Последний рыцарь империи - Сергей Ильич Ильичев

с чашкой чая подсел к камину, около которого сидел и генерал, продолжая слушать его воспоминания.

– Запомните, коллега, что враг бывает не обязательно нашим идеологическим противником. Я пересмотрел не одну сотню дел в архиве и скажу вам, что более половины доносов на невинных людей писали их соседи по квартире, подчиненные по работе и даже родственники, завидуя более успешным и талантливым, их просторным квартирам, особым пайкам, служебным машинам, а причиной всему являлась элементарная жадность и зависть. Помните об этом и не спешите сразу принимать сторону доносчика, сначала, лучше негласно, выслушайте и другую сторону. А то сейчас только и слышишь повсюду, что тиран Сталин всех под расстрел подвел.

– А как сложилась дальнейшая судьба Жабина?

– Его приговорили к расстрелу. Правда, потом кто-то вмешался в его судьбу, расстрел заменили тюрьмой. Когда началась война, то ему удалось перейти на сторону немцев. Мои люди нечаянно пересеклись с Жабиным уже в Америке в конце Великой Отечественной войны. Чуть позже я расскажу тебе, чем там тогда занималась наша внешняя разведка.

– Только не забудьте про свое обещание. И все же… Теперь-то вы наверняка знаете, кто был тем человеком, который сумел отменить решение суда о расстреле Жабина, и что их связывало?

Судоплатов какое-то время смотрел на будущего чекиста уже новой когорты, ценя его за цепкий ум и совестливость.

– Я тогда самым внимательным образом изучил биографию Андрея Жабина. И обнаружил, что он приходился пусть и дальним, но родственником Никиты Сергеевича Хрущева. И арест своего родственничка он мне потом не простил.

– Хрущев… Ну да, это ведь начиналось на Украине.

– До сих пор не могу понять, почему этому человеку так доверял Сталин…

– А вы лично встречались со Сталиным?

– Встречался… и даже несколько раз. Первый раз в 1937 году, когда после праздничного концерта в актовом зале НКВД я был приглашен в какой-то кабинет, где увидел Ежова, который заменил на этом посту генерального комиссара государственной безопасности Генриха Ягоду. Неожиданно для меня, Ежов попросил меня лично сопровождать его в ЦК, хотя было уже далеко за полночь.

Воспоминания: 1937 год. Кремль

В полночь машина комиссара НКВД Ежова въехала на территорию Кремля. И тут Судоплатов, которому еще не исполнилось и тридцати лет, был оглушен сообщением Ежова о том, что их сейчас примет лично товарищ Сталин.

Кабинет Сталина

Ежов и Судоплатов входят в кабинет вождя народов и останавливаются в дверях. Сталин взмахом руки просит их приблизиться, при этом сам выходит из-за своего стола, а подойдя, пожимает им руки.

– У вас 20 минут, докладывайте, – говорит Сталин и внимательно смотрит на Ежова, а Ежов смотрит на Судоплатова, который явно волнуется.

– Не волнуйтесь так, молодой человек… – успокаивает его Иосиф Виссарионович.

– Товарищ Сталин, как же не волноваться. Для рядового члена партии встреча с вами это величайшее событие в жизни. Я понимаю, что вызван сюда по делу. Сейчас я возьму себя в руки и смогу доложить вам и товарищу Ежову основные факты этого дела.

Сталин кивнул и прошел к своему столу. Пауза затягивалась, Ершов начинал нервничать, а Сталин внимательно всматривался в этого молодого, доверчивого и чистого душой чекиста, не сомневаясь, что за него он готов будет и жизнь свою отдать.

– Одно могу сказать точно, – начал говорить Судоплатов, все еще продолжая волноваться, – украинские эмигранты утонули в бесплодных дискуссиях по вопросу о том, кому предстоит вершить судьбу будущей Украины. Полностью отрезанные от реальной жизни на Украине, они не понимают сущности социальной политики на Украине, тех процессов, которые там уже происходят, не знают, например, о существовании потребкооперации на селе, были очень удивлены, узнав о подъеме литературы и искусства. Да и языком родным практически уже не владеют, мешая украинские слова с немецкими. В это же время, не без нашей помощи, между главарями украинских националистов, точнее, между их старой гвардией в лице Шухевича и Коновальца и молодыми шакалами в лице Бандеры, уже началась борьбе за верховенство власти.

Сталин слушал внимательно, а в том месте, где Судоплатов упомянул о борьбе между ними, даже улыбнулся…

Судоплатов продолжал докладывать:

– Особо отмечаю, что реальную угрозу для нас представляет Коновалец, поскольку он единственный, кто имеет не только обученных людей, но и прямой выход на немецкий Абвер и на их деньги. Правда, против его использования немцами выступает Польша, которая сама хочет сделать националистов своими союзниками в решении собственных территориальных вопросов.

– Каковы ваши предложения?

Судоплатов задумался, продолжал молчать и Ежов. Тогда Иосиф Виссарионович снова посмотрел на Судоплатова.

– Сразу не готов ответить… Надо подумать, – ответил чекист.

– Подумайте… Это разумное решение. И ровно через неделю представите мне лично свои предложения. Неделю я подожду…

Уже на улице Судоплатов, прежде чем сесть в машину наркома Ежова, бросил мимолетный взгляд на одиноко святящееся в ночи окно кабинета, в котором продолжал работать Сталин.

Возвращение в реальность: Дача Судоплатова

Кирилл не отрываясь следил за Судоплатовым и внимательно ловил каждое слово генерала, который доверительно посвящал его в свою жизнь и в жизнь страны, будущим защитником которой должен вскоре стать и он сам.

– Понимаешь… Уже под утро, вернувшись из Кремля домой, я вдруг вспомнил прочитанную в детстве книгу и сразу же представил себя этаким рыцарем Камелота, который только что присягнул на верность своему королю.

– Красиво… – заметил Кирилл.

– Ну а дальше… Когда нам стало известно, что Сталин любил работать по ночам, когда ничего не мешало думать, то