Бедствие - Марк Сондерс

Он продолжал ехать, пытаясь представить себе женщину, леди его мечты, человека, от которого зависело бы его счастье. Но ни один образ не появлялся у него в голове. Может быть, ему и не нужна никакая женщина? Пусть обеды готовит кухарка. Конечно же. Почему бы и нет? Если он сможет позволить себе жить там, значит, денег хватит и на кухарку. И на экономку. Чтобы убирала после гостей.

Все верно. И через мгновение мысли снова перенесли его в дом, где он сидел на почетном месте за банкетным столом, освещаемым серебряными подсвечниками. Нежная ненавязчивая музыка неслась из соседней комнаты через дорогие замаскированные колонки. «Конечно, через дорогие, – сказал он себе. – Все в доме очень дорогое». На обед была... была... утка! Утка и апельсиновый соус, приготовленный его французской кухаркой. Они попивали ароматное пиво, отобранное для стола лично им самим из тысячи бутылок, которые хранятся у него в винном погребе.

После такого великолепного обеда они перейдут в гостиную (ведь там, наверное, много комнат, в таких огромных домах?). И там выпьют кофе, а потом – восхитительного портвейна. Он передаст мужчинам коробку с сигарами, и они поведут приятную послеобеденную беседу.

Он уже слышал, как гости осыпают его комплиментами, а он снисходительно кивает в ответ. Все было так хорошо, по-домашнему, и дополнялось рычащим огнем в камине высотой чуть не до потолка.

Все это Нейлсон видел очень ясно, неясно было другое откуда он возьмет столько денег? Он же не биржевой маклер. А они столько могут иметь, интересно? Или банкиры? Этакий деятель, имеющий долю везде – на рынке, в золоте и серебре, в бумагах, да к тому же еще и президент или председатель какой-нибудь компании.

Конечно. Почему нет? Он ведь фантазировал и мог позволить себе быть кем угодно.

К тому же это помогало ему ехать быстрее.

Нейлсон остановился у южной станции. Маленький металлический ящик кабельных соединений высовывался из-под земли. Он осветил его фонариком и вылез из грузовика. Привычно взял инструмент и подошел к ящику, надеясь, что поломка окажется простой и очевидной. Нейлсон неторопливо снял крышку и углубился в сплетение проводов, и тут до него дошло, что по дороге он не видел ни одной машины, идущей навстречу. И это было странно. Он вспомнил, что недавно было принято решение о расширении дороги с целью облегчить движение транспорта.

Достав наушники, он подключил провода и приготовился услышать разные голоса и телефонные гудки – показатель того, что линия сильно перегружена. Но все линии, в которые он включался, молчали, показывая, что в городке не работали даже местные соединения.

Он замотал провод назад на наушники, прикрепил их к поясу и повернулся к дороге, надеясь увидеть фары встречной машины, прорезающие темноту.

Но машин не было.

Это и в самом деле было очень странно – даже более странно, чем то, что все телефонные линии не работали.

Он видел отсюда огни городка, освещенное небо над ним.

И у Нейлсона появилось такое чувство, будто там что-то случилось, – что-то куда более страшное, чем неработающие телефоны, но он не видел ничего, что подтверждало бы его догадки.

Может быть, он просто вообразил себе это?

Конечно. У него ведь такое богатое воображение!

Но если это воображение, то где же все машины? Где же грузовики, которые должны делать поставки? Где транспорт? какой-нибудь транспорт? Где дети на велосипедах? Хоть что-нибудь или кто-нибудь.

Он поднялся, отряхнул колени, все еще надеясь увидеть признаки жизни на широкой дороге. Он был уверен, что если подождет еще немного что точно кого-нибудь увидит. Еще ведь не слишком поздно.

В задумчивости он пошел назад к грузовику, взобрался на сиденье и хотел соединиться со своими по радио, но радиосвязи тоже не было. И по телефону связи не было телефон молчал. Вот ведь в чем дело...

Теперь все решено. Он поедет назад и расскажет, что с ним случилось, возьмет кого-нибудь с собой – полицию или дорожный патруль. Да. Это умно. Конечно, можно еще подождать, пока кто-нибудь появится из поместья, а потом уж поехать в город.

Но сидя в кабине, он представил себе, как он возвращается в контору, как смеются над ним Салливан и Коллинс, как они поддразнивают его и он чувствует себя еще большим болваном, чем обычно.

Подумав об этом, он завел мотор и поехал в поместье.

15

Джек выпрямился, чувствуя себя слабым и изможденным. Все-таки не только долгая рвота так ослабила его, хотя это, конечно, тоже подействовало. Пламя трещало и бушевало в ночи, бабочки стремительно летели на огонь, будто навстречу со своим богом, и Джек постоянно думал о том, что они собирались сделать с Кэрол, и что бы произошло, если бы он не поджег тело. Одна эта мысль приводила его в ужас.

Казалось, бабочки обезумели – они слетались к огню несметными полчищами со всех сторон, бешено плясали в воздухе и уже скрывали от него машину Кэрол. Джек был рад, что сразу же убежал оттуда подальше, а не стал наблюдать, как она горит.

Больше ждать не было смысла. Озеро ждало, ждал и Стоул. Он собрал остатки сил и пошел по улице. Шел он медленно, тщательно обдумывая, что ему делать при встрече с тем, кто должен за все ему ответить, – со Стоулом. Джек не был с ним лично знаком, но один раз видел – через несколько дней после окончания строительства, когда большинство людей въехало в городок, Стоул был очень молод, и Джек еще удивился, откуда у такого молодого человека столько денег на это дорогое строительство.

«Хорошо, сейчас неважно, откуда у него эти деньги, подумал Джек. – Во всяком случае, он больше никогда не сможет ими воспользоваться. Уж я-то об этом позабочусь!..»

Водолазный костюм прекрасно предохранял его, и Джек был очень доволен. Он считал себя счастливым уже потому, что в голову ему пришла замечательная мысль о костюме, и вдвойне счастливым оттого, что костюм оказался на месте. С таким костюмом и с аквалангом у него был реальный шанс остаться в живых. Если он будет экономить воздух в баллонах и не испортит костюм, то все будет хорошо.

Он подошел к концу улицы и повернул вниз по холму налево, начав спускаться к озеру мимо темных и тихих домов, мимо останков людей, с которыми он еще недавно здоровался, которые еще вчера наслаждались весной. Дикое пиршество смерти захватило все вокруг – ничего подобного он во Вьетнаме не видел. Наверное, это потому, что жертвы гибли не от бомб, пуль и шрапнели, а от крошечных насекомых, не крупнее ногтя на его большом Пальце. В это трудно было поверить, а еще труднее понять. Просто ему так хотелось, чтобы Кэти и Алан были с ним в доме, когда началось нападение...

«А если бы они были в доме? – спросил он сам себя. Что бы ты для них сделал? Как бы вы все вместе выбрались отсюда? У тебя ведь только один костюм, одна маска, одни акваланг. Что бы ты делал с ними? Ждал бы, пока придет помощь? Молился бы, чтобы она пришла до рассвета, прежде чем бабочки начнут новое наступление?»