Право на эшафот (СИ) - Бронислава Антоновна Вонсович

— Если бы один из визитёров не был королём. Запомни: в следующий раз при тебе должна быть хотя бы Алисия. Хотя, конечно, следующий раз будет нескоро. Ты уезжаешь немедленно. Как только мне дадут знать, что в замке всё готово к твоему приезду, а экипаж отправлен к телепорту. Иди собираться.

Она повелительно махнула рукой, но я не сдвинулась с места.

— К чему такая спешка?

— Фани, завтра приезжает невеста Теодоро. Если он и дальше будет уделять тебе столько времени, это непременно до неё дойдёт, потому что ей он времени уделять будет ровно столько, сколько положено по протоколу, — с лёгким пренебрежением по отношению к приезжей принцессе пояснила тётя. — Случится ли что-то у вас с Теодоро или нет, для будущей королевы будет неважно. Ты станешь её первым врагом в Муриции. Первых врагов не забывают и давят до конца. — Тётя даже указательным и большим пальцами потёрла да скрипа, показывая, как меня расплющат. — В придворных интригах ты не сильна. Во всяком случае пока. Так что лучше отсидеться подальше. К тому же в фамильном замке король не сможет висеть у тебя под окнами. Да-да, я знаю, что он к тебе вчера приходил.

— А почему не сможет? — поинтересовалась я, чувствуя ужасное смущение.

— Потому что он умеет телепортироваться только на короткие расстояния, а пользоваться централизованным телепортом не станет. Сейчас мы тебя уберём от него подальше, а потом аккуратно сведём с королевой. — Тётя теперь не скрипела пальцами, а постукивала ими друг о друга, мечтательно щурясь в никуда.

— А с королевой зачем меня сводить? — опешила я. — Она что, предпочитает девочек в постели?

— Что за ужасы ты говоришь? — возмутилась тётя. — Ей нужны будут подруги, на которых можно опереться.

«И которым не жалко дать взаймы ненадолго мужа», — закончила я за тётю. Идея мне не нравилась со всех сторон. Но в одном моя родственница права; Теодоро слишком зачастил в этот дом, а я не знаю, что мне грозит, если он догадается о причине странностей. Поэтому идея переждать вдалеке очень неплоха. К тому же я смогу познакомиться с фамильяром и узнать, что он из себя представляет.

— Как скажете, тётя, — послушно согласилась я. — Тогда я иду собираться?

— Не бери с собой много одежды — там всего хватает.

— Эсперанса едет со мной?

— Разумеется. Она твоя личная горничная. Странный вопрос.

— Я не помню, принято это или нет. Вдруг у меня в каждом доме по личной горничной?

— Тогда это уже не личная горничная, — проворчал тётя.

— Вы едете со мной?

— Нет, у меня остались дела в Труадоне, к сожалению, безотлагательные. Но я постараюсь решить их быстро и присоединюсь к тебе, как только смогу. Не переживай, надоедать тебе там не будут.

Мне показался в её словах какой-то намёк, но пояснять она ничего не стала. Пришлось удовлетвориться ответом и отправиться к себе, где я обрадовала Эсперансу, что мы срочно уезжаем. Она захлопотала, спрашивая меня то про одно, то про другое платье, хочу ли я его с собой взять. Я же решила, что единственное, чего я хочу, — это взять с собой письма и дневник, над которыми поломаю голову в уединении герцогского замка, без постоянного присмотра родственницы. Положила я кокон с письмами в глубину сундука, Эсперанса прикрыла его платьями и бельём, добавила ещё каких-то жизненно важных мелочей и, убедившись, что уложила всё необходимое, убежала собирать свои вещи.

Я осмотрелась, но желания что-то взять с собой отсюда не появилось, ничто не затронуло в моей душе даже самой тоненькой струны. Было бы неплохо прихватить отсюда книгу про Келдийскую империю, которую я начала читать, но в замке наверняка есть своя библиотека, интересная книга найдётся. Но вот деньги… Я взяла и те, что выручила за жемчуг (не возвращать же их королю?), и те, что нашлись в комнате, отложенные прежней хозяйкой на мелкие нужды.

Тётю в этот день я больше не увидела. За мной зашла экономка, выразившая сожаление о моём скором отъезде и надежду, что в родовом гнезде ко мне вернётся память. Провожала меня тоже она. Убедилась, что единственный чемодан, который я с собой беру, крепко привязан, что внутри кареты нет никаких недочётов, могущих помешать моему удобству, и только после этого оставила нас с Эсперансой в покое.

Колёса кареты мерно загрохотали по мостовой, и я вспомнила про инициативу горничной.

— Кстати, Эсперанса, удалось тебе узнать, куда ездила графиня Хаго?

— Если бы, — она вздохнула. — Кучер сказал, что она его остановила в центре и велела ждать, а сама ушла, и надолго. Под отводом глаз ушла, — подчеркнула Эсперанса. — Не хотела, чтобы даже кучер знал, куда она направляется. А пришла с пакетом. Видно его не было, но кучер почувствовал, когда помогал Её Сиятельству залезать в карету.

— И большой был пакет? — заинтересовалась я, хотя понятия не имела, зачем мне эта информация.

— Вот такой примерно. — Эсперанса с готовностью обрисовала руками объём.

— Похоже на толстую книгу.

— Или плоскую шкатулку. Кучер ещё говорил о неприятном запахе, но мог и приврать, потому что заметил мой интерес и хотел удержать.

«Магия так воняет?» «Его — да». Но гадать, встречалась ли тётя с Бласкесом, или получила пакет от кого-то с близкой придворному магу магией, можно было долго, чтобы в конце прийти к выводу, что кучер действительно мог приврать. За ним это водилось, как я внезапно вспомнила.

— Я его понимаю. Ты красивая.

— Скажете тоже, Ваша Светлость, — смутилась Эсперанса, — красивая. Да я по сравнению с вами…

Она расстроенно вздохнула.

— Зря сомневаешься. Красота бывает разная. Уверена, найдётся не один человек, который посчитает тебя привлекательней меня.

Она заулыбалась, не столько польщённая, сколько уверенная, что я ей это говорю, чтобы успокоить. Продолжить разговор мы не успели, потому что приехали.

Телепортационная станция оказалась небольшим двухэтажным зданием. С лепниной вокруг окон и существами, похожими на горгулий, по углам. На этом украшения заканчивались, потому что перед входом не было даже клумбы: вокруг ровными рядами была уложена брусчатка.

Мы с Эсперансой важно прошествовали к входу. Лакей соскочил с запяток и с сундуком моим и небольшим саквояжем Эсперансы пристроился за нами. Я старалась не слишком вертеть головой, но обстановка была настолько помпезной, что подумалось, что