Нефертити. Повелительница Двух Земель - Эвелин Уэллс

Желая захватить кажущуюся неприступной крепость Йоппа, генерал послал в город караван ослов, который вели офицеры, переодетые в купцов. Каждый осел был навьючен двумя большими кожаными корзинами, где прятались солдаты. Оказавшись внутри крепости, воины вылезли из мешков и ночью открыли ворота города. Йоппа была захвачена, а Тутиу получил «богатые награды». Неизвестно, было это на самом деле или нет, но в Париже в Лувре находится золотое блюдо с надписью: «Дань любви от царя Тутмоса III своему фавориту Тутиу, принцу, жрецу, писцу, военачальнику и губернатору северных земель».

Одной из самых любимых была сказка о девочке, которая, плывя по Нилу, потеряла свою малахитовую заколку для волос. Волшебник повелел разойтись водам Нила, и девочка нашла утерянное сокровище.

Амарнские письма сохранили для нас несколько популярных во времена восемнадцатой династии басен. Одна была найденная в архиве с фаянсовой биркой, на которой было написано: «Из библиотеки Аменхотепа III». На папирусе египетскими иероглифами была записана «История платана и финиковой пальмы».

Другая басня имела форму мифологического трактата. В нем рассказывается о том, как у богини Иришкигаль умер муж, Мергаль, и она упросила других богов пропустить ее в иной мир, в котором она найдет своего мужа. Храбро миновав двенадцать ворот смерти, она нашла мужа, однако вскоре они поссорились. Муж вознамерился ее убить, но неожиданно ему явились слова – это говорила с ним ее любовь. Он опустил руку и расплакался. После эффектного примирения они договорились вместе править миром, и все, чего бы Иришкигаль ни пожелала, должно было исполняться «во веки веков».

Этот конец доставлял особое удовольствие жившим во времена Нефертити женщинам.

Другим популярным рассказом был «Красноречивый крестьянин».

Крестьянин, нарушивший закон, был приведен в суд и защищался там так мастерски, что его привели к фараону, чтобы Великий мог насладиться его красноречием.

Кроме того, существовали истории в форме диалогов. Одной из них был разговор между кошкой, ослом и гиппопотамом. Другой был спор человека со своей душой: имеет ли он право совершить самоубийство?

Существовал один рассказ, который никогда не оставлял слушателей равнодушными. Это было предсказание, сделанное пророком Ипувером, жившим за полвека до двенадцатой династии. В присутствии фараона он предсказал надвигающееся падение Египта, свержение социальных и политических организаций, а затем приход мессии, несущего добро в своем сердце, который станет пастухом для своих людей и присутствие которого «остудит пламя».

Все это декламировалось звучным стихом, напоминающим бой барабанов, и было написано тем размером, который позже назовут «библейским». По поводу декламаций в Древнем Египте Бристед писал: «Иудеям оставалось только придать этой старой форме более высокое этическое и религиозное содержание».

Последние слова пророчества звучали как раскаты грома: «И он действительно разрушит зло… Где же ты, мессия? Может быть, ты уже среди нас?»

Мальчиком Эхнатон мог слушать эти слова с ощущением брошенного ему вызова или неотвратимости грозного рока.

Египтяне знали, что телом и жизнью человека управляет его сердце. Сердце Эхнатона обуревало множество эмоций, включая религиозные убеждения, которые все еще оставались в тайне, и любовь к поэзии, составлявшей важнейшую часть его жизни.

Нил был средоточием жизни страны.

Река пересекала глубокую долину и делила Египет на две части. С обеих сторон долины лежали пустыни, одна – Ливанская, другая – Арабская. Благосостояние и само существование страны зависело от этой живительной зеленой полосы воды, окруженной желтыми холмами, а также пальмами, платанами, тамарисками, акациями и папирусом.

Египтяне не знали, где берет начало Нил. Но каждое лето река вздувалась и разливалась, вбирая в себя воду снегов, таявших в горах Абиссинии. Египтяне дали этому факту романтическое толкование: половодье считалось слезами Исиды, плачущей по своему любимому умершему Осирису.

Это случалось примерно в середине июня, в момент летнего солнцестояния. К этому времени город наполнялся паломниками, и начинались торжества, посвященные Исиде, богине жизни и любви. В небе показывался Сириус, звезда Исиды, самая яркая из всех звезд. Его прибытие на небеса означало начало нового года. От дворца до самой жалкой лачуги все обменивались подарками. Подарки получали все, молодые и старые, не забывали и о мертвых. Царь открывал свои сокровищницы и делал подарки знати, которая, в свою очередь, клала к его ногам свои самые драгоценные сокровища. Поэтому тронный зал дворца был заполнен грудами подарков. Здесь были золотые и серебряные колесницы, портреты царя, щиты, колчаны, луки и стрелы, мечи, кинжалы, зонты от солнца (которые рабы носили над мужчинами и женщинами), стулья, вазы, кубки и бесконечное количество дорогих безделушек, столь милых сердцам египтян.

Это было время показа мистерий – полных накала чувств обрядовых драм, в которых молодые актеры играли роли богов. Люди наслаждались представлениями и каждый раз заливались слезами в сцене смерти Осириса.

Бог умирал, но все знали, что смерть его была временной, как и все другие смерти в Египте. Однако без этой короткой трагедии не стала бы плакать его жена богиня Исида и вода в Ниле оставалась бы низкой. Низкая вода летом предвещала голод, которого египтяне боялись не меньше, чем чумы, через определенные промежутки времени опустошавшей страну. Впрочем, слишком сильные наводнения тоже были опасны.

Осенью Нил давал еще один повод для праздника. Созвездие Плеяд исчезало за ночным краем пустыни, наступал ноябрь, время Атириса. Вода спадала, и из-под нее появлялась плодородная черная земля – это был подарок Нила Египту. В землю сажали семена. Семена прорастали, и вместе с ними возрождался Осирис – символ непрекращающейся жизни. Из влажного ила, смешанного с семенами, люди лепили фигурки богов. Прорастание этих семян служило дополнительным доказательством вечности жизни.

Во время четвертого месяца года весь Египет ожидал воскрешения Осириса. За закрытыми дверями храмов, в темноте и тайне, совершались обряды. То было время медитаций, молитв и размышлений о душе. В конце концов двери храмов распахивались, жрецы выходили и провозглашали ликующим людям мистическую весть о том, что бог возродился.

Сбор урожая происходил весной и также сопровождался праздником, который начинался с горестных жалоб и выражений скорби, в то время как первое семя Осириса падало под медным лезвием косы. Впрочем, Исида одобряла уборку пшеницы и ячменя, поэтому начавшийся на грустной ноте сбор урожая заканчивался всеобщим ликованием.