Невинная (СИ) - Савино Ли

Проблема заключалась в том, что как только его «наказание» началось ...

Ее глаза почти закатились, когда она вспомнила. Сначала это была просто сбивающая с толку смесь боли и удовольствия, когда он ее шлепал.

Но потом… он ушел совсем в другое место. Она даже не знала, как это объяснить. Как будто она оторвалась от земли, оставаясь при этом в собственном теле. Как тайм-аут из реальной жизни, где ей не о чем беспокоиться, кроме ощущений. И удовольствие, о боги, удовольствие. Она даже не подозревала, что такое количество раз возможно.

Она отдалась ему своим телом, спрыгнув с обрыва и зная, просто зная, что он поймает ее.

Что, черт возьми, это было?

Ее щеки разгорелись, а живот стал жидким от воспоминаний. Каждый раз, когда он касался ее, она таяла.

Она потерла лицо руками и посмотрела в окно. Она не знала, как долго спала. Похоже, скоро закат.

Она соскользнула с кровати, проверяя свой новый, более длинный поводок. Цепочка позволяла ей идти в ванную, если она сидела с вытянутой ногой. Как щедро.

Насколько она могла судить, наручники на ее лодыжке не могли взломать замок. То же и с воротником.

Ты не будешь вести себя как жена, хорошо. Ты по-прежнему моя собственность.

Она стиснула зубы, стряхивая воспоминания о сбивающем с толку удовольствии. К черту это. То, что он мог играть на ее теле, как на скрипке, ничего не меняло.

-Да, я сказала «блять», - сказала она, оглядывая комнату, - Привыкай к этому.

Ее мать учила свою хорошую девочку не ругаться, но где ее взяло хорошее?

Привязана к постели в брачную ночь.

Прежде чем сдаться, она провела долгие минуты, проверяя прочность цепи и опоры кровати.

Она снова посмотрела на камеру в углу, красный свет все еще мигал на нее.

-Я голодна, - объявила она. Она была лишь немного голодна после сытного завтрака, но у нее было ощущение, что Маркус не проигнорирует эту просьбу. Похоже, он заботился о ее физических потребностях. Она готова поспорить, что через минуту Маркус войдет в нее и расскажет, какое унизительное задание она должна выполнить ради еды. И она бы это сделала.

Выжить. Сбежать.

-В любой день, - пробормотала она, плюхаясь обратно на кровать. Она все еще была обнажена. Казалось, она понравилась ее новому мужу. Беспомощная. Голая. Прикованная.

Она провела руками по рукам, а затем по груди. Она пережила первый день замужества. Что будет сегодня вечером?

Без сомнения, то же самое. Он приходил за ней, и она наклонялась, кланялась и царапалась. Она ничего не могла с собой поделать. Что-то в ней ответило ему. У него были все карты, но она сделала все, чтобы остаться в игре. Так что да, она бы нагнулась. Но она не сломалась.

Она осталась бы собой, что бы он ни делал.

Независимо от того, сколько раз он называл ее «Моя».

Прошло много минут, а он не пришел. Было ли это потому, что он знал, что она пыталась немного контролировать ситуацию? Она скрестила руки на груди, но не могла помочь своим мыслям блуждать там, где они всегда были. Его тело сильное и красивое, божественное, мощное, всепоглощающее. Думая об этом, ее дыхание участилось, а соски покрылись камешками.

Как она могла противостоять его власти над ней?

Рассеяно поглаживая правую руку, ее запястье касалось соска. Тепловой удар от плотного бутона к ее пробужденному ядру. Каждый раз, когда Маркус входил в комнату, ее тело оживало.

Может, она могла ... Нет, не должна ...

Но что, если она это сделала?

Она закусила губу. А потом, расслабившись, раздвинула ноги. Первое прикосновение ее пальцев было похоже на приход весны, тепло дышащее землей. Жар распространился и расцвел, распустив тысячу лепестков. Раньше она никогда не осмеливалась бы прикоснуться к себе. Ее тело было тайным садом, и только один мужчина держал ключ.

К черту это. Ее палец погрузился в ее влажный канал, покрывая ее внутренние складки шелковистой пленкой.

Почему она так долго ждала этого? В этом не было ничего постыдного или неприличного. Чувствовалось...

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

-О боги, - простонала она, ее ноги напряглись, веки закрылись. Подушечка ее пальца нашла место, от которого через нее посыпались электрические искры.

Забудь о Маркусе, она могла сама доставить себе удовольствие.

Маркус… Его твердое лицо заполнило ее взор, серебряные глаза сверкали, кончики его щек покраснели от гнева и возбуждения. Мммм, да, прямо здесь.

Ее спина выгнулась, когда ее палец обвел ее клитор. Так хорошо.

Она томно моргнула...

-Маркус!,- она вскрикнула и отпрянула, давая себе место, чтобы сесть.

Ее муж навис над ней.

-Наслаждаешься, жена?

В слове «жена» было много напряжения.

-На самом деле, да.

В ее голосе прозвучал легкий писк, в котором не было ничего такого вызывающего, как она намеревалась.

Он последовал за ней, грозовая туча темная с едва сдерживаемым насилием. Он схватил ее запястье и поднес к губам. Он смотрел на нее, всасывая ее пальцы в рот.

Она захныкала, сжимая бедра вместе.

Кого она обманывала? Удовольствие, зарождающееся у нее между ног, теперь было вулканом по сравнению с мерцающим пламенем ее прежнего возбуждения. Маркус стер ее влагу с ее пальцев, обвивая языком каждую нежную часть, пока она не закрыла глаза, испытывая головокружение от удовольствия.

Его левая рука обхватила место между ее ног.

-Это принадлежит мне. Ты чувствуешь боль и удовольствие только по моей команде.

На какое-то прекрасное мгновение его ладонь коснулась ее клитора. По ней прокатилась волна.

Он отпустил ее, и все исчезло. Кора подавила стон. Ее тело пульсировало, оплакивая потерю.

-Что ж, извини меня, господин и мастер.

Был ее вызов. Очевидно, неудача в оргазме заставила ее нервничать и лишить мозга инстинкта выживания, потому что она продолжала ворчать.

-Я не понимала, что ты возьмешь на себя все функции моего тела.

-Все, Кора. Вся ты принадлежишь мне.

Она свесила ноги с кровати.

-Что ж, в таком случае, твоя собственность голодна. Покорми меня.

Он подошел к спинке кровати и присел рядом с цепью. Его тело закрыло ей обзор, поэтому она не видела, как работает механизм.

В следующий раз. В какой-то момент ему придётся ошибиться.

Он вернулся с цепью в руке и задумчиво потянул за нее. -Я тебя накормлю. Но ты все равно будешь наказана за прикосновение к тому, что принадлежит мне.

-Как ты собираешься меня наказать на этот раз? Связать меня? Унизить меня? Отшлепать меня? Ой, подожди, ты уже все это сделал.

-Ты думаешь, это худшее, что могло случиться?,- он намотал цепь на свое запястье, потянув его вверх.

Она поднялась на ноги, дрожа от его близости. Ей хотелось злиться на него, бить его в грудь, закричать и вырвать ему сердце, как будто он вырвал ее. Остальная часть ее хотела, чтобы он прикоснулся к ней, сильный, уверенный и нежный, утоляя голод, бившийся внутри нее.

Он поднял ее на цыпочки. Она одарила его своим лучшим взглядом, но ее поймали, и она оказалась в его власти, как рыба на удочке.

Он открыл рот, чтобы что-то сказать, и ее живот заурчал достаточно громко, чтобы эхом отозваться по комнате.

Маркус закрыл рот, в его серебряных глазах мерцало веселье.

-Голодна?

-Уже сказал тебе.

Она могла лучше бороться с ним с полным животом.

Ужин был почти таким же, как и завтрак. Она на подушке у его ног. Он кормит ее филе с восхитительным уксусом. Иногда вилкой он не пользовался. Он заставлял ее высасывать сок из его пальцев.

И она делала это, становясь все влажнее и влажнее с каждым разом, особенно когда его большой палец задерживался у нее во рту, лаская ее нижнюю губу и проводя по ее горлу к груди, где он щипал ее соски.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Она беспомощно стонала, настолько взбесившись, что была уверена, что он сможет заставить ее кончить всего несколькими взмахами пальцев. Или, еще лучше, его языком.

Когда ужин был закончен, он не стал поднимать ее на стол, как раньше. А когда он отвел ее обратно в комнату, он просто снова прикрепил ее цепочку к кровати.