Не стреляйте в рекламиста - Иосиф Гольман

Павел Анатольевич достал из внутреннего кармана фоторобот, который на самом деле был сильно похож на добротный портрет. Волевой подборок, чуть шире обычного расставленные глаза, почти классический нос — Беланов был бы вполне доволен своим портретом, если бы художник не придал его лицу выражение силы и злобы одновременно.

Все, пропал Беланов. Убил мента, попал со своей практически фотографией в федеральный розыск. Сгорел, как свеча. А то давеча почти напугал Павла Анатольевича. Да жилка оказалась слабой. Опыта не хватило, знания жизни.

Благовидов удовлетворенно потянулся в необыкновенно комфортном кожаном кресле. Умеют люди жить! Павел Анатольевич даже позавидовал: его жена никогда не сумела бы выбрать столь удобное «сидалище». Она бы взяла что-нибудь эдакое, с позолотой и рюшечками. Надо быть богатыми в третьем поколении, чтобы научиться покупать такие безумно дорогие и неброские вещи, как те, что его сейчас окружали. Да и Милочка, радость его нечаянная, тоже не обладала воспитанным поколениями вкусом.

Ничего. Им не дано — его внук научится. Ему уже 10 лет, и старой жизни он практически не застал.

В приемную стремительно вошел Шеф. Имея фамилию Дурашев, и из гордости ее не меняя, начальник Благовидова был умнейшим человеком. Смешно, но его папа в свое время проходил по отделу Благовидова как умеренный либерал. Так, ничего особенного. Книжки, анекдоты, кухонное вольнодумство. Даже не вызывали на беседу — времена уже поменялись. А сынок вон как скакнул. На самый верх выход имеет.

Благовидов очень уважительно относился к Шефу, отнюдь не испытывая традиционного для военных пренебрежения к штафирке-штатскому. Бородка, очечки, лысина — традиционный интеллигентский набор скрывал острый и быстрый ум, жесткость и решительность. Недаром он четвертый год на своей должности. Его предшественники и года не выдерживали, уходили мемуары писать.

— Докладывайте, Павел Анатольевич. — Он опустился в соседнее кресло. В 7 утра Шеф уже вовсю работал. Может, вообще не ложился?

— К сожалению, мало что могу доложить, Виктор Петрович. Отвлекающую операцию проводил Беланов, я им с того времени не командовал. Знаю, что там все неудачно. По главной цели установлено направление, где разыскиваемый скрывается. Во время ошибочной акции у бухгалтера он с женой покинули квартиру, в чем были, и уехали на поезде Москва-Феодосия. Сейчас мы прокачиваем все Крымское побережье.

— Почему — побережье? Он не мог сойти раньше?

— Его видели на вокзале в Феодосии. Но уже в линзах. Билеты в Москве они покупали буквально бегом, поезд уже отходил. Там он сильно засветился.

— Значит, если отвлечение не удалось, наши конкуренты тоже могут знать направление.

— Смотря кого вы имеете в виду. Если его бывших хозяев, то вряд ли. Им не до него. А если моих бывших коллег — боюсь, что да. Здесь важна скорость. У них, конечно, больше ресурсов. Но мы ведь их информацию тоже используем.

— Да, слава богу, эта возможность не потеряна. Но противодействие ощущается. Как скоро вы найдете документы?

— Как повезет. Врать не буду. Работа идет очень напряженная. Теперь еще один вопрос: что делать с бухгалтером? Считаю, что его трогать уже не надо.

— Конечно. Мы же не людоеды. Сейчас его смерть только проблем добавит. А вот директор их нам очень мешает.

— Да, я смотрел вчера телевизор.

— Не только телевизор. Возьмите, почитайте. — Он бросил «генералу» утреннюю столичную «молодежку». Она еще пачкалась краской. Тираж — полтора миллиона. На первой странице, в самом читаемом углу, заголовочек: «Киллеры ошиблись адресом и скончались».

Благовидов скривился. Столько шума точно не нужно никому. Ни им самим, ни их противникам. Документы нужно только найти. Их не нужно обнародовать. Никому не нужно. Это как ядерная бомба: хорошо ее иметь и плохо — использовать. Даже с противником можно всегда договориться. Но если бомба попадает в третьи руки, — скажем, мелким политическим террористам, — то опасность грозит уже всем.

— Ладно. С директором разберемся.

— Его надо только придержать. Больше ничего.

«Гуманист какой, а?» — незаметно ухмыльнулся «генерал». А вслух сказал:

— Нет проблем. Но у меня еще новость, и, к сожалению, тоже неприятная.

— Не многовато ли неприятных новостей? — сверкнул очками Шеф.

— Простите, но я не мог этого предвидеть. Беланов выведен из-под моего руководства.

Павел Анатольевич не произнес, но оба поняли подоплеку: «Вами выведен, Виктор Петрович».

Сейчас Благовидов чувствовал себя гораздо более уверенно, чем два дня назад. Беланов, обещавший быстрые решения, провалился, да еще и проблем наделал. Новых людей посвящать Шеф, разумеется, не желал. Ресурс сужался, и роль Благовидова, соответственно, росла. Он постарается больше не подводить Шефа.

— Значит, речь не о «Сапсане»? — успокоился Шеф.

— Да бог с ним, с «Сапсаном». ЧОП управлялся втемную. Одна нить оборвана бухгалтером, а других нет.

— Так в чем же дело?

— Беланов, похоже, вчера убил офицера милиции. По крайней мере, ищут этого человека. — Он положил перед Дурашевым фоторобот.

— Зачем он это сделал? — скривился Шеф. Он не любил узнавать о таких неприятных делах.

— Окружил себя уголовниками. Вот и попал в проблему.

— Где он сейчас?

— Должен ехать сюда.

— Зачем?

— Я не могу разбираться с ним без вашего разрешения.

— Хватит шума по этим вопросам. Делайте что хотите. Я с ним встречаться не намерен. Даже близко к приемной чтоб не подходил.

— Я и не собирался его сюда приводить. Хорошо. С этого момента проблема закрыта.

— Ладно бы так, — проворчал Дурашев. — Итак, подводим итоги. Вы ищите этого…

— Семенова, — подсказал Благовидов.

— Да. Забираете то, что у него. Привозите мне. Лично отвечаете, чтобы ни копий, ни утечек.

— Не маленький. — Теперь Благовидов мог себе позволить обидеться. Шеф пропустил колкость мимо ушей.

— Директора этого агентства…

— «Беор», — снова выручил «генерал».

— …притормозить. Ситуация разрядится, поговорю с ним. Парень способный. — Дурашев вздохнул. — Я навел справки — мы нашли в работе семь пиар-единиц. И я не уверен, что обнаружили все. Это за один день и без материальных ресурсов.

— Купировали?

— Только три. Свобода печати, чтоб ее… — вдруг улыбнулся Дурашев. — Кстати, с директором на дурачка не получится. Он с лету отверг наживку, а по его телефону звонят самые разные люди. Например, адвокат Климашин, генерал милиции Иванов. И ваш бывший сослуживец подполковник Ивлиев. Тот — вообще «крыша» «Беора». Вам такие известны?

— О первом читал. Второго не знаю. А с Ивлиевым немного знаком. Он работал в оперативных службах, в собственной безопасности. Авторитетный товарищ, несмотря на невысокое звание, — Благовидов постарался не показать, что его ущемило сообщение. Значит, по этому делу у Шефа работают не только он и Беланов. Хитрый, черт! Тройная страховка. «Ничего. Мы тоже не лыком шиты. Три года без проколов. Придержим его. Без проблем».

— Все, — закончил аудиенцию Дурашев. — Теперь ваша игра. Чтоб эта страница была перевернута.

— Есть, — ответил Благовидов и покинул кабинет.

Дурашев на минуту прикрыл глаза. Сейчас бы лечь и заснуть! Но неотложных дел было еще слишком много.

Он считал себя государственным человеком. Да, наверное, и был таковым. В отличие от многих других чиновников, не строил себе дач за казенный счет и не брал взяток за удобный дележ госсобственности.

Он строил не дачу. Он строил будущее страны. И, как это характерно для государственных деятелей (не только в России), искренне считал, что цель оправдывает средства.

Если необходимо избежать скандала, который может привести к смене правительства и повороту колеса истории назад, значит, можно все. Можно убить случайно попавшего в эту историю человека. Можно уничтожить его семью. Что ж поделать, цена ставки слишком велика. В конце концов, разве он не уничтожает этой убийственной круглосуточной работой свою собственную жизнь? Почему же он не вправе требовать того же от других?

А вообще человек он нормальный. Изменилась ситуация, нет необходимости в ненужных смертях, и их не будет.

Если же для блага социума потребуются новые — ну что с этим поделать! Для России права отдельно взятого человека — химера еще на многие века. Здесь важнее благо общества. А оно не есть простое арифметическое суммирование. Великая цель оправдывает самые грязные средства. А иначе — нельзя. Невозможно выиграть войну, не посылая на смерть. Если бы Петр не угробил миллион человек на гиблых берегах Невы, не было бы великого Петербурга. И не было бы великого Петра.

Нет, совесть никогда не мучает Дурашева. И то, что он при любой свободной минуте стремится в свою любимую маленькую церковь на Пятницкой — не имеет отношения к работе. Просто его душе не хватает покоя.