающимся 25-летием РКП(б). В окончательном варианте была принята следующая формулировка: «…боязнь провокаций при наступлении целого ряда революционных праздников» [368].

Подобная ситуация повторилась после смерти В. И. Ленина. Сразу же, 22 января в 14 часов всем органам ОГПУ была направлена телеграмма Ф. Э. Дзержинского. Она требовала: «…мобилизоваться <…> выявлять настроение масс и улицы. <…> обратить главное внимание на поведение черносотенцев, монархистов, белогвардейцев. <…> оказать все содействие для поднятия духа армии <…> сплотиться вокруг губкома <…> о всем важном держать нас в курсе» [369].

Одновременно прошло совещание комиссаров частей Московского гарнизона, созванное политуправлением округа. В 16 часов ПУОКР направил в части округа циркуляр с предписанием: «1) Установить непрерывные дежурства политсостава и комячеек в политорганах и частях 2) Всем коммунистам неотлучно находиться при части, наблюдая настроение красноармейцев 3) Установить теснейшую связь с районными партийными комитетами, получая от них указания по проведению агитации». В самом политуправлении «были установлены постоянные дежурства ответственных работников». В Особой кавбригаде «в казармах по этажам, а также у телефонов» дежурили коммунисты. Во всех частях гарнизона имелись «наготове дежурные взводы и местами ординарцы», была усилена «охрана входов в казармы» [370]. Политорганы воинских частей подавали спецсводки о настроении частей «в связи с кончиной тов. Ленина» [371].

Новый всплеск внимания к ситуации с партийной информацией произошел после XIII партийной конференции и XIII съезда РКП(б). Согласно постановлению XIII партконференции был воссоздан Информационный отдел в аппарате ЦК. В резолюции XIII съезда «Об очередных задачах партийного строительства» отмечалось, что «своевременная и регулярная информация ЦК областными и губернскими комитетами низовых партийных организаций о своей работе, внутрипартийном положении, экономическом и политическом состоянии страны, с одной стороны, и непосредственная отчетность руководителей советских и хозяйственных органов перед партийными массами с другой получает значение мощного орудия связи партийных организаций и различных слоев партии между собою» [372].

28 апреля 1924 года Секретариат ЦК утвердил временное положение об Информационном отделе. Он состоял из трех подотделов: разработки местной информации, центральной информации и общего. Штат был установлен из 29 ответственных и 16 технических работников. 7 июля 1924 года доклад отдела о первых двух месяцах работы слушался на заседании Оргбюро ЦК. В отчете отдела определялась его главная задача: «…своевременно откликаться на актуальные политические темы и вовремя подмечать, и улавливать потребности и настроения партии, рабочего класса и крестьянства».

Внутри отдела было выделено пять ответственных информаторов, разрабатывавших несколько проблем, в том числе «промышленность, положение рабочего класса, профсоюзы», «работа в деревне и положение крестьянства». Отдел готовил ежедневную и двухнедельную сводки, обзоры и доклады по отдельным темам, справки и выписки, материалы о состоянии отдельных партийных организаций. Например, в первые же месяцы после создания отдела для аппарата ЦК были подготовлены доклады «Настроение и активность кулачества», «Развитие религиозного движения в крестьянстве», «Политнастроение и классовые группировки в крестьянстве», «Слухи о войне» и т. д. [373]

В последующем работа Информотдела ЦК и вопросы партийной информации неоднократно обсуждались высшими органами партии. В частности, 22 марта 1926 года на Оргбюро ЦК рассматривался вопрос «О постановке партийной информации и мерах по ее улучшению». В принятом решении подчеркивалось, что особое внимание должно уделяться «своевременному учету и подытоживанию новых процессов, выдвигающихся перед партией в практической работе» [374]. Раскрывая смысл этой формулировки, заместитель заведующего Информотделом ЦК Я. Я. Цируль писал в статье «Очередные задачи парткомов в области информстатработы», посвященной итогам прошедшего совещания при ЦК ВКП(б) 19–22 апреля 1926 года: «Через свой информаппарат партии необходимо внимательно прислушиваться к тем молекулярным процессам, какие происходят в стране, чтобы не прозевать их, в первую голову, своевременно учитывать настроения рабочих и крестьян и сигнализировать опасность, если таковая намечается» [375].