Жизнь в средневековой деревне - Фрэнсис Гис

(gores), образовавшиеся из-за асимметричного расположения фурлонгов и особенностей местности, могли обрабатываться мотыгой380. Многие деревни «открытой равнины» сохранили свою структуру до наших дней, и их вид сверху поражает сочетанием правильной геометрии одних участков с беспорядочным расположением других.

За пределами «лоскутного одеяла» пахотных земель простирались луга, пустоши и леса площадью во много сотен акров, которые также были частью деревни и использовались ее жителями в основном для добывания средств к существованию и исполнения обязательств перед сеньором. Но важнейшим признаком деревни «открытой равнины» всегда были два или три больших обрабатываемых поля. Между двух– и трехпольной системами было меньше различий, чем может показаться на первый взгляд. Если использовались три поля, одно из них весь год лежало под паром, второе осенью засевали озимой пшеницей или каким-нибудь еще злаком, на третьем весной сажали ячмень, овес, горох, бобы, другие яровые культуры. На следующий год посевы чередовались.

При двуполье одно поле оставалось под паром, второе же делилось на две части: одна половина отводилась под озимые культуры, другая – под яровые. По сути, двуполье являлось трехпольем, при котором обширные территории лежали под паром. Эта система не имела видимых изъянов, если пахотной земли было в достатке. Но если население деревни росло, что вело к уменьшению количества продовольствия, или крестьянам трудно было устоять перед соблазном продать зерно на рынке ввиду высокого спроса, двуполье могло превратиться в трехполье. Так поступали жители многих деревень в XII и особенно в XIII веке – площадь пашни увеличивалась на одну треть381.

Встречалось, особенно на севере Англии, и многополье. Кое-где сохранилась древняя система из двух полей, «внутреннего» и «внешнего»: первое, небольшое по размерам, постоянно обрабатывалось с внесением удобрений, второе же рассматривалось как земельный резерв. Часть второго поля можно было возделывать несколько лет подряд (что облегчало вспашку), а затем еще на несколько лет оставлять под паром382.

Однако в английском Мидлендсе и большей части Северо-Западной Европы преобладала классическая двух– или трехпольная система, характерная для земледелия «открытой равнины». Вот три ее ключевых элемента: неогороженная пашня, разделенная на фурлонги и полосы; соглашение относительно посева культур, ухода за ними и сбора урожая; совместное использование лугов, пахотной земли, пустошей и стерни.

Все это требовало еще одного, четвертого элемента: свода правил, регулирующих все детали, вместе с механизмами, позволявшими обеспечить их соблюдение. Такие правила вводили, независимо друг от друга, тысячи деревень в Британии и на континенте: сначала они существовали в устной форме, а к концу XIII века обрели и письменную, сделавшись официальными постановлениями. При несоблюдении правил обращались в манориальный суд. Сохранившиеся судебные записи содержат разнообразные постановления и извлечения из множества других. В соответствии с ними для управляющих, бейлифов, старост, свободных держателей и вилланов вводились ограничения и запреты на пахоту, сев, сбор урожая и его перевозку. Особое внимание уделялось воровству и всяческим хитростям, от кражи зерна или «борозды» у соседа до захода с плугом на его землю, что было «серьезным правонарушением в аграрном обществе» (Морис Бересфорд)383. «Реджинальд Бенит, имеющий один перч, присвоил под Вестерестоном три борозды из всех полос, прилегающих к его перчу, и в другом месте, в Арневассеброке, – три борозды из всех полос, прилегающих к его запашке». За это манориальный суд Элтона в 1279 году оштрафовал его на двенадцать пенсов384.

В постановлениях указывалось, когда можно убирать урожай (только в светлое время суток), кому разрешается перевозить его (посторонние не приветствовались) и кому позволено подбирать колосья после жатвы. Во время страды в поле выходили все трудоспособные взрослые. «И [присяжные] говорят, что Парнел осенью подбирала колосья вопреки постановлениям. Поэтому она оштрафована на шесть пенсов»385. «Жена Питера Ро подбирала колосья… несмотря на осенний запрет»386. В постановлениях указывалось, когда на стерне можно выпасать животных и каких именно, когда овец нельзя пускать на луга, когда арендаторы должны восстанавливать канавы, ставить, снимать и чинить заборы. (Постоянной изгородью можно было обносить только господскую землю, и лишь в том случае, если она представляла собой цельный участок.) В течение года скотину неоднократно загоняли на открытые поля и выводили с них; колосящееся поле, стерня и пашня сменяли друг друга.

Регулирование права выпаса имело принципиальное значение для земледелия «открытой равнины». Особенно тщательно оберегали от посягательств владения сеньора: «Роберт Атте Кросс за то, что его тягловые животные нанесли ущерб в господском фурлонге, засеянном ячменем, [оштрафован] на шесть пенсов»387. В некоторых поместьях право на выпас скота зависело от размера надела. По данным переписи, проведенной в Гластонбери (1243 г.), владельцу одной виргаты полагалось пастбище, рассчитанное на четырех волов, двух коров, одну лошадь, три свиньи и двенадцать овец: предполагалось, что именно такое количество скота позволит его земле сохранить плодородие388.

Таким образом, земледелие «открытой равнины» не имело ничего общего со свободным предпринимательством. Все действия строго регламентировались и должны были соответствовать жесткой схеме, которую приняла для себя община. Но нельзя говорить и о каком-либо социализме. Полосы находились в частном владении. У некоторых крестьян их было много, у большинства – лишь несколько, у самых бедных – ни одной. Животные, сельскохозяйственные орудия и другое движимое имущество также были распределены неравномерно. Неимущие коттеры пытались свести концы с концами, работая на сеньора и на зажиточных соседей, у которых не хватало рабочих рук для обработки всей принадлежавшей им земли. Последние, продавая излишки продукции, могли получить прибыль и пустить ее на приобретение новых участков.

Сколько времени крестьянин посвящал обработке своего надела? Это отчасти зависело от его статуса (свободный или несвободный), отчасти от размера землевладения (чем обширнее оно было, тем больше обязательств держатель имел перед сеньором), а отчасти – от местности. В Англии «территория, где вилланы несли тяжелые повинности, от двух дней в неделю, была сравнительно небольшой»; в основном речь шла о восточных графствах389. Что касается остальной страны, то в каждом поместье, конечно, действовали свои правила, но обычно вилланов эксплуатировали не так сильно. В некоторых графствах на востоке и северо-востоке повинности были очень легкими или вовсе отсутствовали.

Хантингдоншир, включавший аббатство Рэмси и Элтон, находился в самом центре региона, где обязательства были обременительными – как правило, два дня барщины в неделю. В Элтоне свободные арендаторы, числом около дюжины, несли небольшие, можно сказать, символические повинности. На коттеров, малоземельных или безземельных, почти не налагали обязательств. Лишь два десятка вилланов-виргатариев еженедельно выполняли тяжелую работу, что в сумме составляло 117 дней в году (девять полувиргатариев трудились пятьдесят восемь с половиной дней)390. Кроме того, у элтонского виргатария имелась особая