Исландия эпохи викингов - Джесси Байок

У Арнкеля нет наследников-мужчин, поэтому за дело приходится взяться женщинам. Однако у них нет возможности добиться справедливого решения. «Сага о людях с Песчаного берега» лаконично сообщает нам (гл. 38): «Не сказать, будто бы истцы сумели получить с ответчиков столько, сколько полагается по чести и совести за такого большого человека, как Арнкель, и, узнав об этом, лучшие люди в стране ввели тогда закон, чтобы никогда больше нельзя было женщине выступать в суде истцом в тяжбе об убийстве, а равно и мужу моложе шестнадцати зим, и с тех пор этот закон не нарушался».[176]

Излагая историю Арнкеля, «Сага о людях с Песчаного берега» показывает нам в действии систему социального порядка, в которой амбициозного годи могут поставить на место простые люди, — при условии, что они хорошо знают, как защищать свои права. Для этого бондам нужно было не только разбираться в законах, но и знать свое место, четко играть свою роль и понимать, как поступать в какой ситуации — где соглашаться на компромисс, где прибегать к насилию. Простые хуторяне держали годи в узде благодаря внесудебным механизмам — но эти механизмы начинали работать лишь тогда, когда бондам удава лось прийти к консенсусу и единым фронтом выступить против чрезмерных притязаний зарвавшегося лидера. В «Саге о людях с Песчаного берега» показано, как бонды обеспечивают своему годи поддержку и как угрожают лишить его таковой в ситуации когда соглашение с годи перестает соответствовать их интересам.

Глава 7

Институт представительства и отношения между годи и его тинговыми

Ни одно общество не обходится без властных структур и систем перераспределения власти, без соответствующих ценностей. В случае догосударственных обществ анализ этих феноменов невозможно произвести на материале общества в целом — наблюдая последнее, мы можем пасть жертвой иллюзии, будто имеем дело с обществом равных, когда на самом деле речь идет лишь об отсутствии централизованной универсальной политической иерархии. Для адекватного анализа в таких ситуациях требуется изучать структуры масштабом поменьше — и задачей становится определить крупнейшую общественную единицу, которая в действительности осуществляет принятие решений (или же некую группу, отличающуюся единством в рамках такой единицы).

Роберт Левин, «Интернализация политических ценностей в догосударственных обществах»

В Исландии, где ввиду отсутствия внешних врагов не было нужды в системе национальной обороны, где люди жили небольшими группками, разбросанными далеко друг от друга по краям гигантской пустыни, расположенной в центре острова, исполнительной властью не обладал никто, и общество создавало хитроумнейшие системы сдержек и противовесов, призванные обеспечивать защиту как прав небольших общин, из которых и состояла страна в эпоху народовластия, так и прав священников-годи, представлявших интересы этих общин на национальной арене.

Джеймс Брайс, «Труды по истории и юриспруденции»

У средневековых исландцев имелся богатый словарь терминов, описывающих политическую и социальную стратификацию. Означенные термины и стоящие за ними понятия мы регулярно находим в сагах о правителях Норвегии и Дании, а равно в текстах по истории других северных стран, таких как «Сага об оркнейцах» (дисл. Orkneyinga saga[177]), где рассказывается о норвежских ярлах, правивших Оркнейскими островами. Но когда исландцы принимались за сочинение историй о своем собственном обществе — о каких бы текстах ни шла речь, сагах, законах либо рассказах иных жанров, — те же самые слова как по мановению волшебной палочки практически исчезают с пергаментных страниц. Этот удивительный на первый взгляд контраст есть следствие самого важного, ключевого обстоятельства в истории средневековой Исландии: статус общественного лидера эволюционировал таким образом, что лидер — глава округи, годи, хёвдинг — перестал черпать свою власть и ресурсы из некоей четко очерченной и пригодной для эксплуатации территории. Если в Европе, являясь повсеместно основой экономик и систем права, доминировало именно территориальное лидерство, то в ранней Исландии от этого института не осталось и следа. В средневековой Европе все строилось на отношениях «землевладелец — крестьянин», в Исландии же этих отношений, можно сказать, не существовало вовсе.

В более сложно стратифицированных европейских обществах моделями для построения общественных, правовых и политических отношений служили культовые и военные социальные иерархии. В Исландии все было по-другому. На месте баронов и графов исландцы, с их национальным фокусом на праве, создали собственную сеть механизмов поддержания общественного порядка. По мере того как они изменяли унаследованные от былых родин традиции, возникали новая система политического поведения и новый свод законов. Эта новая система была призвана компенсировать отсутствие институтов исполнительной власти, которые обеспечивали существование системы территориального предводительства в континентальной Скандинавии. В настоящей главе мы обсудим общественные отношения, на которых основывалась работа исландской системы консенсусного управления страной. Первый тип отношений — связь между годи и его тинговыми — определялся в законах. Второй тип — за неимением лучшего обозначим его термином «представительство» — в законах не определялся. Он возникал в рамках соглашений между частными лицами, при которых один человек — вовсе не обязательно годи — обещал другому поддержку и выполнял обещание, действуя за него или публично выступая от его имени в ходе судов и в других общественных ситуациях. Тем самым такой человек — представитель — делался третьей стороной в тяжбе. Польза от представительства была тем больше, что наряду с ним существовала и система различных институтов и процедур досудебного замирения сторон, таких как политические союзы и третейские суды.

Природа годорда

В основе своей законная связь между годи и его тинговым возникала как результат публичного договора, причем географических ограничений на заключение такого договора не имелось. Важным свойством этого договора, на которое до самого последнего времени в науке практически не обращали внимания, являлась его, так сказать, «бессмысленность» — из соглашения как такового не следовало никакой автоматической пользы ни для годи, ни для тингового, плюс оно никоим образом не являлось перманентным. По крайней мере в первые века эпохи народовластия любая амбициозная личность могла стать годи — не было ничего похожего на формальную процедуру вступления в некий формальный социальный статус. Приобретение годорда не предполагало ни церемоний, ни клятв, ни религиозных обрядов. Годи был обязан отвечать лишь некоему минимальному набору требований, перечисленных в законах, а также подчиняться давлению общественного мнения.

Даже если человек вступал в полное или частичное владение годордом, это не давало ему никакой формальной власти над его тинговыми. Было бы наивно предполагать, что все социальные системы функционируют ровно так, как сказано в созданных соответствующим обществом законах, но в Исландии эпохи народовластия годи, согласно положениям «Серого гуся», не мог приказать своему тинговому поступить против воли. Как раз наоборот — власть годи основывалась на добровольном согласии тинговых поступать так, как годи хочется. Но в свою очередь и тинговые формально не могли рассчитывать со стороны годи ни на что, кроме исполнения ничтожного набора официальных действий, поименованных в законах, таких как созыв местных тингов и объявление цен на ввозимые в страну товары. Выполнение этой функции создавало общественную арену для улаживания споров и помогало предотвратить разногласия и ссоры среди жителей округи. Пренебрегать своими обязанностями годи фактически не могли — так как в большинстве случаев отвечали за это перед своими тинговыми и другими годи.

Представительство

Представительские соглашения существовали параллельно родственным отношениям и отношениям «годи — тинговый», а зачастую и вместо последних. Такие соглашения могли заключаться между любыми двумя лицами и связывали их обязательствами. Соглашения были добровольными, плюс не имело значения, где живут клиент и его представитель — в одной округе, в разных округах одной четверти или даже в разных четвертях. Если связь «годи — тинговый» определялась законом, то связь «представитель — клиент» была внеюридической, неформальной и возникала как средство решения конкретной задачи, фактически представляя собой одну из форм вмешательства в тяжбу третьих лиц. В ранней Исландии этот вид общественных отношений приобрел особое значение и вышел на первый план, поскольку и годи, и бондам часто требовался куда больший объем помощи, чем могли предоставить определенные в законах институты.