Шлак - Николай Капитонов

— Ты кто? — спрашиваю, заранее зная ответ.

— Не узнал?

— Лицо не твое.

— Разве оно имеет значение?

— А что имеет? — задаю встречный вопрос.

— Ты должен сам определить, — пожимает плечами статуя занявшая тело Зилии.

— Я попробую, только позже. Как твое имя?

— Выбери сам.

Белое лицо собеседницы совершенно бесстрастно. Никаких женских штучек, никаких намеков на кокетство.

— Я тебя совсем не знаю, чтобы дать имя.

— У тебя будет время.

— Если нас поймают, уже не будет. Аборигены не слишком дружелюбно к нам относятся.

— Так не попадай к ним в руки.

Я по привычке говорил нас, какого черта. Я один и скорее всего это очередной сон.

— Я сплю? Поэтому пропали цветные полосы перед глазами?

— Полосы? — в голосе собеседницы заинтересованность.

— Когда меня шарахнули по мозгам зарядом, я стал видеть цветные потоки перед глазами, — скрывать от нее действительность я не собирался. Впервые белая статуя предстала передо мною в другом статусе и нормально общается.

— Интересно. С тобой происходит нечто необъяснимое. Я никак не мог до тебя достучаться.

— Не мог? — мой слух цепляется за оговорку.

— Потом. Давай я попробую разобраться, что с тобой происходит.

Рука девушки тянется к моей голове. Вместо обрубка кисти у нее теперь жезл, прилетевший когда-то в мое плечо. Холодный камень касается головы и я проваливаюсь во тьму.

Пробуждение получилось не самым приятным. Зилия трясла меня за плечо, а охранники сверху вылили ведро холодной воды. В общем, пробудился я в грязной луже на дне ямы.

— Смотри, живой, — обрадовался охранник наверху. — Расшумелась, дура, — недовольено добавил страж и пропал из поля зрения.

— Ты как? — интересуется девушка.

— Вроде ничего, а твоя рука как?

— Болит.

Я и сам вижу, что должна болеть. Предплечье и кисть распухли, местами посинев. Ничего хорошего от такого состояния ждать не приходится.

— Из-за чего переполох?

— Ты долго не просыпался и я не могла тебя разбудить.

— Долго это сколько?

— Сейчас наверное полдень, — сообщает Зилия.

Неслабо меня вырубило. Тут точно не обошлось без проделок статуи. Ух ты, цветной туман перед глазами пропал. Я больше не видел течения потоков. Пользы от них никакой не было, поэтому о потере бестолковой способности переживать не стоило.

— Пожрать не дали?

— Нет.

— Эй там, охранник, — закричал я погромче. — Покормите нас.

Никакой реакции не последовало и мне пришлось требовать еды довольно долго на разный лад. Видимо мои крики сторожу надоели и он появился над решеткой.

— Чего орешь?

— Есть и пить хочется.

— Я на тебя ведро вылили, мог напиться вдоволь.

— Извини, неуклюжий я, рот пошире открыть не успел. Будь человеком, дай еды и воды, — миролюбивым тоном попросил я. — Раз ничего не говорите про нашу судьбу, так хоть не мучайте зря.

— Делать мне больше нечего, как вас мучить. Вам жить до темноты осталось, чего продукты переводить?

— Не скажи, на сытый желудок и помирать как-то легче.

— А мне с того что?

— Кричать не буду. Дурные мысли про побег из головы выкину, а так только и думаю, куда за едой податься.

— Шутник, — оценил охранник мои высказывания. — Ладно, получите воды.

Голова мужчины пропала из поля зрения и нам осталось лишь ждать.

— Слышал, до темноты жить осталось, — прошептала Зилия, когда охранник скрылся.

— Слышал. Боишься?

— Не очень. Рука болит, а умереть не боюсь.

— Я тоже не боюсь умереть. Жрать хочется, а умереть ерунда. Конечно пожить я не откажусь, коли возможность выпадет. Интересно узнать за что нас так.

— Спроси у охранника.

— На казнь поведут, приговор зачитают — тогда и узнаем.

На этом наш разговор прекратился. Сидеть и ждать, больше нам ничего не оставалось. Охранник принес воды в кожаном бурдюке. Воды оказалось не много, пришлось экономить. Даже небольшого количества хватило, чтобы почувствовать себя лучше. Запашок тут конечно образовался не самый приятный и сырость земли для голого тела не в радость, зато не жарко. В любой ситуации можно найти свои положительные стороны. Главное не падать духом и не унывать.

Мне было жаль девушку, рука у нее раздулась и превратилась в один большой синяк. С одной стороны мы не связаны обязательствами, а с другой — собратья по несчастью. К состоянию ее руки я имею косвенное отношение. Моя идея была ее поднять к замку, с другой стороны интерес в побеге обоюдный. Вроде как не кидал я ее под танки специально. Так вот за тревожными размышлениями приходилось коротать время.

Пришли за нами с наступлением темноты. Группа вооруженных мужчин опустила в яму лестницу, приказав подниматься на верх. Зилия с трудом могла выбраться наружу. Девушке приходилось прижимать распухшую руку к телу. Я подталкивал ее снизу, что бы хоть как-то помочь. Никаких возражений от моей спутницы не последовало, не до правил приличия в такой ситуации.

Меня заставили лечь на землю и связали за спиной руки. Связали не очень крепко, со временем можно попробовать расслабить веревки. Зилию вязать не стали, хватило взгляда на ее руку. Девушка не побежит, ей не до того. Не удивлюсь, если у нее сейчас температура. У меня была мысль потягаться с охранниками, но четыре направленных на меня копья не оставили шансов. При любом раскладе вырваться, не получив ни одного ранения, было не реально. Раненую дичь на своей территории аборигены загонят быстро. Лучше посмотреть, что нам уготовили.

Нас повели куда-то за границу поселения. Примитивных хижин крытых пальмовыми или похожими ветками было немного — может с десяток. Стены хижин сделаны из плетеных веток, впечатление, что поселение временное. По уровню развития должны местные уметь дерево пилить на брус или доски. Получается мы в каком-то поселке кочевников, охотников?

Недалеко от хижин в лесу виднелось пламя факелов. Мы направлялись в их сторону. Понятно, почему руки не стали вязать капитально. Все должно решиться на освещенной площадке. Когда мы к ней подошли — сомнений не осталось. Первым делом взгляд цеплялся за большого белого идола, символизирующего богиню. Резьба по дереву была не на высоте, зато белой краски не пожалели. Чуть ниже этой статуи стояли два стула или трона. Нечто деревянное с высокой резной спинкой. Не лень же такую красоту в такое захолустье тащить. Может, при каждой статуе такие стулья положены в любой деревне? Пока ответа нет, но возле оригинала никаких тронов я не припомню.

Нас ставят на колени перед сидящими на троне мужчинами. Один из них в богато расшитой одежде из шелка (откуда в таком захолустье?), второй в простой одежде с лицом вымазанным белилами. Второй наверняка служитель этому самому идолу. Вокруг площадки метров пятнадцать в диаметре стоят люди, человек двадцать, может тридцать. Большинство из присутствующих мужчины, женские лица в толпе попадаются редко. Лица присутствующих сосредоточены в преддверии действа. Плахи нет, виселицы тоже не наблюдаю, что же нам уготовили миролюбивые дикари?