Под Лавандовой Луной - Кристина Мэй Фон

– Мадам Ясмина оставила мне пожелания относительно того, чему мне стоит тебя обучить. Эта неделя будет посвящена соблазнению.

Она прокашлялась и расправила плечи.

– Здесь главное – язык тела и зрительный контакт.

Госпожа Арлин наклонилась вперед и устремила на меня взгляд. Похлопав ресницами, она игриво улыбнулась мне, потом коснулась рукой моего локтя и провела пальцем вверх по руке.

Я сглотнула. А она точно забытая файла? Для женщины, которой император не касался стольких лет, она выглядела чересчур искушенной.

– Теперь попробуй ты, – сказала она.

Я немного поморгала и наклонила голову так же, как она, но у меня задергался глаз.

– Попробуй еще раз. Не хлопай ресницами, если для тебя это неестественно. Смотри на меня, как на первого мальчика, по которому ты сохла.

– Не уверена, что смогу.

Госпожа Арлин понимающе посмотрела на меня.

– Тебе придется сделать вид. За этот урок ты должна понять, как убедить сидящего напротив человека, что он сердце твоей вселенной, причем неважно, любишь ты его или нет. Ты должна сделать так, чтобы Его Величество поверил, будто ты желаешь лишь его и никого кроме. Если это тебе не удастся, ты проживешь одинокую жизнь либо твоя судьба будет еще трагичнее.

Ее глаза затуманились, словно от мрачных воспоминаний.

– Госпожа, с вами все в порядке?

Она моргнула.

– Да, все прекрасно. Вот что еще. Тебе не обязательно стремиться к идеалу на этих занятиях, потому что от тебя не ждут победного выступления.

Она что-то нацарапала в бланке отчета.

– На сегодня мы закончили.

– Это все?

– Я отметила, что сегодняшний урок пройден. Судьи и твоя мадам не смогут обвинить меня в халатности. Я хочу рисовать, а внизу стоит корзина с одеждой, которую тебе надо постирать. Скажи мне, когда ужин будет готов.

И она жестом отпустила меня.

Я спустилась вниз и нашла корзинку. Весила она очень мало – всего несколько платьев. Доска для стирки стояла рядом с умывальником. Я взяла ее, положила поверх корзины и пошла к озеру Серебряных Слез.

Множество песчинок и несколько жемчужинок стояли по колено в воде и оттирали пятна с одежды.

Среди них была и Рейди. Я просияла при виде нее. Теперь будет с кем поболтать во время стирки.

– Рейди, как твой первый день у госпожи Су? – спросила я.

Рейди подняла глаза. На ее щеке алел длинный порез.

– Феерические файлы, что случилось?

– Госпожа Су – это кошмар, – сказала Рейди. – Капризная и обиженная на весь мир, потому что ее жизнь не удалась. Она уже обращается со мной как со своей песчинкой, а не с жемчужинкой во время состязания. Толкнула меня, когда я ее перебила, и я ударилась об угол стола.

У нее за спиной стояла корзина, из которой одежда буквально вываливалась.

– Это бред какой-то, – говорила Рейди, выжимая воду из платья, которое только что стирала. – Тут некоторые вещи чистые. Она просто бросила их в корзину, потому что ей не понравилась моя походка. Поверить не могу, что я это говорю, но госпожа Су хуже императрицы.

Рейди закатала рукава, так что руки оставались открытыми – они пестрели свежими синяками.

Я поморщилась.

– Это тоже она сделала? Пойдем со мной. Поищем более уединенное место.

– Не могу. Она грозилась высечь меня, если я не выстираю эту гору белья до того, как она сядет пить чай.

Я понизила голос.

– Но я могу вылечить твой порез и синяки. Только нужно сделать так, чтобы никто не увидел.

Рейди перестала выжимать платье и уставилась на меня.

– У тебя целительный тин-чай?

– Я все собиралась тебе рассказать, но не получалось. С помощью песни я могу исцелить любой недуг, даже старость.

– В таком случае я точно не могу допустить, чтобы ты использовала свой тин-чай на мне, – сказала она. – Неужели ты не понимаешь, как это опасно? Госпожа Су что-то заподозрит, если увидит, как быстро прошли мои синяки, а я не хочу, чтобы она или любой другой узнали, на что ты способна. Тогда император захочет с твоей помощью обрести вечную юность.

Я сдвинула брови. Рейди права, но мне было невыносимо оттого, что я не могу ей помочь.

– Что ты намерена делать? Если проиграешь состязание, то навеки останешься песчинкой госпожи Су.

– Нет ничего вечного. Может, я попрошу, чтобы меня приставили к другой файле. Давай пока подумаем, как сделать так, чтобы мадам никому не рассказали про наши тин-чай. Я тут подумала, надо их подставить. Тогда их казнят.

– Казнят? – Я чуть не выронила доску. – Наверняка есть способ устроить наши дела так, чтобы никто не умер.

– Пока они живы, они будут представлять для нас угрозу. Я готова на что угодно, лишь бы добиться своего. Только так и можно выжить.

Мне была отвратительна мысль об убийстве даже ради собственного спасения. Это в корне противоречит морали целителя.

– Что, если мы скажем, что они не соблюдают предписание о трезвости? – спросила Рейди.

Я принялась тереть одежду о доску.

– У нас нет доказательств. И они не настолько глупы, чтобы оставлять улики.

Рейди бросила выстиранное платье в корзину.

– Прекрати уже играть по правилам. Нам надо смухлевать и подставить мадам. Они на нашем месте сделали бы точно так же. Если мы не принесем в жертву их, на кону будут наши собственные жизни.

Рейди вышла из воды и закинула корзину на плечо.

– Мне пора идти. Времени мало, а мне еще надо успеть развесить все это. Не знаю, свидимся ли мы еще в ближайшее время. Госпожа Су требует, чтобы я стирала рано утром, пока другие песчинки не пришли и не испачкали воду.

С этими словами она закатила глаза и удалилась.

Я смотрела Рейди в спину. Голос у нее был несчастный, совсем ей не свойственный. Мне стало страшно за нее.

Я вздохнула. Нас определили к низшим файлам, но только жизнь наша лучше не стала. Рейди попала в услужение к тиранке, и что делать с мадам, тоже не ясно. Я бы никогда не смогла подставить Ясмину. Я слишком глупа для такого дела. Что, если судьи поймут, что я лгу? К тому же Ясмина наверняка разгадает мой план раньше, чем я доведу его до конца.

Я дотронулась до кулона, висевшего на шее. Застежка раскрылась, и стеклянная сфера упала мне в руку. Я чувствовала ее вес. Отчаяние все сильнее терзало мое сердце. Моя жизнь рушилась у меня на глазах. Хотелось кричать от ярости и отомстить всем. Я жалела, что мой голос способен лишь исцелять и не может