Колдун и Сыскарь - Алексей Евтушенко

— Такие дела, Вань, — сказал. — Объяснился я со Светланой. Признался. И замуж позвал. Она согласилась. Уверен, ты за меня радуешься, друг. И я помню о нашем уговоре. Тот, за кого Светлана согласится выйти замуж, пригласит другого на свадьбу. Что бы ни случилось. Случилось так, что ты умер. Но это ведь не повод для того, чтобы не выполнить обещание, верно? Нет, не повод.

Он поднялся и продолжил:

— Приглашаю тебя на свадьбу, друг. Через неделю, в Кержачи. Знаю, явиться ты сможешь лишь в бестелесном, незримом виде, если сможешь вообще. Но ты всё-таки приходи, мы со Светланой будем ждать. За это и выпьем. И ещё за то, чтобы тебе там, где ты сейчас, было хорошо.

Он запрокинул голову к тёмному небу и сделал небольшой глоток. Завинтил крышку, спрятал флягу, достал сигарету и зажигалку. Налетел порыв тёплого ветра, зашумели кроны деревьев в близкой роще.

Сыскарь повернулся спиной к могиле, прикрывая от ветра огонёк зажигалки, прикурил, обернулся назад и чуть не выронил сигарету из губ.

В слабом свете далёких фонарей и пробивающейся сквозь неплотные облака луны ему показалось, что земля на могильном холмике пришла в движение.

Ерунда какая. Это всего лишь шевелятся тени от веток деревьев. Вот она — роща, в трёх шагах. Что получается? Ветер качает деревья, луна хоть и плохонько, но светит. Значит, есть тени от веток. Они шевелятся и…

Качнулась и упала металлическая табличка на штыре. Могильный холмик, оседая на глазах, с шорохом посыпался вниз, как будто где-то там, под землёй, ни с того ни с сего образовалась изрядная пустота.

Рука машинально потянулась к «Грачу» в наплечной кобуре (постоянное ношение оружия давно стало привычкой), но вовремя опустилась. Пистолет здесь на фиг не нужен.

Но, что, прости господи, за херня?

Он шагнул ближе, достал фонарик и посветил.

Шшшш-хрр-рр-шш… — осыпалась и осыпалась земля.

Вот уже и нет холмика, вот уже вместо него — впадина, и оттуда, из впадины, медленно появляется, будто выталкиваемый из-под земли неведомой силой… Гроб!

— О, господи… — прошептал Сыскарь, сделал шаг назад и быстро огляделся по сторонам.

Ни души.

А как ты хотел? Сказано было охране не тревожить, вот она и не тревожит. Входит в положение. За соответствующую мзду. Но как такое возможно? Землетрясение, которого он не заметил? Какой-нибудь нежданный геологический провал? Карстовые, или как там их, пустоты? Блин с чебурашкой, этого мне ещё только не хватало. Сходил, называется, к другу на могилку…

Тем временем гроб поднялся из-под земли весь и замер. Изнутри раздался глухой удар, после которого с крышки посыпались комья земли. Затем второй и третий. Заскрипели нехотя выходящие из дерева гвозди. Приподнялась и отвалилась в сторону крышка. Покойник Иван Лобанов сел, повернул голову и посмотрел на друга пустым взглядом залитых тьмой глаз.

Сыскарь не был трусом. Но тут ноги сами сделали два мелких быстрых шага назад, споткнулись о низкую ограду соседней могилы, и он полетел наземь спиной назад.

В воздухе успел повернуться на бок, упал не больно и тут же вскочил. В руке сам собой оказался «Грач».

— Стрелять будешь? — насмешливо осведомился покойник голосом Ивана.

Святые угодники (никогда Сыскарь не поминал никаких святых угодников, а тут сами вылезли откуда-то из закромов подсознания), что происходит?!

— Придётся — буду, — ответил Сыскарь хриплым, мгновенно севшим голосом.

— Не придётся. Я же мёртвый. А дважды не умирают.

— Место мёртвых — в могилах, — сказал Сыскарь, лихорадочно соображая, что же ему делать. Рушились все представления о реальности, и единственная мысль, которая в данных обстоятельствах имела хоть каплю здравого смысла, была о том, что в виски случайно или намеренно подмешана какая-то наркотическая дрянь. И хватило одного глотка, чтобы дрянь начала действовать. Но как и, главное, кем и с какой целью это было сделано, представить он себе не мог. Да и не было времени представлять, ибо творящийся прямо сейчас сюрреалистический кошмар отвлекал всё его внимание. И сначала требовалось разобраться с ним, а уж потом думать, анализировать и принимать соответствующие меры. Например, раз и навсегда бросить пить.

— Обычно — да, — сказал Иван. — Но сейчас особый случай. Ты, кажется, только что звал меня на свадьбу. Или откажешься от своих слов?

— Звал, — подтвердил Сыскарь. — Но свадьба не сегодня.

— Понимаю. Но явиться на свадьбу я не смогу по объективным причинам. Ни в каком виде. Так что предлагаю выпить за вас со Светланой сегодня. Зря, что ли, ты мне вино оставил? И даже стакан, — мертвец поднял руки, демонстрируя в одной бутылку красного полусладкого, а в другой — стакан. — Давай, доставай свой швейцарский, открывай и наливай. У меня ножа нет.

— Кто ты? — глухо спросил Сыскарь.

— Возможно, твоя галлюцинация, — сказал покойник. — Но очень может быть, что и нет. В любом случае, ты не можешь мне отказать.

— Это почему?

— Потому что чувствуешь себя передо мной виноватым. И не без оснований.

— Ты считаешь, что я перед тобой виноват?

Господи, боже мой, что я делаю?! Стою тут и разговариваю с покойным другом. Или с его галлюцинацией. В смысле, со своей. В любом случае — это полный п…ц. Немедленно разворачиваться и бежать. Где-то при входе на кладбище, помнится, была колонка с водой. Качнуть рычаг, сунуть голову под струю холодной воды…

Однако он остался на месте. Дурацкое самолюбие и упрямство. Только они. И тем не менее.

— Это ты так считаешь. Кто я такой, чтобы тебя обвинять? Ты поступил так, как считал необходимым поступить. И я поступаю так же. Выпью с тобой, и душа моя успокоится. Или ты хочешь, чтобы я так и остался неприкаянным? Буду приходить к тебе ночами и вопрошать загробным голосом: «Андрей, Андрей, почему ты отказался со мной выпить? Почему, друг?» А рядом, хе-хе, лежит Светлана, просыпается и всё это видит. Весело, правда?

Что-то я не пойму, он меня запугивает или как? Спокойно, Андрюха, спокойно. Отставить любые панические страхи. Выручить тебя сейчас может только спокойствие. И ничего больше.

— Нет, — сказал Сыскарь как можно спокойнее. — Этого я не хочу. Покойся с миром.

— Тогда открывай, — улыбнулся Иван. Луна как раз вышла из-за облаков, и при её свете улыбка вышла особенно впечатляющей. — У меня мало времени. Я не могу долго оставаться в таком состоянии. Скоро обратно в могилу.

Потом Сыскарь не раз задавал себе вопрос, почему он это сделал. И не находил на него разумного ответа. Сделал, потому что сделал. «Я дерусь, потому что я дерусь», как сказал однажды бессмертный герой Дюма — Портос. И в этих бесхитростных словах заключена могучая правда.