Внебрачная дочь продюсера - Анна Литвиновы

Леся и Ник тоже встали. Брагин скомандовал Яне:

– Проводи сначала этих… детективов, блин… – А потом, не обращая ни малейшего внимания на гостей, крикнул в трубку: – Нина, это Брагин. Дай мне Райтонена, срочно!.. Куда уехал?.. Вот гнида!

Яна тем временем, вельможно изображая из себя хозяйку дома (чему не слишком способствовало ее неглиже), проводила Кривошеева с Лесей в прихожую. Когда Леся оказалась с блондинкой лицом к лицу в тесной прихожей, она ей шепнула:

– Я бы на твоем месте так своими ляжками не сверкала.

– Чего это? – царственно улыбнулась брагинская подружка.

– Целлюлит светится.

Яна непроизвольно принялась осматривать свои ноги – и это было маленькой местью Леси за ее надменный вид и грязный язычок.

– Ну, твое мнение? – спросил Ник тоном экзаменатора, когда они спускались по прохладной лестнице. – Петька врет?

– Кривошеев, – позволила себе покапризничать Леся, – я есть ужасно хочу, поэтому ни о чем не могу думать.

– А когда ты сытая, думать можешь? – хмыкнул детектив.

– Не забывай, кому ты обязан этим заказом.

– Это ты не забывай: участвуя в этом деле, я тебя от статьи отвожу. Если Петю проверили и выпустили, кто теперь главный подозреваемый?

– Вдова. И актриса Манирова. А еще – Борисоглебский и Райтонен.

Они вышли на свет божий. В тихом дворе лежали пятнистые тени от тополей, чирикали воробьи и ворковали голуби. Шума города почти не было слышно.

– А ты, оказывается, – не преминул отметить Ник, – очень даже в курсе данного дела. Не хочешь поделиться сведениями с начальником?

– А ты не хочешь угостить меня обедом?

– Каждый скормленный мною витамин ты оплатишь полноценной информацией.

Леся не стала высмеивать бывшего мента за неточное цитирование Ильфа-Петрова, а только вздохнула:

– Веди. Расскажу тебе, что знаю.

Жмот Кривошеев хоть и повел Лесю в ресторан – он находился в подвале в том же дворе, – но угостил ее всего лишь бизнес-ланчем. Пришлось самим накладывать салаты за шведским столом, а на второе официант предложил богатейший выбор: макароны с курицей или печенку с гречкой. Однако Леся – уговор дороже денег! – все же поведала боссу, о чем она узнала в результате бесед с Борисоглебским, Брагиной и Райтоненом.

Потом они обсудили проблему открытой – при Лесе, – а после запертой – при Пете – двери в квартиру старшего Брагина.

– Петя или был пьян, – задумчиво молвил Ник, – или врет. Или квартиру закрыл убийца.

– А значит, у убийцы были ключи… – протянула девушка. – А раз так, тогда он, скорее всего, член семьи Брагиных.

– Может, убийца сделал дубликат ключей? – подхватил Кривошеев, уписывая гречневую кашу.

Однако Леся рассказала начальнику не обо всем. Кое-что утаила. Ни словом не обмолвилась о тех ключах, что нашла на полу в прихожей в квартире Брагина-старшего. Они до сих пор мирно лежали в полиэтиленовом пакете на дне ее сумочки. Девушка не могла объяснить себе, почему она решила приберечь эту информацию, однако интуиция подсказывала ей, что это последний козырь, который не стоит спешить выкладывать.

– Тебе надо поговорить с этой актрисой… – сказал Ник. – Как ее там? Морогина?

– Манирова, – поправила Леся. И напомнила: – Но откуда у нее ключи? Она не член семьи Брагиных.

– Она любовница, – назидательно поднял палец Кривошеев. – А это ближе, чем семья.

– Бывшая любовница.

– Тем более! Во всяком случае, я готов поставить порцию фуа-гра против этой жилистой печенки, что ключи от брагинской квартиры у нее имеются.

– Есть еще Ванечка, сын-наркоман, – подсказала Леся.

Детектив сделал отметающий жест вилкой.

– Ну, наркоману ключей от отцовской квартиры никто не даст.

– И тем не менее мы договаривались с Брагиной, что парня найдем.

– Ты! Ты договаривалась. Вот и ищи.

– Опять я?

– Да. Только поосторожней с ним. От этих наркош никогда не знаешь, чего ожидать.

Леся недовольно нахмурилась, но впрямую не возразила, сказала про другое, надеясь, что теперь ей повезет больше:

– Сегодня в том подъезде, где жил Брагин, должна по расписанию дежурить та же консьержка, что и в день убийства.

– И что? – хладнокровно спросил Ник, зубочисткой освобождая челюсти от кусманов печени.

– Надо ее опросить.

– Опроси.

– Ник! Поговори с ней ты. Ну, пожалуйста.

– Боишься? – пристально глянул Лесе в глаза детектив.

– Конечно, боюсь! – призналась та. – Вдруг она меня узнает?

– Не узнает. Ты с этой стрижкой здорово замаскировалась.

– Н-да? – с сомнением протянула Леся. – Раньше ты говорил иначе.

– Не бойся ничего! – закричал Ник. – Как она тебя опознает, бабка слепошарая?!

– Откуда ты знаешь, что она бабка?

– Все консьержки – бабки.

Девушка состроила недовольную мину.

– Значит, получается, что с актрисой встречаюсь я. С консьержкой – опять я. И наркомана тоже ищу я. А что, интересно, будешь делать ты ?

– Правило первое, – важно молвил Ник. – Приказы начальства не обсуждаются. Правило второе: если хочется обсудить – смотри правило первое.

– И все-таки?

– Я займусь самым главным. С чем ты в жизни не справишься. Буду устанавливать контакты с теми ментами, что работают над делом. Могу заранее предсказать, какая нагрузка ляжет на мою печень! – Он картинно похлопал себя по животу.

Возражений против контактов с милицией у Леси не нашлось, а детектив продолжил:

– Уж что-то, кроме рыдающего над трупом папы Пети, мои бывшие коллеги должны были накопать. Значит, будем вынюхивать, подпаивать, подкупать. Хорошо бы они сами преступника установили, а мы за это деньги с вдовы получим. Поэтому в ближайшие пару дней мы с тобой работаем каждый по своей программе, связь держим по телефону. Кстати, заодно я у ментов узнаю конкретно, насколько ты, моя птичка, в деле завязла… Раз Петьку отпустили, может, тебя уже подали в розыск, а? Поэтому давай действуй. Аванс, что ты получила за съемки с Брагиным в стиле ню, ты так и не отработала. Поэтому: номер один – Манирова, номер два – наркоман, номер три – консьержка. Вперед и с песней.

Леся скривилась.

– А можно без песни?

– Можно. Но дело делай. Раз ты считаешь нужным поговорить с привратницей, начинай с нее.

И Леся вернулась на Патриаршие и опять оказалась у того ужасного дома, из которого в панике бежала субботней ночью.

Сердце у нее колотилось. Во рту пересохло. Мысли метались. «А вдруг консьержка узнает меня? Уставит узловатый палец, выкрикнет: „Ты – убийца!“ Вызовет милицию…» Но отступать было некуда. Девушка глубоко вздохнула и нажала звонок домофона у парадной двери.

Из интеркома раздался скрипучий голос – кажется, тот самый, что допрашивал ее четыре дня назад, когда она убегала из квартиры убитого Брагина:

– Вы к кому?

– К вам, – отозвалась Леся.

Голос в ответ зазвучал подозрительно:

– К кому это «ко мне»?

– Вы консьержка?

– Да.

– Значит, я к вам.

К счастью, более расспросов не последовало. После паузы дверь щелкнула, и из интеркома донеслось:

– Заходи.

В подъезде оказалось сумрачно. Девушка поднялась по ступенькам к будке. На стене висели правила пользования лифтом, объявления домкома, график дежурств консьержей. За окошком сидела пожилая женщина – и вправду та самая, что дежурила в субботу: тяжелые черты лица, сильные очки. Она изучающе смотрела на посетительницу. Леся отвела глаза.

– Меня зовут Олеся Евдокимова, – представилась она, – и я работаю в детективном агентстве «Вымпел плюс». Нам поручили расследовать убийство продюсера Брагина, вашего жильца.

Консьержка недоверчиво уставилась на нее.

– Поручили? Кто поручил?

– Вдова. Вера Петровна.

– И что?

– Я хотела бы задать вам несколько вопросов.

«Кажется, она меня не узнала, – возликовала Леся. – Во всяком случае, смотрит так, будто видит первый раз в жизни».

Консьержка хмуро заявила:

– Милиция меня уже обо всем спросила.

Леся ответила мягчайшим голосом:

– Ну, мы же не знаем, что вы отвечали милиции, верно?

– Что-то отвечала! Все, как было.

– Ну, повторите это для меня.

– Язык уже измозолился рассказывать одно и то же.

– Пожалуйста.

– Сейчас, что ли? Я на работе.

– Я тоже.

– Мне на твою работу чхать.

– Меня начальник убьет, если я с вами не поговорю.

– Таких девок, как ты, начальники не убивают, – хохотнула женщина. – У вас к ним подход имеется.

Не обратив внимания на слабо замаскированное оскорбление, Леся выложила последний козырь:

– Хотите, я вам заплачу?

В глазах консьержки вспыхнул алчный огонек.

– Заплатишь? Сколько?

– Пятьсот рублей вас устроит?

«Интересно, вернет ли мне эти деньги Кривошеев?»