Нирвана с привкусом яда (сборник) - Анна Данилова

И Диденко охотно поделился с Вилли рассказом Фильчагиной о предполагаемом соперничестве Лизы и Ольги.

— А что, интересно было бы проверить эту информацию, встретиться с Аликом… — произнес Вилли нерешительно, как человек, и сам не верящий в сказанное. — Ну да я пойду?

Он скомкал разговор и быстро попрощался с Диденко. Позвонил Жене и пригласил ее прогуляться по городу, походить по магазинам. Женя, не веря своим ушам, согласилась. Она не помнила, чтобы кто-нибудь из ее бывших мужчин приглашал ее пройтись по магазинам. До этого момента она была уверена, что мужчины терпеть не могут подобного и испытывают массу негативных чувств, оказавшись в каком-нибудь супермаркете…

Она, не мешкая, собралась, и уже через полчаса они встретились возле магазина «Каштан» и нырнули под его прохладные своды… Вилли сказал, чтобы она спокойно выбрала себе что-нибудь, потому что они никуда не торопятся, и что ему даже приятно будет, если она подольше проведет время в примерочных кабинах.

— Ты женщина и должна получать удовольствие от покупок… — Он поцеловал ее руку, и Женя, еще не успевшая привыкнуть к такому галантному обращению и щедрости своего нового возлюбленного, приняла его предложение и начала обход магазина с первого этажа.

Они ходили по магазинам почти два часа, Вилли терпеливо ждал ее, разглядывая витрины с женскими украшениями, сумками, пока Женя примеряла платья, джинсы, блузки, туфли…

В бутике «Черный бархат» они пробыли недолго. Женя, по известным причинам испытывавшая неприязненное чувство к хозяйке этого магазина, пересмотрев все наряды, заявила продавщицам, двум симпатичным созданиям с раскрашенными мордочками, что весь их товар — барахло, купленное в Париже на дешевой распродаже и к тому же еще устаревшее года на два… Плюнула, и они с Вилли вышли на улицу.

— Извини, не было сил сдержаться… Мне так и кажется, что если бы не эта Позднышева, если бы девчонки остались работать у нее, ничего бы не случилось…

— Почему ты так думаешь?

— Интуиция, — она пожала плечами. — Скажи, Вилли, за что ты так любишь меня?

— За все, — коротко ответил он и поцеловал ее прямо на улице, на глазах многочисленных прохожих.

Они вернулись в машину, уложили в нее все покупки, и Вилли предложил Жене зайти в багетную мастерскую Фильчагиной.

— Это та самая, что приютила Олю с Ирой? Ну что ж, пойдем… — согласилась Женя.

По дороге она рассказала о том, что Алла уже собирается домой, что они с Гришей днем ушли на рынок, чтобы купить что-нибудь к прощальному, как выразилась ее племянница, ужину и что у них все, кажется, на мази.

— Ты хочешь сказать, что брат ее мужа вот так запросто приехал, чтобы увезти Аллу уже в качестве чуть ли не жены? — хмыкнул Вилли.

— И что здесь такого? — возмутилась Женя. — Это я ей посоветовала. И правильно сделает, если выйдет за него. А за кого ей еще выходить? За какого-нибудь альфонса, который убьет ее и заграбастает все денежки? У нее же детей нет, она совсем одна… А Гриша — человек свой, родной, надежный. Я дело говорю… И она тоже умница, что слушается меня.

— Наивная ты, Женя, думаешь, что она тебя послушала, а вдруг у них с Гришей был роман? Еще при живом муже?

— Я знаю Аллу. Она любила Натана…

Они поднялись на мраморное крыльцо багетной мастерской с вычурным названием «Византия».

— Как у вас хорошо, прохладненько. — Женя приветливо улыбнулась встретившей их девушке в джинсах и открытой майке. — Ну, и где же ваши багеты? Хочу вот выбрать… Мне картину подарили, но без рамки…

— У вас, помимо багета, я слышал, можно купить работы местных художников? — поинтересовался Вилли, оглядывая стены, по которым были развешаны недурно выполненные натюрморты и волжские пейзажи.

Девушка оживилась и спросила Вилли:

— Что вам показать?

Женя тоже заинтересовалась картинами, задрала голову и сразу же увидела написанный маслом огромный букет подсолнухов. Мысленно она уже поместила эту чудесную, на ее взгляд, работу в золоченую раму и повесила у себя в кухне над разделочным столом.

— Вилли, — простонала она, — посмотри, какая прелесть…

Они переходили от одной картины к другой, пока Вилли не остановился на пороге смежной комнаты, из которой струился желтоватый тусклый свет…

— А что у вас там? — спросил он.

Девушка стушевалась:

— Там у нас висят дорогие картины… — Личико ее порозовело.

— Мы бы посмотрели и дорогие картины. — Вилли улыбнулся улыбкой людоеда. — Давайте показывайте, что тут у вас? Вас как зовут?

— Наташа, — еще больше засмущалась девушка. — Но, понимаете, они очень дорогие… По несколько тысяч евро каждая…

— Включите свет, — приказал Вилли, и Женя быстро оглянулась, чтобы понять, шутит он или говорит правду. Неужели его настолько интересует искусство, что он готов выложить за работы местных художников такие бешеные деньги, и это вместо того, чтобы купить ей машину?! Но он не шутил. Вспыхнул свет и высветил небольшой зальчик с развешанными по стенам картинами.

Вилли медленным нерешительным шагом приблизился к одной из них и замер. Волосы на его голове зашевелились, а рука невольно принялась поглаживать усы. Он всегда так делал, когда сильно нервничал.

— Смотри, какая красивая девушка… Ну прямо итальяночка, черные блестящие локоны, глаза влажные… сверкают… А я и не знала, что у нас есть такие талантливые художники… — щебетала Женя, разглядывая понравившуюся ей картину.

— Ты посмотри на ее рот, — тихо проговорил Вилли, не в силах оторвать взгляда от этих малиновых, словно размазанных по матовому лицу, сладких губ… Он-то узнал эти губы и их вкус, как услышал и голос этой прекрасной «итальяночки»… Чудесное лицо, темные бархатные глаза, нежный румянец… Внутри его шевельнулось желание… Он любил эту молодую женщину, любил, понимая, что сам не любим.

— Написано просто «Женский портрет». Автор Р. Гончаров, — проговорила Женя, тоже задерживая взгляд на портрете и не понимая, почему ей так трудно оторваться от этого кажущегося ей знакомым лица.

Вилли перешел к другой работе, тоже женскому портрету. Теперь он понял, о каких портретах говорил ему Диденко. Мастерски сделанные работы.

— А это… вот… Рыжеволосая красавица… Лукавый взгляд, приоткрытый розовый ротик… хрупкая, нежная, дивная…

Портреты затуманились, и лицо прозревшего Вилли омрачилось. Ему показалось, что с холстов на него взглянули покойницы. Они словно просили его о чем-то… Но о чем? О новых паспортах?.. Ему стало не по себе.

— Я бы приобрел вот эти два портрета… Чьи это работы?

— Романа Гончарова, — бойко, не без гордости ответила девушка Наташа.

— Сколько стоит вот этот портрет брюнеточки? — Вилли вернулся к первому портрету и, забывшись, провел ласково ладонью по холсту.

— Я не знаю… Это надо спросить у Марии Петровны…

— Так спросите, — развел руками Вилли. — Ну же, звоните! К вам пришел покупатель, а вы стоите с таким растерянным видом…

— Хорошо, минутку…

Наташа, зардевшись, взяла в руку висевший у нее на груди мобильный телефон и набрала номер своей хозяйки:

— Мария Петровна, тут вот покупатель пришел. Ему понравился портрет работы Гончарова, девушки с черными волосами который… Сколько он стоит? Не поняла… Не продается? — Она бросила на Вилли извиняющийся взгляд: — Говорит, что не продается…

— Скажите, что куплю за тысячу евро…

— Мария Петровна, за тысячу евро… А за сколько?

— Скажите, что за пять тысяч евро. — Вилли сощурил глаза, уже понимая, что происходит. Даже если он предложит сейчас за эти портреты по сто тысяч евро, ответ все равно будет один. Он был счастлив, что зашел в эту багетную мастерскую.

— Двадцать тысяч евро, — чеканил он, забыв про Женю, которая стояла рядом с ним с вытаращенными глазами и качала головой, как если бы внезапно обнаружилось, что ее возлюбленный сошел с ума.

Наташа уже отключила телефон, а Вилли все не унимался:

— Пятьдесят тысяч евро… Наташенька, я только что предложил вашей хозяйке пятьдесят тысяч евро… Это очень большие деньги. Она что, намеревается продать эти портреты за миллион каждый?

— Я не знаю. Она сказала мне, что картины не продаются, и повесила трубку.

— Наташа, вы, я вижу, умная девушка. Скажите, в нашей стране действительно нужно умереть, чтобы твои картины ценились? Ведь, насколько мне известно, этот художник умер?

— Он умер не своей смертью. Его убили, — вздохнула Наташа. — Такая страшная история… Отравили и закопали на берегу Графского озера, под Марксом… Он же марксовский…

— И кто же его убил?

— Грабители. Картины Гончарова и тогда уже, при его жизни, стоили немало.

— Когда его убили, не знаете?

— Нет, точно не знаю… Несколько лет тому назад…