Конец Рублевки - Оксана НеРобкая

Приятная озабоченность судьбой «Арктики» отодвигала воспоминания об Агееве на второй план, хотя и не стирала их. Недавно в научном журнале Марина прочитала любопытную статью, в которой утверждалось, что память никогда не бывает точной копией прошлого. Воспоминание – это не повторное воспроизведение (или прохождение нервного импульса по одним и тем же местам и связям, как ранее считали нейробиологи), а творческая реконструкция, попытка заново пережить то, что когда-то было ощущением. Фактически, старая информация в мозге «переписывается», и часть ее как будто «затирается» новой. Таким образом, если не подпитываться свежими ощущениями, вызванными определенным объектом или явлением, со временем воспоминание станет значительно отличаться от оригинала.

Девушка усмехнулась. Наверное, уже сейчас она представляет себе Агеева несколько иначе, чем он является в реальности. Через месяц-другой его образ окончательно деформируется, а потом и вовсе исчезнет. Она ведь не собирается вступать с парнем в виртуальную переписку, обмениваться фотографиями или названивать просто для того, чтобы услышать голос. Его голос. Такой низкий и мягкий…

– Лучше расскажи о своих победах на личном фронте.

Алина театрально вздохнула:

– На личном фронте без перемен. Побеждать бы рада, да некого. Да и меня побеждать тоже охотников нет.

– Может, дело в твоем лице?

Подруга потрогала щеки:

– А что с моим лицом?

– Выражение у него замысловатое. Это только на словах мужчины любят загадочных женщин. А на самом деле им подавай, что попроще.

– Предлагаешь потренироваться изображать из себя олигофрена? – хихикнула Аля.

– Ну, не так кардинально. Но мыслишь в верном направлении, – Марина улыбнулась. – А если серьезно, то не парься. Каждой травке свое время. Верь: однажды ночью на пустыре тебя обязательно остановит идеальный незнакомец.

– Добрая девочка! – подруга прыснула со смеху. – А по поводу идеального мужчины… Я точно знаю: он не пьет, не гуляет, не играет в азартные игры, не спорит и не существует.

– По вере вашей да будет вам. Не возражаешь, если я вещи упакую? – достала из шкафа маленький стильный чемодан. Пока Алина разводила демагогию о взаимоотношении полов, хозяйка методично укладывала купальники, платья, шорты и пляжные шлепанцы. Одежды взяла по минимуму. Она ведь едет плавать и загорать, а не шляться по египетским барам и дискотекам.

– Слушай! – подруга вскочила с дивана. – А может это твой заместитель?

– Мой заместитель что? – не поняла Марина.

– Ну, подстроил все эти нападения! Он наверняка метит на твою должность!

Летова рассмеялась:

– Детективов начиталась? Ты же знакома с Виктором! Он и мухи не обидит.

– Хорошее отношение к мухам не показатель человеколюбия, – обиделась гостья. – Я бы на твоем месте не отметала мою версию.

Глава 22

К восьми утра на причале № 7 в торговом порту съемочная бригада была уже в сборе и активно размещалась на катере. Он должен был доставить людей до острова Недоразумения, что в двадцати километрах к западу от Магадана. Место для съемок Сашка выбрал самостоятельно. Скалистая громада, не богатая растительностью, зато изобилующая крутыми каменными склонами, уходящими в соленую пучину, – подходящий фон для рекламной фото-сессии.

Если смотреть со стороны моря, то по рельефу и окраске гористый остров похож на материковый берег и сливается с ним. Это и послужило причиной ошибки, допущенной первой гидрографической экспедицией в начале прошлого века. Исследователи не заметили обособленный клочок суши и не отметили его на карте. Из-за этого обстоятельства он и был в последствии назван островом Недоразумения. Агеев надеялся, что говорящее название не скажется на работе.

Катер проворно разрезал серо-зеленое полотно моря, оставляя позади пенный бурлящий хвост. Вика стояла на носу судна, держась за поручни, и глядела вдаль. Вчера ей еле удалось выклянчить у отца разрешение поучаствовать в столь увлекательном мероприятии, на которое получила приглашение. Доводы сработали, лишь когда она напомнила, что Агеев – лучший друг Алешки, поэтому о безопасности глупо беспокоиться. Улыбаясь влажному ветру и холодным брызгам, девушка с восторгом думала, что целый день (Понимаете? Целый день!) она проведет в компании Сашки. Такое чудо даже не планировалось в ближайшее время, но судьба раскошелилась на подарок.

Вика повернулась, оглядев собравшуюся на катере компанию. Стилист-визажист – некрасивая полноватая женщина в голубых джинсах и белой кофте весело шушукалась с бородатым мужчиной, управлявшим судном. Светотехник-практикант, взлохмаченный парнишка, придерживал ногами зачехленные отражатели, держатели и штативы и дергал головой в такт игравшей в наушниках музыки. Агеев о чем-то тихо разговаривал с Евгением. Со вторым Вика успела обмолвиться на пирсе парой слов, и сейчас решила получше рассмотреть его. Наверное, Евгения можно было назвать красивым, хотя его лицо меньше всего напоминало безупречные пластмассовые маски мужчин-моделей с обложек глянцевых журналов. Большие серые глаза, безупречно ровный нос, четкая линия губ, правда, несколько тонковатых. Черты лица – почти идеальные, но не броские. В этой связи было странно, что рекламодатели остановили свой выбор на его кандидатуре. Стоило подыскать кого-нибудь с более эффектной и яркой внешностью.

Евгений заметил пристальный взгляд девушки и несколько раз недоуменно косился в ее сторону. Вику сей факт нимало не смущал. Она еще минуту поизучала подопытного и переключилась на созерцание пейзажа. Пункт назначения был уже близко. Через десять минут капитан пришвартует катер у песчано-галечной косы – единственной ровной поверхности гористого острова – и высадит пассажиров на берег.

– Смотри, Виктория! – окликнул Агеев и указал рукой на заинтересовавшее его зрелище. Метрах в тридцати от правого борта плыла касатка, выставляя на обозрения черную лоснящуюся спину. – Она охотится.

Словно подтверждая его слова, касатка вильнула саблевидно изогнутым плавником и нырнула в глубину, направляясь к плескавшимся неподалеку нерпам. Те еще не почуяли опасности и с любопытством высовывали из воды свои маленькие собачьи мордочки, наблюдая за катером.

– Она их съест?! – возмутилась Вика.

– Не всех, а только одну, – утешил ее Сашка.

– Не желаю этого видеть! – она порывисто прильнула к парню, спрятав лицо у него на груди. Он аккуратно отстранил ее:

– Для этого не обязательно закрывать глаза. Можно просто смотреть в другую сторону.

Вблизи остров утратил таинственный ореол и казался скоплением гигантских неприветливых камней и лысых сопок. Компания вышагивала по мокрой гальке, задорно хрустевшей под подошвами, и подыскивала подходящее место, чтобы подняться с узкого низкого берега на высокое плато с многочисленными разломами и выступами. Вика едва не споткнулась о торчавший из земли кусок гранита, шедший сзади Евгений подхватил ее под локоток, удержав от падения. Она благодарно кивнула и продолжила нелегкий путь, ругая себя за своенравность: Агеев же дал четкие инструкции о форме одежды. Не послушалась. Вместо спортивного костюма и кроссовок, которые никогда не были стол желанны, как сейчас, напялила платье и туфли. Хорошо, хоть не на высокой шпильке. Девушка тяжело вздохнула, осознав, что все остальные не испытывают дискомфортна от передвижения по неровной поверхности.

Поиск наиболее удобного для съемок места занял около получаса. Сашка удовлетворенно хмыкнул и остановился возле вертикального разлома в островерхой скале, возвышавшейся среди плоских каменных плит. Объект был живописен и функционален, – будто бы специально предназначался для фотографирования с разных ракурсов.

– Арина, вы можете приступать, – обратился Агеев к полноватой женщине в голубых джинсах и белой кофте. Та мгновенно распаковала внушительный чемоданчик, соорудив походную студию макияжа, и поманила Евгения. Тот уселся на раскладном кресле, и визажист принялась за дело. Сашка показал помощнику-меломану, где и как расставить отражатели, чтобы подсветить теневые участки.

Пока шли необходимые приготовления, Вика решила осмотреться. Хотя по большому счету осматривать было нечего. Кроме причудливых камней и фигурных кекуров на холмистом острове не имелось других достопримечательностей. Деревья почти не росли, разве что на склонах гор торчали однобокие березы с рыхлыми кронами и с потрескавшейся буровато-серой корой, шелушившейся лохмотьями.

Зато вид на море реабилитировал недостатки не самого изысканного клочка суши. Под бледно-желтым солнцем бухта Нагаева переливалась расплавленным серебром, смешанным с голубой сапфировой крошкой. Побережье было окутано легкой дымкой, очертания мысов – размыты, а маленький островок где-то вдалеке словно висел в воздухе.