Василиса Предерзкая - Маргарита Блинова

на плечах, где на шелковых подушках лежал мой хладный труп со сложенными на груди руками. Володар, который тоже вызвался нести домину с покойницей, то и дело оборачивался и кидал прощальный взгляд, после чего гроб начинало потряхивать от его с трудом сдерживаемых «рыданий», а со стороны остальных гроботаскателей раздавалось совсем уж неприличное похрюкивание.

За гробом с венками и букетами полевых цветов брели оставшиеся жители деревеньки, а замыкали траурную процессию музыканты с дудками и одной расстроенной лютней.

– Жалостливее! – прикрикнула всадница на белом коне. – Чего вы мне тут в плясовую скатились? Так, а почему дети играют в догонялки? Тихон!

– Ась? – с готовностью подбежал к лошади бородатый мужик.

Женщина ткнула в симпатичного медвежонка, важной перевалкой бредущего рядом с группой самозабвенно скорбящих.

– Почему я вижу среди толпы медведя?

– Так это… – растерялся Тихон. – Мишка тоже решил проводить вас в последний путь.

– Ты мне зубы не заговаривай! – возмутилась всадница, разворачивая коня мордой к бородатому собеседнику. – Я же просила, чтоб без скоморохов! Просила?

– Так это… Они же всегда на праздники приезжают.

– Тихон… – простонала женщина, поднимая руку и массируя переносицу пальцами. – Ты словно издеваешься. Это похороны. Все скорбят по мне и плачут. А вы что?

– А мы что? – с готовностью переспросил Тихон.

Всадница тяжко вздохнула, толкнула пятками бока лошади и обогнала процессию сбоку.

– Спасибо всем за участие в репетиции моих похорон, – громко объявила она. – На кладбище пойдем в следующем году. На этом все.

Толпа возмущенно загудела, дворняга взвыла, музыканты выдали ноту «ля». Всадница подняла руку, призывая всех к тишине, и крикнула:

– Жду всех на поминки через час.

На это толпа ответила куда более дружным и положительным рокотом, после чего начала поспешно расходиться по избам, чтобы перевязать черные платки, прорепетировать последние слова и скорбные вздохи. Всадница выждала немного, подъехала к гробу и склонилась ко мне.

– И как вам гроб, госпожа ведьма?

– Удобненько, – честно призналась я, расслабленная и убаюканная мерным покачиванием.

К слову, последнее пристанище оказалось на диво комфортным. С высокими мягкими бортами, воздушной периной и такой замечательной подушкой под голову, каких у меня еще ни разу не было.

– В плечах не тесно?

– Не, в самый раз, – поспешила заверить я женщину. – Мастер поработал на славу. Даже вылезать не хочется.

– Замечательно, – просияла всадница. Велела нести гроб обратно в сени, после напомнила, что очень ждет нас с Володаром на поминках, окликнула Тихона и поспешила проконтролировать подготовку закусок и угощений.

– Госпожа ведьма, – позвал меня один из гроботаскателей, едва всадница скрылась за поворотом. – А может, вы ножками?

– Ни в кое случае, – запротестовала я, не желая лишать себя удовольствия. – Мне требуется доскональное изучение сей конструкции.

Мужики заговорщически переглянулись, видимо намереваясь перевернуть гроб и вытряхнуть несговорчивый труп прямо на пыльную дорогу, но я демонстративно растопырила локти и уперлась ногами в стенки, а Володар негромко кашлянул.

В результате все покорились судьбе и потащили меня и гроб обратно.

Радостно вздохнув, я смежила веки и предалась размышлениям о полной никчемности своего существования. Помнится, еще недавно я жаловалась Миродару на то, что вместо серьезных вещей изображаю ведьму на празднике по случаю развода, спасаю оборотня от городских штрафов, нахожу корову в штольнях и вывожу кротов с огорода, а теперь…

Лучше бы меня и дальше кусали козы на пасеке, чем вот это вот все.

Правильно матушка говорила: «Не гневи небо, Васенька, радуйся тому, что есть, а то ведь и чего похуже случится». И вот, пожалуйста. Случилось. Вляпалась наша Васенька в черную полосу.

Почему я решила, что в черную?

Так давайте рассуждать логически.

Я маг-практик, которого обокрала нечистая сила, и тестирую чужой гроб на качество во время репетиции похорон.

Если ЭТО светлая полоса моей жизни, то я сдаюсь!

***

Нет ничего более полезного в хозяйстве, чем виноватый муж. Виноватый настолько, что безропотно стерпит ворчание разгневанной его вчерашним загулом женушки, принесет по ее просьбе воды, наколет дров и перекроет крышу в курятнике, хотя благополучно откладывал это дело вот уже месяц как.

Обычно раздражение уходило, и мир возвращался в семью ближе к обеду, но сегодня женка отчего-то прощать благоверного не торопилась. Михась уже и в дом лишний раз боялся сунуться: а ну как опять к чему-то важному по хозяйству припрягут, а он уже не молод, чтобы пахать от зари до зари.

Сделав ненужный круг по двору и распугав курей, Михась решил пройтись до своего приятеля, с которым вчера вместе пили, и узнать, как тот поживает. Уже и к калитке подошел, как на порог вышла подбоченившаяся женка.

– Ты куда?

– Куда-куда? Да туда куда! – Михась втянул голову в плечи и неопределенно махнул в сторону улицы.

– Опять пить собрался, алкаш проклятый, – злобно сощурила глазки женка.

– Фрося! – возмутился Михась, уже хватаясь за ручку калитки. – Да что ты вечно ахинею несешь! Какой пить, к соседу я, это…

Взгляд мужика заметался по двору, выискивая убедительный предлог для побега к соседу, и зацепился за яблоню. В прошлом году от сильного ветра одна из веток обломалась и уныло повисла вниз, того гляди упадет на грядку с морковкой. Честно говоря, Михась на то и надеялся, ленясь лезть на стремянку и отпиливать сам, но сейчас обвинительно ткнул в пострадавшее дерево пальцем.

– Вот. Ветку надо подпилить. Щас только у соседа пилу одолжу.

Но Фросю было не так легко провести.

– А наша чем тебе не угодила?

– Ой, Фрось, – скривился Михась. – Ну че ты лезешь, а? Вот не знаешь и лезешь. Наша тупая и ржавая, как я ей пилить буду.

А сам подумал, что женка превосходно пилит его без всяких инструментов. Фроська, видимо, тоже об этом подумала, потому что завела свою любимую причиталочку:

– За пилой, говоришь. Знаю я, как ты к соседу одалживаться ходишь. Небось к дружку своему, к Гришке, похмеляться побежал?! – Она сменила грозную интонацию на слезливую и ударилась в бабий вой. – Ой, говорила мне мамка, не связывайся ты с этим пропойцей. А я дура такая, все мне любовь… И где она та любовь? Одни пьянки да дружки…

Михась не выдержал и позорно сбежал со двора, напоследок так саданув калиткой, что пошатнулся забор.

«Баба окаянная. Сил нет терпеть. Вот уйду от нее к… да хоть к вдовушке из Месилок, – зло подумал Михась и мстительно улыбнулся. – А что? Та хоть и не такая красивая, зато пилить не станет, остережется и второго мужика потерять… Вот тогда Фрося за мной побегает, поплачет».

Упиваясь этими мыслями, Михась и сам