Заморский тайник - Александр Александрович Тамоников

уважительная причина. Именно так – уважительная, а не всякие гулянки по магазинам и пивным. Хотя, конечно, магазины можно считать уважительной причиной… Сами знаете, у нас такого разнообразия, как там, нет. Но все равно – не больше трех часов!

– И что, все возвращаются вовремя? – спросил Дубко.

– Ну а как же! – Капитан сделал удивленное лицо. – Что такое невозвращение или хотя бы опоздание в капиталистической стране – сами небось знаете…

– Догадываемся, – кивнул Дубко. – Но не в этом сейчас дело. Дело в другом… Вы помните, кто именно во время последнего рейса в Гамбург сходил на берег?

– Что значит – помню? – Капитан даже оскорбился из-за такого вопроса. – У меня строгий учет! Все, кто сходил на берег, записаны в специальном журнале. Попробовал бы я отпустить кого-нибудь без записи! Ваша же контора душу бы мне потом вытрясла! Почему отпустил, почему не записал в журнал, не было ли у тебя какого-либо умысла… Вы лучше моего знаете порядки в вашем заведении! Я, конечно, извиняюсь за намек…

– Все в порядке. – Дубко хоть и силился сдержать улыбку, но не сдержал ее. – А нельзя ли взглянуть на этот интересный журнальчик?

Капитан молча открыл металлический шкаф в углу, извлек оттуда нечто похожее на обыкновенную конторскую книгу, полистал ее.

– Вот, можете посмотреть, – сказал он. – В прошлый раз мною на берег были отпущены пять человек. Вот их имена и фамилии, в этой графе – должности, здесь – причины, по которым они пожелали сойти на берег, здесь – время ухода и время возвращения. А вот здесь – их личная роспись в том, что все они мною проинструктированы – как себя вести на берегу, что делать в случае каких-то непредвиденных событий или, скажем, провокаций… Ну, да они и без меня все это знают. Но полагается их каждый раз инструктировать под подпись. Итак, пять человек…

Теперь спецназовцам стало ясно, куда клонит Дубко. Все, по сути, было просто. Среди этих пятерых должен был находиться тот, кто вынес с корабля четыре иконы. Оставалось лишь выяснить, кто именно из этой пятерки – контрабандист.

– Расскажите нам об этих людях. – Дубко взглянул на капитана. – И как можно подробнее…

– Значит, так, – начал капитан. – Садык Шакиров, второй механик… Отпросился купить подарки родственникам…

– Этого – отставить, – сказал Дубко. – Если он Садык Шакиров, то, значит, не слишком похож на немца. Я прав?

– В общем, да. – Капитан невольно улыбнулся.

– Тогда – поехали дальше, – сказал Дубко.

– А дальше у нас матросы – Николай Курганов и Василий Метелкин. Неразлучные друзья. Вместе и отпросились. Сказали, что им нужно на берег с научными целями.

– Это как? – не понял Богданов.

– Студенты они, – пояснил капитан. – Заочники. Изучают социологию или что-то в этом роде. Пишут курсовую о различии социалистического и капиталистического образа жизни. Сказали, что хотят взглянуть на капиталистический образ жизни собственными глазами. И вроде как описать этот образ жизни в своих курсовых работах.

– Вот оно как! – с уважением сказал Степан Терко. – Серьезные, стало быть, ребята!

– Хорошие ребята, – кивнул капитан. – И молодые. Притом оба чернявые, а Метелкин даже кудрявый. Стало быть, в ваши приметы не вписываются.

– Значит, и Курганова с Метелкиным вычеркиваем из списка, – сказал Дубко. – Идем дальше.

– А дальше – повариха тетя Наташа. – Капитан вновь улыбнулся. – Отпросилась погулять по магазинам. И остается Владимир Кузьмичев, корабельный электрик… Да, Кузьмичев… Возраст – около сорока лет, высокий, голубоглазый…

– Так-так… – насторожился Дубко, а вслед за ним и остальные спецназовцы.

– Да вот только незадача… – Капитан в задумчивости потер лоб ладонью. – Вы говорили, что ваш контрабандист русоволосый…

– Ну, таким его нам описали те, кто имел с ним дело, – подтвердил Дубко.

– А вот Кузьмичев – никакой не русоволосый, – сказал капитан. – Честно сказать, я вообще не знаю, какой у него цвет волос. Он постоянно бреет голову. Или, может, полностью лысый…

– Гм… – в раздумье произнес Дубко. – Бреет голову или лысый… Ладно… Что еще вы можете о нем сказать?

– На берег он отпрашивается не всякий раз, но довольно-таки часто, – сказал капитан. – И каждый раз по одному и тому же поводу.

– И что же это за повод? – спросил Богданов.

– Книги, – ответил капитан.

– Какие книги? – не понял Богданов.

– Всякая научная литература, – ответил капитан. – Математика, физика, еще что-то такое же… Он говорит, что у нас такие книги достать почти невозможно, а в Германии они продаются свободно. Вот он каждый раз их и покупает.

– И зачем же ему математика с физикой? – спросил Соловей.

– Не ему, – ответил капитан. – Он говорил, что у него жена преподает то ли в институте, то ли в университете… Вот ей-то и нужны эти книги – для научной деятельности.

– А вы сами видели эти книги? – спросил Соловей.

– Разумеется, – ответил капитан. – И видел, и листал. А вдруг это какая-нибудь идеологическая диверсия! Но никакая это не диверсия. Это и в самом деле книги по физике и математике. Сплошные формулы! Да я их сейчас и не листаю. Так – взгляну на обложку, и все. Что толку их листать? Все равно я в этом ничего не понимаю.

– А в последний раз, когда он отпрашивался на берег, то тоже вернулся с книгами? – спросил Дубко.

– Да, – ответил капитан. – Помню – три толстенных тома. Книги и книги, ничего подозрительного…

– Вопросов больше не имею, – помолчав, сказал Дубко.

– Мы – тоже, – вразнобой отозвались остальные бойцы.

– Что ж, пойдем исполнять многотрудные обязанности салаг, – улыбнулся Богданов. – Вы только определите нам фронт работ. А о нашем разговоре – никому!

– Могли бы и не предупреждать. – Похоже, капитан вновь обиделся. – Я в этом деле – человек проверенный и надежный.

– Ничуть не сомневаемся, – улыбнулся Богданов. – Это я так, на всякий случай. Мимоходом…

Глава 14

Фронт работ, который определил спецназовцам капитан корабля, был обыкновенный – мытье палубы.

– Всю свою сознательную жизнь мечтал о такой радости! – проворчал Степан Терко.

– Вот и радуйся от души! – сказал Геннадий Рябов. – В чем же дело?

– Сами можете радоваться, – уныло ответил Терко. – Без меня. А я погружаюсь в уныние. Потому что безрадостная эта командировка, и все тут. Просто-таки нет повода, чтобы чему-то обрадоваться. Сплошная муторность. Наше ли это дело – драить палубу?

– Не ворчи, – сказал Богданов. – В любом деле можно найти удовольствие, если захотеть. Смотри, как у меня ловко получается! Раз-два-три, раз-два-три! Красота!

– Ну да, – ухмыльнулся Терко. – Туда-сюда-обратно… Вот уж не думал, что мой командир – нравственный извращенец…

– Кто так обращается со шваброй, салаги? – раздался чей-то посторонний голос.

Спецназовцы подняли головы. Возле них стояли три незнакомых человека, судя по виду и по ухмылкам – три бывалых морехода. Три морских волка, можно сказать.

– Со шваброй нужно обращаться нежно! – сказал один из мореходов. – К ней нужно прикасаться, как к любимой женщине! Обнимать, гладить, а не так, как вы. У вас это получается грубо и скучно.

– Может, покажешь на личном примере? – огрызнулся Терко. – Ты-то, наверно, это умеешь!

– Я-то умею! – задорно сказал мореход. – Но мне не полагается по выслуге лет. Так что учись, салага, самостоятельно! Нежно, бережно, трогательно… Или тебе никогда не доводилось обнимать женщину?

– Да пошел ты! – сплюнул Терко.

– И на палубу плевать тоже не надо, – наставительно произнес второй мореход. – Это считается неуважением к кораблю. Корабль надо уважать, а то он может обидеться. И, допустим, нарочно сядет на мель. И что тогда? Учитесь, юнги!

– Ничего, они научатся, – сказал третий мореход. – Они молодцы. Откуда только капитан их раздобыл, таких крепких да ладных? Все как на подбор.

И мореходы, посмеиваясь, ушли.

– По-моему, на этом корабле все сплошь извращенцы! – мрачно заметил Терко. – Обнимать швабру, как женщину! До такого может додуматься только какой-нибудь извращенец! Тьфу!

– Сказано тебе – не плевать на палубу! – со смехом произнес Богданов. – Ладно, перекур. Надо посовещаться.

Совещались здесь же, на палубе.

– Так что же – Кузьмичев? – спросил Богданов. – Других вариантов не просматривается. Вот только меня слегка смущает его лысая голова…

– А меня – нисколько, – сказал Дубко. – Чего уж проще – в нужный момент надеть парик. А потом – снять. С точки зрения конспирологии это очень даже неплохой прием. Человек с волосами и человек без волос – это, по сути, два разных человека.

– Может, и так, – задумчиво произнес Богданов. – Старый добрый способ маскировки – парик… Тогда получается, что и его потуги изобразить из себя немца тоже маскировка?

– Получается, что так, – согласился Дубко. – Немец и русский – это тоже как бы два разных человека.

– Допустим, – согласился Богданов. – Теперь – книги… Получается, что и они тоже маскировка?

– И притом очень даже удачная и остроумная, – сказал Федор Соловей. – Кого наш капитан в первую очередь отпустит на берег? Того, кто будет рыскать по магазинам в поисках шмотья, или того, кто хочет купить книги? Конечно же, того, кто собирается покупать