Принцесса Торн - Л. Дж. Шэн

class="p1">Я отвечал на электронные письма и радовался тому, что через несколько часов мне предстоит встретиться с бывшим президентом. Энтони Торн не произвел на меня неизгладимого впечатления за время своей деятельности – в то время я еще даже не учился в средней школе, – но он завоевал достаточно любви граждан нашей страны.

После взлета начался нескончаемый поток закусок и алкоголя. Я отказывался от всего, что предлагала стюардесса. Что-то в самом процессе поглощения пищи во время полета меня настораживало. Соплячка же соглашалась на все и даже попросила добавки. Ей пришлись по душе и закуски, и маленькие подушечки, которые подавали стюардессы, и болтовня с персоналом. На самом деле я уверен, единственное, что ей не нравилось в окружении, это ваш покорный слуга.

Решив, что после всего пережитого ей пора получить поощрение, я позволил Хэлли выпить во время полета.

Она опрокинула три бокала вина – впервые с тех пор, как я появился в ее жизни, – а затем, чмокнув губами, объявила:

– Я в туалет. Сейчас вернусь.

Я встал раньше ее, хрустнув костяшками пальцев.

Хэлли в замешательстве вскинула голову.

– Я не королева. Тебе необязательно вставать вместе со мной.

– Пойду с тобой.

Так ли это необходимо? Наверное, нет. Но и лишним не будет. Когда речь шла о Козлове, я понятия не имел, с чем мы могли столкнуться. И не представлял, как много ему известно о том, где мы находимся.

Рисковать не хотелось.

– Нет, ты никуда не пойдешь, – твердо сказала Хэлли, вставая и делая шаг в сторону. Я обогнул свое кресло, преграждая ей путь в уборную.

– А если ты примешь наркотики?

Разумеется, я просто ее дразнил.

Приподняв густую бровь, она ответила:

– Тогда хотя бы у одного из нас будет хорошее настроение. Уйди с дороги, придурок.

Я не сдвинулся с места.

Она раздраженно уставилась на меня широко распахнутыми глазами. Самолет гудел, проносясь по небу. Люди вокруг нас дремали или уткнулись в ноутбуки.

– Рэндом, – медленно произнесла Хэлли, вновь используя дурацкое прозвище. – Мне нужно по-большому.

Ее слова повисли в воздухе между нами, но я решил, что все-таки пойду с ней в туалет. Я не поверил ей ни на полсекунды. Даже на четверть. И готов разоблачить ее блеф.

– Не могу позволить себе отвести от тебя взгляд, – коротко сказал я.

– Вау. Это самые романтичные слова, что мне когда-либо говорили, и вылетают они из уст парня, которого я, вероятно, заколола бы ножом, будь я уверена, что это не повлечет никаких уголовных последствий, – ощетинилась она.

Я почти улыбнулся. Почти. Должен признать, несмотря на то что Хэлли была огромной занозой в заднице и, вероятно, самым эгоцентричным человеком, которого я когда-либо встречал, временами она может быть забавной.

– Пошевеливайся, а то твой мочевой пузырь лопнет от всего выпитого вина, – рявкнул я.

Она закатила глаза, но пошла вперед, бормоча на ходу ругательства. Соплячка не сопротивлялась, и тогда я понял, что она планирует нечто такое, что выведет меня из себя.

Мы оба вошли в крошечный туалет (почему они всегда размером со спичечный коробок?), и она сразу же приступила к делу: стянула свои розовые штаны с заклепками и присела над сиденьем унитаза, не касаясь его бедрами.

Я отвернулся, чтобы предоставить ей немного уединения. Может, я и придурок, но не извращенец.

– Итак, скажи мне, – начала Хэлли, а музыкальным фоном нам послужил звук от струи. – Мужчины менее сконцентрированы, когда писают в общественных местах? Например, ты меньше заботишься о том, куда метишь, когда летишь в самолете?

– Я всегда хорошо целюсь. – И членом, и пистолетом.

Она простонала за моей спиной:

– Неоцененный американский герой. Пулитцеровская премия уже на подходе.

– Я задержу дыхание.

– Вот эту идею я готова поддержать.

– Мне жаль женщин, – выпалил я, желая вывести ее из равновесия. – Приходится приседать, как лягушкам, страдающим запором, чтобы не коснуться сиденья унитаза, боясь заразиться венерической болезнью или забеременеть.

– Не надо нас жалеть. Мы живем дольше, у нас сильнее иммунитет, и с научной точки зрения наша память гораздо лучше. Я в любой день скорее соглашусь сделать несколько приседаний, чем быть мужчиной.

– Похоже, тебе много об этом известно. Только не говори, что ты открывала книгу. – Я сосредоточился на двери, а не на отражении Хэлли в зеркале.

– Боже упаси. Все это написано на обратной стороне коробки с тампонами.

Я позволил себе небольшую ухмылку, слушая, как Хэлли спускает воду. От звука сотрясались стены. Она вымыла руки, обильно намылив их.

– Приношу свои извинения, – произнесла она.

Вот и началось.

– Что ты сделала? – требовательно спросил я. Если она помочилась на мои черные итальянские ботинки, я собирался пробить кулаком дыру в этой проклятой стене.

– Ничего… пока. – Она наклонилась к зеркалу, нанося блеск для губ и причмокнув губами. – Но собираюсь.

Хэлли убрала помаду в карман, повернулась и потянулась к моему уху. Будучи истинным доминантом, я мог считать язык ее тела, предугадывая, что она собирается совершить, еще до того, как она это исполнит. Ее рот сложился в форме буквы «О».

Она готовилась закричать.

Я действовал молниеносно: прижал ее к раковине, накрывая своим телом. Моя ладонь плотно прижалась к ее рту, запечатывая его.

– Ты с ума сошла? – прорычал я ей в лицо. – Думаешь, это смешно?

Судя по ее взгляду, она уже готовила дерзкий ответ. Но ее слова были заглушены моей рукой.

– Риторический вопрос. Ты окончательно выжила из ума. И зашла слишком далеко, Соплячка.

В ответ она впилась зубами в мою ладонь, а затем начала двигать челюстями, как чихуахуа. Хэлли разодрала мне кожу, пустив медленную алую струйку крови, которая потекла по ее подбородку и вдоль хрупкого миленького горла. Эта маленькая дрянь укусила меня.

И я возбудился. Потому что, когда меня кусают… мой инстинкт сводится к тому, чтобы укусить в ответ еще сильнее.

Я плотнее прижал ладонь к ее рту, чувствуя возбуждение и раздражение, и, черт возьми, мне следовало выбрать задание с мэром Фернс. Моя кровь была точно такого же оттенка, как и волосы Хэлли. Что вызвало новую волну возбуждения.

– Перестань. Я уже сказал, что не прикоснусь к тебе неподобающим образом. Даю слово. С чего ты решила, что я попытаюсь с тобой что-нибудь сделать? Ведешь себя как те гетерозасранцы, которые полагают, будто к ним станут приставать.

Хэлли что-то оживленно говорила, но, опять же, ее слова заглушались моей ладонью. Соплячка потянулась к моему лицу, пытаясь выцарапать мне глаза. Она жаждала ссоры, и я не понимал причин.

Она была дикой, неуправляемой и той еще занозой в