Коммандер - Виктор Коллингвуд

него было идти примерно неделю; потом еще две с лишним недели до города Теофилбург, и неизвестное время по диким территориям, граничившим с Солландской мертвой землей.

В утро выхода я метался как сумасшедший. Сначала я получил от сапожника свой заказ; потом на телеге заехал за Азалайсой, погрузившей в телегу целые снопы лекарственных трав и кучу горшков с эликсирами и отварами.

Потом отправился к войскам. Лагерь арбалетчиков оказался свернут, а сами они — в полной готовности выступать. А вот пехотинцы оказались раздолбаями; когда я к ним приехал, они только-только собирали палатки.

Наконец появился коммандер Эйхе — он задержался у камерария, собирая себе оружие и доспехи. Он отправил меня с арбалетчиками вперед, а сам остался с пехотинцами, в расчете догнать нас на привале.

Через пару часов пути мы остановились на обед. Однако пехотинцы нас так и не нагнали. Лишь к вечеру, встав на ночной бивуак, мы увидели сначала облачко пыли, а затем и самих копейщиков со своим ротмистром во главе.

На следующий день мне пришлось проследить, чтобы все вышли одновременно. Это оказалось нелегко, но все же удалось. И тут я понял, почему пехотинцы двигаются так медленно.

Дорога на Оденельштадт, как всегда, была оживленной. То и дело нам попадались навстречу повозки с товаром, купцы, светомольцы, а то и просто путешественники.

Каждый раз, встречая повозку купцов, ротмистр Рейсснер начинал с ними перебранку по поводу того, кто должен уступать дорогу. Из-за этого терялась уйма времени. Однако убедить Рейсснера воздержаться от склок мне не удалось.

— Это вопрос чести. Что эти купцы себе позволяют? Пусть скажут спасибо, что отпускаем их подобру-поздорову. В другое время и в другом месте они бы так просто не отделались!

Мага Литциниуса я поначалу потерял из виду — слишком много было хлопот, связанных с отъездом. Я заметил его у вечерних костров — он терся в кругу пехотинцев, где что-то им горячо рассказывал, а те ржали и подливали ему из пузатого кувшина — то ли эля, то ли вина.

На третий день похода маг подошел ко мне сам.

— Юнгер Андерклинг, мне нужно срочно решить с вами один важный вопрос!

— Я слушаю вас очень внимательно, герр Кнаппе.

— Коммандер Эйхе сообщил, что финансами в баталии заведуете вы. Это так?

— Да, это возложили на меня.

— Мне необходимо получить часть гонорара вперед!

— Боюсь, что это невозможно.

— Это крайне важно. Мне необходимо пополнить запасы магических сил, купив нужные снадобья.

— Мэтр, неужели в бедных деревнях и городишках, которые мы проезжаем, вы сможете приобрести что-то стоящее, кроме брюквы и сена?

— О, вы конечно правы, сударь, но я привык преодолевать трудности, несмотря ни на что!

— Тогда вам придется взяться за трансмутацию элементов, потому что денег у меня нет. Я смогу получить их только в ближайшем крупном городе по векселю диоцеза.

Маг был крайне огорчен.

— То есть до Оденельштадта мне не получить ни крейцера?

— Возможно, что до Теофилбурга.

— Но это Кхорн знает еще сколько времени!

— Мы тут все в одном положении. Солдаты получат свои деньги не раньше вас!

— Плевать мне на них, — сообщил маг и отошел в досаде.

Аззи большую часть времени проводила в фургоне, колдуя с травами. Она не забыла своей задачи и постоянно подзывала меня, пробуя то один, то другой элексир. Наконец она сообщила:

— Похоже, у меня получилось. Кость на зубе начала зарастать!

Это обернулось новым испытанием, — пока зуб восстанавливался, мне нельзя было есть твердую пищу. Пришлось заглядывать во все попадающиеся нам навстречу селения в поисках молока и сметаны. Но дело того стоило — к тому времени, когда мы увидели стены Оденельштадта, проблемный зуб восстановился!

— Как ты это сделала? Без магии такое невозможно, а магии я не подвержен!

— Как я уже говорила, все живое состоит из монад, как дом — из кирпичей. И можно заменить одни монады другими, усиливать или изменять их, заставить усиленно делиться, Можно очень многое сделать.

— И моя природа этому не мешает?

— Нет. Основы жизни одни и те же всегда. Мы можем усиливать живое, давая ему новые свойства. Мы берем нужную частицу монады и помещаем ее в тело, подлежащее изменению. Это очень сложно, я даже не смогу объяснить вам, как это происходит. Это магия жизни.

— А то, что я не подвержен магии…

— Да, это все сильно затрудняет. Поэтому мне пришлось идти обходным путем. Твой новый зуб — это не твоя кость.

— Как это?

— Это кость, выведенная из монады быка. Она просто срослась с остатками твоего зуба и приняла нужную форму — благодаря магии, конечно же. Если бы ты не был таким … чужеродным, можно было бы сделать это с твоим собственным зубом, а так — пришлось изворачиваться, как серпню на жаровне!

— Знаешь, я ничего не понял, но результат мне нравится!

Довольная Аззи чмокнула меня и убежала замешивать новое варево.

Шли мы довольно бойко, но телеги с припасами все же задерживали нас. Лишь на восьмой день пути мы подошли к Оденельштадту. Этот богатый вольный город, известный мастерами-стеклодувами и ткачами, намного ближе к Диким землям, чем Андтаг, поэтому предместья его были заметно скромнее. Бюргеры старались поселиться за городской стеной, чтобы не проснуться однажды от чьего-то ножа, вспарывающего тебе брюхо.

Разумеется, наш табор не пустили внутрь города. Мы встали лагерем у городского луга, среди прошлогодних стогов сена. Пока солдаты разбивали лагерь, Эйхе с офицерами пошли в город, побродить по рынку и развлечься. Маг Кнаппе увязался за нами.

Стражник на галерее невысокой надвратной башни посмотрел на нас с сочувствием.

— Вы не успели, господа! Казнь уже состоялась.

— Мы издалека. Какая казнь?

— Воров из Мортенау. Проходите, вам в городе расскажут.

Пройдя через решетку ворот, висящую так низко, что пришлось пригнуться, мы вошли на улицы города. Центральный путь, ведший от ворот прямо к площади, был широк, так что могли разъехаться две повозки. Правда, то и дело по пути попадались лотки торговцев, загромождавшие проезд. Отходящие от главной улицы боковые переулки, узкие, кривые и зловонные, всем своим видом говорили: «держись подальше!»

— Почему эти торгаши здесь, а не на площади? — удивился Рейсснер, обматерив попавшегося ему на пути корзинщика.

— У них маленькая площадь, а теперь там еще и казнь прошла. Добрым людям просто негде торговать! — отозвался Эйхе.

Навстречу нам попадалось все больше людей — они расходились с площади. Там действительно стоял эшафот, с которого помощники палача убирали окровавленное колесо. Перед эшафотом стояли девять шестов с насаженными на них головами. Небольшая