Продажные твари - Полина Дашкова

– Они пока только подозревают и проверяют. Проверять начали сразу, буквально в ту же ночь прислали ко мне капитана милиции, который напрямую провоцировал меня сдать Ахмеджанова.

– Настоящего капитана милиции?

– Возможно, и настоящего. Но купленного с потрохами. Загвоздка в том, что я не знаю, куда мне сунуться с этой кассетой. Половина здешней милиции работает на чеченцев. В местном ФСБ – то же самое. Но Ахмеджанов сам невольно подсказал выход. В конце разговора он обратился ко мне со странной просьбой. Он сказал, что в санатории «Солнечный берег» появился некий полковник Константинов из Москвы. Я хорошо знаком с главным врачом санатория, и чеченец просил меня через него осторожно навести справки об этом полковнике.

– А ты решил, что именно ему, этому полковнику Константинову, и надо отдать кассету? – перебила Маша. – Ты хочешь через своего знакомого главного врача выйти на него или хотя бы навести справки?

– Именно так, – кивнул Вадим.

– Ни в коем случае! Это ловушка!

– Почему? Главный врач санатория никак не связан с чеченцами. Он армянин и не станет меня закладывать. Он очень порядочный человек.

– Он, возможно, и не станет. Но достаточно одного лишь факта твоей встречи с ним. Ахмеджанов подкинул тебе этот выход вполне сознательно, он ждет, ухватишься ты за такой вариант или нет. Грубо говоря, если ты просто хирург, который их лечит за деньги, ты ни за что не полезешь выяснять подробности о каком-то полковнике. Это не твое дело. А вот если попытаешься сейчас как-то связаться с армянином, сделаешь хоть шаг в его сторону, значит, ведешь совсем другую игру. Ведь ты не сумеешь обойтись телефонным разговором. Тебе придется встретиться со своим приятелем, посидеть, бутылочку распить. А факт такой встречи они засекут запросто.

– Значит, ты считаешь, что это – всего лишь третий этап проверки?

– Безусловно, – кивнула Маша, – и я не сомневаюсь, будет и четвертый, и пятый.

– Ну, на ближайшие два дня мне удалось подстраховаться. Я подкинул Ахмеджанову идею, что кассету мог взять тот, кто был на ней заснят, то есть чиновник, которому передавались деньги. Теперь я рассчитываю, что на проверку чиновника у них уйдет два дня.

– Подожди! – Маша даже вскочила со стула и возбужденно заходила по кухне. – Ты сказал, этот чиновник – кандидат на губернаторский пост?

– Да, очень известная и влиятельная личность, бывший второй секретарь крайкома комсомола.

– А фамилия его случайно не Иванов?

– Точно, Иванов Вячеслав Борисович. Неужели об этом тоже говорили в теленовостях?

– Нет, просто фамилий других кандидатов я не знаю. А предвыборная листовка этого Иванова мне неожиданно попалась на глаза у вокзальной кассы. Я так увлеклась чтением, что, наверное, тогда у меня и вытащили деньги… Значит, ты подбросил чеченцу идею, будто кассету мог взять сам Иванов? А видеокамера у тебя есть?

– Есть, – растерянно кивнул Вадим.

– Ты можешь сделать дубликат, перегнать эту кассету на обычную, для видеомагнитофона?

– Могу, это несложно… Слушай, Машенька, не сходи с ума!

– Вадим, я не схожу с ума. Давай не будем терять время. Перегоняй кассету!

В один из окраинных неприметных, но очень дорогих коммерческих магазинов зашла худенькая девочка лет восемнадцати в потертых голубых шортах, сделанных из обрезанных джинсов, в короткой широкой футболке и тряпочных китайских тапочках. Каштановые волосы сколоты в небрежный хвостик на затылке, на тонком, почти детском личике – ни грамма косметики.

– Добрый день, – обратилась к ней скучающая продавщица секции модной одежды, – я могу вам чем-нибудь помочь?

– Пожалуй, да, – нерешительно произнесла девочка, – мне нужно что-нибудь шикарное. То есть я должна сегодня вечером шикарно выглядеть. Мой друг лал мне денег и сказал, чтобы я купила себе все необходимое. А я не совсем понимаю, что именно мне нужно. Я привыкла к джинсам, шортам, майкам. Сегодня мы едем на дачу к каким-то важным знакомым моего друга. Но проблема в том, что я пока не знаю своего стиля…

Перемерив в кабинке перед зеркалом целый ворох юбок, блузок, платьев и брючных костюмов, Маша остановила свой выбор на обтягивающем темно-лиловом платье из мягкого жатого трикотажа, очень коротком, с открытыми плечами. К нему продавщица подобрала темно-лиловые босоножки на тонкой высоченной шпильке. Кроме того, Маша примерила парик из рыжих прямых волос – ровное короткое каре с челкой до носа.

– Совсем другой образ, – одобрительно заметила продавщица, – ваш друг вас не узнает.

В косметическом отделе продавалось все – даже цветные контактные линзы, правда, низкого качества и дорогущие. Маша выбрала линзы сине-лилового цвета, приобрела полный набор декоративной косметики, накладные ресницы и ногти и в придачу – маленький флакон духов «Фиджи», запах которых ей показался достаточно взрослым и зазывным.

Напоследок она занялась украшениями. В магазине имелась целая витрина чешской бижутерии. Маша полностью согласилась с мнением помогавшей ей продавщицы, что больше всего к новому образу подойдут огромные треугольные серьги под золото. К ним продавщица подобрала такое же геометрическое колье.

Сложив покупки в элегантную большую сумку из тонкой соломки, заплатив за все огромную, по ее представлениям, сумму и поблагодарив любезную продавщицу. Маша удалилась.

В нескольких кварталах от магазина ее ждала черная «Тойота». Через полчаса они входили в городскую квартиру Вадима. Прихватив сумку. Маша тут же закрылась в ванной.

Она вышла минут через сорок, и доктор, взглянув на нее, замер. Перед ним стояла совершенно незнакомая красотка лет двадцати пяти, огненно-рыжая, с темно-синими глазами и пухлыми, ярко накрашенными губами. Она казалась почти на голову выше его Машеньки и как-то полнее – жатый трикотаж зрительно округлял бедра, увеличивал грудь. Получилось нечто среднее между деловой женщиной и дорогой валютной проституткой. На такую не мог не клюнуть бывший комсомолец.

– Малыш, может, отменим весь этот маскарад?

– Что вы, господин Иванов! – сказала Маша совершенно чужим, низким и тягучим голосом. – Я корреспондентка московской молодежной газеты «Кайф» Юлия Воронина. На меня огромное впечатление произвели тексты ваших предвыборных листовок. Я хотела бы взять у вас небольшое интервью.

– А если он попросит показать удостоверение? – спросил Вадим.

– О, господин Иванов, я на отдыхе в вашем прекрасном городе. Сейчас я ходила по магазинам и, к сожалению, у меня нет с собой ни удостоверения, ни диктофона. Но, думаю, мы обойдемся блокнотом и ручкой, – она улыбнулась ослепительно и зазывно.

Вадим понял, что господин Иванов, безусловно, удовлетворится блокнотом и ручкой.

– Куда ты собираешься сунуть кассету?

– Там видно будет. Если сумею пройти к нему в офис, суну куда-нибудь в бумаги. Если пригласит сесть в машину, спрячу в щель между сиденьями. Наверняка у него в машине сиденья мягкие, глубокие. В общем, как-нибудь сориентируюсь, не беспокойся.

– Легко сказать, не беспокойся! Все это полное безумие.

– Ну почему? Почему безумие? Мы же с тобой уже просчитали все возможные варианты. Ни один из них не опасен.

– А если охрана попросит тебя открыть сумку?

– Почему бы корреспондентке молодежного журнала не носить в сумке кассету от видеокамеры? Я недавно снимала на пляже своих друзей, а кассету забыла вытащить. Они ведь станут искать у меня оружие или взрывное устройство.

– Машенька, – Вадим взял ее за руку и заметил длинные накладные ногти, покрытые розовато-лиловым лаком, – девочка моя, зачем тебе все это нужно?

– Я уже говорила, я не хочу, чтобы тебя убили, – тихо ответила Маша, взглянув на него чужими темно-синими глазами и взмахнув длиннющими приклеенными ресницами.

Около офиса Вячеслава Иванова Маша остановилась в половине седьмого. Именно в это время кандидат в губернаторы покидал свое рабочее место по пятницам. А сегодня была пятница. Белый джип «Чероки» стоял за оградой.

Походкой манекенщицы, не спеша, «нога от бедра вперед», Маша прошла мимо чугунной ограды и окинула охранника томным медленным взглядом. Остановившись как бы в нерешительности, она взглянула на часы, потом приблизила лицо к ограде и прочитала вывеску на фасаде двухэтажного свежеотремонтированного здания. «Областное управление торговли» – высечено золотыми буквами на черном мраморе. А внизу, более мелко, – «филиал».

«Прямо мемориальная доска, как на памятнике архитектуры», – усмехнулась про себя Маша.

Все так же медленно и плавно, «нога от бедра», она двинулась к охраннику.

– Здравствуйте, молодой человек, – пропела она, обдавая его запахом духов «Фиджи», – если не ошибаюсь, Вячеслав Борисович Иванов работает именно здесь? Сейчас он еще у себя?

– А вы по какому вопросу? – спросил охранник, восхищенно оглядывая рыжеволосую синеглазую красотку.