Невинная (СИ) - Савино Ли

А потом.

Он.

Пошёл к двери.

-Подожди, - сказала Кора, - ты куда?

Он повернулся на пороге и снова посмотрел на нее.

-Уже скучаешь по мне? Ты хочешь, чтобы я остался?

Когда он спросил об этом, в его глазах был голодный волк.

-Нет, - автоматически ответила Кора,- Ненавижу тебя.

-Что ж, твое желание - моя команда, - сказал он с полной заботой. Однако в следующую секунду волк вернулся.

-Но если я хоть раз увижу, как твоя рука без моего согласия касается моей киски, поверь, тебе не понравятся последствия. Ты пожелаешь тех дней, когда тебя просто привязывали к кровати.

Лед в его голосе вызвал дрожь по спине Коры.

Она подняла подбородок и посмотрела на него.

-Уходи, если хочешь пойти. Я терпеть не могу смотреть на тебя ни секунды.

Его рот приподнялся в полуулыбке.

-Остерегайся своих желаний, маленькая девочка.

А потом он ушел.

ГЛАВА 14

Кора опиралась на тяжелую подушку, прислонившись к ноге мужа. Клавиатура на столе над ее головой потрескивала, пока Маркус печатал.

Она не думала, что это будет ее медовый месяц.

Ходить голой, позировать мужу, позволяя ему вести себя с ошейником и цепью, как домашнее животное? Свернувшись калачиком на подушке у его ног, весь день дремлет. Ночью она спала с цепью, привязанной к кровати. Она не осмелилась жаловаться на то, что он снова решит ее полностью связать.

Она даже не знала, какой сегодня день. Может, прошло пять дней после свадьбы? Шесть?

Несколько раз в день, иногда после еды, иногда неожиданно, он прижимал ее к полу или поднимал на свой рабочий, обеденный стол. А потом он играл с ней, лизал, дразнил и мучил ее… до тех пор, пока она не была на грани кончины.

А потом он останавливался и возвращался к тому, чем занимался, как будто ничего не случилось. Всегда с угрозой снова привязать ее к кровати, если она осмелится прикоснуться к себе, чтобы закончить то, что он начал.

Она была так чертовски возбуждена, возбуждена и возбуждена, что иногда думала, стоит ли оно того.

Она не знала, как он это сделал. Секс не был чем-то, что даже было на ее радаре до Маркуса.

Но с тех пор, как она почувствовала его руки на своем теле и испытала то удовольствие, которое он мог выжать из нее… это было похоже на те наркотики, которые, по их словам, нужно было попробовать всего один или два раза, чтобы стать зависимым.

Что ж, теперь она чувствовала пристрастие к сексу… и она все еще была девственницей! Боги, что было бы, если бы они наконец…?

Она сглотнула и взглянула на Маркуса. Хуже того, у нее было ужасное подозрение, что ее зависимость была специфической для Маркуса.

Над ее головой его пальцы летели по клавиатуре. Он хотел, чтобы она была рядом с ним, стоя на коленях на подушке, пока он работал. Свернувшись калачиком у его ног, как будто она действительно была домашним животным.

На второй день он приковал ее к своему столу, она начала говорить.

-Как долго ты собираешься поддерживать это? Ты не можешь просто заковать меня, как собаку, куда угодно. Я человек, черт тебя побери.

Нет ответа.

-Эй, я говорю с тобой.

Она засунула его ноги под стол.

Он тогда ответил нормально. Он заткнул ей рот и сковал ее руки за спиной, и именно так она провела весь второй день до сна. За исключением трех раз, когда он доводил ее до грани оргазма и отступал в последнюю возможную секунду, оставив ее такой желанной, что она была рада затычке, потому что в этот момент она бы умоляла и умоляла и пообещала ему все, если бы только, закончил то, что он начал.

К счастью, она взяла себя в руки к тому времени, когда он выпустил кляп перед сном, и все, что она хотела сделать, это кричать ему в лицо. Кричать, пинать, бить и кричать еще. Но она закусила свою проклятую губу, потому что после дня, когда она сходила с ума от скуки, и опустошительные приступы удовольствия прекратились незадолго до оргазма.

День третий был немного лучше. Она заговорила несколько раз.

-Можно мне хотя бы книгу почитать? Бумагу для рисования?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Она ни в коем случае не была художницей, но даже рисование в этот момент было бы чрезмерным интеллектуальным стимулом.

К этому моменту она уже проверила каждый дюйм его пентхауса, пересчитала каждую из 113 книг на его книжной полке - большинство из них - сухие на вид коммерческие и бухгалтерские книги с небольшим отрывком из романов Стивена Кинга - и часами искала лица и формы в искусно зашпаклеванном гипсокартоне.

Неудивительно, что ответа не последовало.

Дневная цепочка, которую он ей позволил, была немного длиннее ночной. Она могла сидеть у его ног, пока он работал за своим столом. Еще одна вещь, за которую она была благодарна и взбешена собственной благодарностью.

Одно было ясно, Маркус Убели был мастером манипуляции. Он был им с самого начала.

Сегодня она сидела у его ног, мысли ее кипели.

Она была сердита, скучна, расстроена и так возбуждена.

Она вздохнула и наклонила голову, рассматривая потрепанные края своего маникюра. Она думала, что она такая модная, идет в спа, готовится к свадьбе. Если бы она могла послать себе записку, она бы сказала себе бросить все и бежать.

Не то чтобы старая Кора ей поверила. Она верила в сказки, в красивого бизнесмена, который встречает красивую молодую женщину и влюбляется. Сметает девушку с ног. Свадьба ее мечты и жизнь супружеского счастья.

Она должна написать авторам этих сказок и сказать им, что они полны дерьма.

Она пошевелилась, чтобы принять другое сложенное положение. Ее ноги продолжали засыпать. Маркус промолчал, но положил руку ей на ошейник.

-Это отстой, - выпалила она.

Клавиатура замолчала. К сожалению. Пока Маркус был еще страшнее, акула чувствовала кровь в воде. Она ткнула медведя. Ну что ж, теперь уже поздно.

-Мне скучно.

-Ты ожидаешь, что тебя развлекут?

Взрослые мужчины сошли бы с ума от страха, если бы Маркус говорил с ними так. Она смотрела на ковер и ничего не сказала. Потому что он заговорил с ней. Наконец, после нескольких дней молчания, он наконец заговорил снова. Она думала, что преувеличила низкий греховный тембр его голоса в своей голове, но, боги, нет, каждый слог был хрипом, который шел прямо к ее промежности.

Щелчок, и Маркус оттолкнул закрытый ноутбук. Затем она поднялась, потянулась и поднялась на стол, глядя в эти страшные серые глаза. Маркус провел руками по ее рукам, изучая ее обнаженные груди.

Он не выглядел рассерженным или раздраженным. Более вдумчивый. Он убрал ее волосы с ошейник, просеивая прядь кукурузного шелка между пальцами. Жар расцвел в ней, поднялся к щекам, вызывая головокружение. Несколько простых прикосновений, и ее тело приготовилось к нему.

Маркус понял это по ухмылке вокруг его рта.

-Время твоего наказания, - сказал он ей и раздвинул ей ноги.

-Маркус ...

Он приложил палец к ее губам.

-Тихо, ангел.

Ее глаза расширились. Он давно не называл ее ангелом. Что ж, он не называл ее как-нибудь, учитывая, что он не разговаривал с ней, но ангел ударил ее в солнечное сплетение. Что было так глупо.

Но потом он прикоснулся к ней, и мир стал туманным. Он не спешил, обнял ее колено и расширил ее бедра, нанося им крошечные удары, которые обжигали ее ядро. Он часто так ее проверял, и она подчинялась. Она всегда была мокрая, и когда он останавливался, ей, несомненно, хотелось большего.

Она покачала головой, не в силах примирить уродство своего положения с прекрасными вещами, которые он заставил ее почувствовать.

-Бедная заброшенная киска, - издевался он, нежно проводя большим пальцем по ее складкам. Она возражала против этого тона, но не хотела, чтобы он останавливался. Возможно, раз он снова с ней заговорил, это означало, что он, наконец, перестал ее мучить. Но она не осмелилась спросить вслух. Нет, ее мольбы были безмолвными.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Не останавливайся. Продолжай прикасаться. Прямо там...